Роковой рубин - Дебора Смит

— Она поссорила моего брата с его старыми друзьями. Он несчастен, он начал пить. Насколько я знаю, не пьян он только на работе, в суде. Я ничем не могу ему помочь. Года два назад я пыталась поговорить с ним. Я убеждала его, что рубин — это символ настоящих серьезных проблем, просила его взять себя в руки, снова начать управлять своей жизнью… — Сара вдруг замолчала и через секунду произнесла каким-то не своим голосом: — А он сказал: «Моя жизнь — это Александра».

Сара откинулась на спинку стула, лицо ее было бледным и измученным. Франни, едва удерживаясь от слез, коснулась ее руки.

— Мне так жаль… так жаль… Я не могу изменить свою сестру, так же как и вы не можете изменить Уильяма. Я могу только постараться прожить свою жизнь по другим законам, в соответствии с моими собственными представлениями о том, что хорошо, а что плохо, но… — Франни запнулась и явно боролась с собой. Плечи ее дрожали. — Но сейчас я даже этого не могу.

И Франни рассказала ей о Саманте и о том, что Александра нашла дорогих специалистов в медицинском центре при университете в Дареме и пообещала дать денег на лечение. Сара слушала так внимательно, с таким сочувствием, что Франни, не удержавшись, рассказала и то, что Карл обвиняет ее в том, что случилось с Самантой.

— Я не могу вернуться к мужу, если ничего не изменится, — закончила она дрожащим голосом. — Я должна вылечить Саманту, чего бы это ни стоило. И все мои принципы летят к черту, поскольку я пользуюсь щедростью сестры, хотя и не одобряю ее образ жизни.

— Послушайте меня, Франни. Не позволяйте своей гордости помешать вам сделать для Саманты все, что можно. Только никогда не думайте, что помощь Александры бескорыстна. — Сара встала и отодвинула стул. — Мне пора идти. Я обещала принести детям галлон французского ванильного. — Она отвела вдруг потухший взгляд. — Их нужно порадовать, а ничего другого я придумать не могу.

Франни тоже встала.

— У вас что-то случилось?

— Две недели назад умерла их бабушка. — Сара помолчала. — Мне кажется, в каком-то смысле она была нужна им больше, чем я и Хью. Она всегда понимала их лучше. — Сара и Франни обменялись горестными взглядами. — Вы никогда не думали, что Саманта, возможно, видит мир совсем не так, как вы?

Франни ссутулилась, уставясь в пол.

— Я думаю об этом постоянно. Постоянно.

Глава 5

Путь от Дарема — через весь штат — занимал несколько часов. Александра вела большой серый седан по боковым дорогам, чтобы еще больше растянуть поездку. Она решила, что настало время договориться с Франни.

Машина мягко катила по пологим предгорьям, мимо обширных лугов с пасущимися коровами и маленьких старинных городков. Листья только начинали разворачиваться, все вокруг стояло в нежно-зеленой дымке, и кусты кизила, росшие в солнечных местах по обочинам дороги, пышно цвели белым. Время от времени Александра поглядывала на Франни — та сидела, глядя прямо перед собой, не замечая красоты проносящихся мимо пейзажей. Голубой свитер свободно болтался поверх измятого брючного костюма. Франни была безутешна.

Саманта спала, свернувшись калачиком на широком заднем сиденье, во сне обнимая новую куклу, которую подарила ей Александра. «Неделя обследований в Дареме не прошла зря, — думала Александра. — Высокооплачиваемые специалисты по педиатрии подтвердили оптимистическое заключение армейских коновалов».

Саманта пока не разговаривает, но при этом исключительно сообразительна, внимательна, обладает выдающейся для своих трех лет моторикой и не страдает никакими физическими либо эмоциональными недугами. Один врач даже пошутил, что, вероятно, она просто изобрела свой собственный язык и ждет, когда кто-нибудь еще его выучит. Ведь различные звуки она издает, просто ее никто не понимает.

Александре понравилась эта мысль — ее племянница не стремится соответствовать ожиданиям других. Наоборот, другие должны плясать под ее дудку. Александре нравились забавная грация этого ребенка, абсолютное умение владеть своим телом, ясный ум, светящийся в голубых глазах, — короче говоря, все то, чего так недоставало Тиму: Саманта напоминала Александре ее саму.

Теперь она окончательно убедилась, что именно Саманта — тот самый ребенок, которого она достойна.

Ее руки, лежащие на руле, напряглись, сердце забилось быстрее. «Осторожно, — сказала она себе. — Не нужно, чтобы все было слишком очевидно».

— Чем тебя ободрить? — ласково обратилась она к Франни.

Ее сестра прижала пальцы к вискам.

— Эти врачи были моей последней надеждой, — безжизненным голосом произнесла она. — Не представляю, как я скажу Карлу, что они тоже ничем не могут нам помочь.

Александра откашлялась.

— У меня есть одна мысль. Может быть обудим?

— Да, да. — Франни живо повернулась к ней. — Что ты придумала?

— От тебя это потребует нелегкого решения, — значительно произнесла Александра.

— Какого?

— Если ты останешься здесь, где нам доступно все самое лучшее, что только можно купить за деньги, я смогу платить за то, чтобы Саманта занималась речевой терапией. Ты помнишь — врачи сказали, что это один из возможных путей лечения. — Александра помолчала. — Может быть, на это уйдут недели. Может быть, месяцы. Но придет время, и это сработает.

Франни вновь поникла, прислонившись к спинке сиденья. Александра украдкой взглянула на нее. Похоже, ее совсем поглотили мрачные мысли.

— И если Карл действительно думает о благе Саманты, я знаю, он согласится, — добавила Александра. — Хотя и будет скучать без вас обеих.

— Ты думаешь, он будет по мне скучать? — тихо спросила Франни.

— Милая, конечно, будет. И представь, как будет здорово, когда в один прекрасный день вы вернетесь и Саманта скажет ему: «Папа». Это оправдает любую разлуку. Как вы будете счастливы! И непременно заведете еще одного ребеночка, ты ведь так этого хочешь.

— Алекс, ты так добра ко мне. Но я должна подумать. — Ее голос дрожал. — Не видеть Карла, — тихо сказала она, — многие месяцы. Я уже теперь без него скучаю, а прошло всего две недели.

— Ты хочешь сказать, что готова вернуться ни с чем?

Александра замолчала, чтобы этот коварный вопрос подействовал сильнее.

— Нет, — простонала Франни, — это невозможно.

— Ты думаешь, что все кончено, и опускаешь руки. Это не выход, надо искать варианты. — Александра ласково погладила холодную, вялую руку сестры. — Я так полюбила Саманту и много могла бы ей дать. Разреши мне позаботиться о твоей дочурке. Я не буду пытаться изменить вашу жизнь. Но у меня никогда не будет своей собственной дочки — ты ведь знаешь. Не такая уж я бесчувственная, какой иногда кажусь.