Массовое процветание. Как низовые инновации стали источником рабочих мест, новых возможностей и изменений - Эдмунд Фелпс

Появилось множество предпринимателей, обладающих правами собственности, правом на невмешательство со стороны государства, а также защитой, предоставляемой контрактным правом. В основанных ими фирмах и предприятиях эти предприниматели занимались разработкой новых методов 26 и придумыванием новых продуктов. Банки редко инвестировали в предпринимателей без кредитной истории или кредитовали их. Семьи и друзья часто выступали в качестве «бизнес-ангелов», позволяющих запустить проект предпринимателя. Многим новым фирмам, если они хотели расти, приходилось реинвестировать свою прибыль. В Англии существовали провинциальные банки, предоставлявшие предпринимателям краткосрочные ссуды, а также доверенные, принимающие вклады от клиентов и выдававшие предпринимателям долгосрочные ссуды. Порой физические лица становились партнерами в коммерческом предприятии или же оплачивали взнос, чтобы получить патентную защиту. Одни банки с головой ушли в бизнес, как это сделали несколько столетий назад Фуггеры в Южной Германии, другие выступали консультантами и инвесторами для целых отраслей. В Америке провинциальные банки больше тяготели к предпринимательству. Фирмы Новой Англии нередко начинали заниматься банковским делом, даже продавая банковские облигации для финансирования своих деловых начинаний. Другие банки ссужали семьям и друзьям. (Немногие из этих протовенчурных капиталистов могли выступать в качестве дольщиков в уставном капитале, в отличие от современных венчурных фирм, но ситуация изменилась, когда предприниматели стали создавать акционерные общества, которые могли выпускать ценные бумаги.)27

Современная экономика, если понимать ее в качестве масштабного и непрекращающегося проекта по изобретению, разработке и испытанию новых вещей и методов, которые могут сработать и понравиться людям, оказала глубокое влияние на труд и общество. Ее предшественница, меркантилистская экономика, предоставляла мало работы, и, по сути, единственное, что она могла предложить, — это заработная плата. Конечно, она была большим облегчением по сравнению с феодальным крепостничеством, однако она все равно была утомительно скучной. В современных экономиках труд стал едва ли не универсальным: включенность в экономику сегодня гораздо выше, чем в меркантилистские времена. Труд занимает центральное место в жизни людей, особенно в их умственной жизни, определяя их развитие. Следовательно, современная экономика учреждает определенный образ жизни. Ставкой жестокой борьбы за экономические системы, разразившейся в XX веке, была человеческая жизнь, возникшая вместе с современной экономикой и утратой былого.

Социальная система

Большая часть инновационных идей нацелена на широкое применение, не ограниченное изобретателем или предпринимателем. В любой момент времени осуществляется множество предпринимательских проектов. Энергия современной системы — как и ее наиболее опасные последствия — возникает из того, что она работает в обществе, а не на уровне одного-единственного человека. Большое число акторов, каждый из которых действует независимо, значительно повышает неопределенность — в том смысле, в каком ее понимают экономисты. Фрэнк Найт, влиятельный американский экономист, противопоставил известный риск (когда бросается известная монета, о которой мы знаем, что она сбалансирована) неизвестному риску (когда бросается неизвестная монета), который он назвал неопределенностью. Он понял, что в бизнесе очень много такой неопределенности. Судя по всему, он положительно оценивал тот факт, что такая неопределенность является отличительным признаком современной экономики.

Неопределенность конечных результатов проекта предпринимателя, занявшегося новым продуктом, отчасти является микронеопределенностью: неизвестно, понравится ли конечным потребителям продукт настолько, что они будут его покупать. Предприниматель живет в страхе, что, даже если конечные потребители полюбят его продукт, продукт какого-то другого предпринимателя

Радикальная книга Найта «Риск, неопределенность и прибыль» была опубликована в Бостоне в 1921 году — ее выход был задержан на несколько лет Первой мировой войной. (Другой блестящей, но менее влиятельной книгой по неопределенности является «Трактат о вероятности» Кейнса, который также задержался на несколько лет.) Найта, как оригинального мыслителя, крайне привлекал тезис о том, что, если бы не неопределенность, вообще не было бы настоящей прибыли, зарабатываемой фирмами, а был бы лишь нормальный доход, необходимый для выплаты конкурентного уровня процентной ставки кредиторам они полюбят еще больше. (Тогда как Робинзон Крузо боялся только того, что ему самому не понравится новый продукт.) Кроме того, результаты деятельности других предпринимателей будут влиять на собственное дело предпринимателя. (Одна микронеопределенность — неизвестно, понравятся ли эти продукты, когда будут готовы,— повышает другую неопределенность — неизвестно, удержатся ли производство и доход в экономике на достаточно высоком уровне. А это порождает уже макронеопределенность: неизвестно, смогут ли конечные потребители нового продукта покупать его.) Таким образом, как первым понял Джон Мейнард Кейнс, отсутствие координации в предпринимательских проектах современной экономики порождает будущее, формы и масштабы развертывания которого являются в высшей степени неопределенными. Будущее по истечении любого продолжительного промежутка времени становится, по сути, непознаваемым. Как говорил Кейнс, «мы просто не знаем» о будущем. В течение жизни одного поколения экономика может приобрести форму, которая была бы немыслимой для предыдущего поколения 28.

И у Кейнса, и у Хайека основополагающий тезис заключается в том, что двигателями экономической истории являются новые идеи, что противоречило жесткому детерминизму Томаса Гоббса или Карла Маркса, поскольку Кейнс с Хайеком понимали, что новые идеи невозможно предвидеть (в противном случае они не были бы новыми), а раз их невозможно предвидеть, они оказывают на историю независимое влияние. Однако из-за непознаваемости будущего последствия развития современных идей становятся еще более непознаваемыми. Следовательно, никакая правдоподобная проекция экономического развития в современной экономике невозможна, точно так же как дарвиновская теория эволюции не может предсказать направление эволюции. Но все же мы можем узнать некоторые истины, изучая процессы «роста знания» и инновации: провальные идеи не всегда бесполезны, поскольку они могут указать, в каком направлении больше не стоит идти. Успешные идеи, то есть инновации, могут служить источником вдохновения для других инноваций, образуя бесконечное поступательное развитие. Оригинальность — это возобновляемая энергия, которая движет будущее непредсказуемым образом, создавая новые неизвестные и новые ошибки, то есть новое пространство для оригинальности. Нам стоит заняться изучением той плодородной почвы, которая нужна для высокого экономического динамизма.