Могу я тебе кое что рассказать? - Холли Джун Смит

эльфами, чтобы раздавать сладости детям, мимо которых они проходили. Все прикладывали немало усилий, чтобы сделать это время волшебным, но Рождество, как и жизнь, думаю, немного теряет свой блеск, когда становишься старше.

— А что насчет тебя? — спрашиваю я.

— А что насчет меня?

— Ты был диким ребенком?

— Вовсе нет. Безупречным, — усмехается Кэмерон.

Я склоняю голову набок:

— Трудно в это поверить.

— Почему?

— Ну… просто… ты знаешь.

— Нет, не знаю. Да ладно, почему тебе так трудно поверить, что я хороший мальчик?

— Я слышала от тебя много такого, что говорит об обратном.

— Что-нибудь особенное?

— Эм… — он так непринужденно спрашивает, как будто это совершенно нормальная вещь, которую двое людей обсуждают за кружкой пива в баре. Он так спокойно относится ко всему этому, что это наводит меня на мысль, что я могла бы ему рассказать.

Я могла бы сказать ему, что мне нравится его аудиозапись о коллегах, запертых на ночь в подсобке книжного магазина. Я могла бы сказать ему, что то, как он контролирует ситуацию летними ночами, изменило химию моего мозга. Что его серия «Хорошие оценки» живет в моем мозгу постоянно.

— Что тебе нравится, Ханна? — снова спрашивает он, наклоняясь ко мне. Мое тело инстинктивно копирует его, наклоняясь вперед, соблазненное обольщением в его голосе.

— Мне нравится…

Упаковка картофельных чипсов приземляется на стол между нами, выпав прямо из зубов моего брата. Его руки аккуратно держат три пивных бокала треугольником. Я выхожу из своего вызванного Кэмероном транса и откидываюсь назад, разрывая упаковку и раскладывая его плашмя, чтобы мы могли разделить ее.

— Кто-нибудь хочет поиграть? — Райан достает из кармана колоду карт. — Думаю, самое время надрать Кэму задницу в «Л'Эскалье».

— Что, черт возьми, такое «Л'Эскалье»? — спрашивает Кэмерон, откидываясь на спинку стула, когда напряжение между нами спадает.

— На самом деле мы не знаем, — смеюсь я. — Мама и папа научили нас этой игре, но мы еще не встретили ни одного человека, который хотя бы слышал о ней.

— Но тебе понравится. В нее легко въехать, — успокаивает его Райан, сдавая на каждого из нас по восемь карт и кладя остальные в стопку между нами.

Спустя час, два пива и пять раундов Кэмерон почти обыгрывает меня, но я в последнюю секунду разыгрываю туза и выигрываю.

— Нет. Это было жестоко! Я был так близок, я был уверен, что в этот раз у меня получилось.

Я поднимаю руки к небу:

— Это «Л'Эскалье». Близко — не всегда достаточно близко, — под столом колено Кэмерона касается моего.

— Мне нужно пописать, — говорит Райан, спрыгивая со стула. — Следующая победа за мной.

Кэмерон собирает наши карты и тасует их, его длинные пальцы быстро работают с колодой. Я наблюдаю за ними, когда он раскладывает три новые стопки, большим пальцем сдвигая карту за картой сверху. Невозможно не представить, как он прикасается ко мне таким образом, твердым, но плавным, повторяющимся движением, возбуждающим меня до тех пор, пока я не увижу звезды. Представьте, что его большой палец касается моей губы или вдавливается в плоть моего бедра.

Фантазировать о нем — это неконтролируемое желание. Я имею в виду, я ведь делала это еще до того, как прилетела сюда, а теперь, когда он все время рядом, остановиться невозможно. Я держу рот на замке, на случай, если от пива у меня слишком развяжется язык и я скажу что-нибудь, что не смогу взять обратно. Он заканчивает раздачу, откидывается на спинку стула и потягивает пиво, но когда наши взгляды встречаются, у меня возникает ощущение, что он тоже сдерживается, чтобы что-нибудь не сказать.

Райан появляется сбоку от стола, обнимая за плечи знакомую миниатюрную брюнетку:

— Планы изменились.

— Привет, Кайла, — улыбаюсь я и машу со своего места в углу.

— Привет, Ханна, — отвечает она с мягкой улыбкой. — Рада тебя видеть.

— Я тоже. Ты здесь на праздники?

— Вообще-то, теперь я постоянно живу здесь. Начала свой бизнес по прокату. Зимой лыжи, летом велосипеды.

— Это фантастическая новость. Поздравляю, — я серьезно. Чудесно видеть, как она следует своим мечтам. Она всегда чувствовала себя здесь как дома, и в детстве у нее вечно разбивалось сердце, когда она уезжала домой в Великобританию и возвращалась на учебу.

— Кайла, а это мой приятель Кэмерон, — говорит Райан. Кэмерон поворачивается, чтобы протянуть руку, и Кайла протягивает свою для пожатия, другой рукой обнимая моего брата за талию. — Мы прилетели вместе, и он останется с нами на Рождество и Новый год. Кэмерон, это Кайла.

— Приятно познакомиться. Присоединишься к нам поиграть?

Она наклоняет голову, чтобы посмотреть на Райана, ее глаза сверкают:

— Э-э…

— Вообще-то, мы собираемся уходить, — улыбается он ей. — Увидимся с вами, неудачники, утром.

А потом они уходят, оставляя нас вдвоем. Часть меня благодарна, что мне больше не нужно следить за тем, что я говорю в присутствии моего брата. Другая часть в ужасе от того, что без его поддержки я могу начать говорить вещи, о которых пожалею, и никогда не смогу остановиться их говорить.

— Ты ее знаешь? — спрашивает Кэмерон.

— Ее семья владеет несколькими объектами недвижимости, поэтому она проводит здесь большую часть зимы. Она преподает катание на сноуборде.

— И они с твоим братом…?

— Очевидно, вновь узнают друг друга, — я улыбаюсь и подношу бокал к губам. — Они часто так делают. Она была очень расстроена, что он не приехал прошлой зимой.

Райан никогда не скрывал своих чувств к Кайле, и то же самое можно сказать и про нее. Когда они воссоединяются на горе, это похоже на просмотр фейерверка. Взрывные, великолепные, а затем все заканчивается, оставляя после себя только шлейф дыма. Однажды он сказал мне, что они поддерживают контакт в межсезонье, но мне интересно, что произойдет в каком-нибудь году, когда он вернется и обнаружит, что она предана кому-то другому.

Кэмерон снова толкает меня локтем в колено:

— Похоже, здесь только ты и я, малышка.

— Не называй меня малышкой, — хмурюсь я.

— Как бы ты предпочла, чтобы я тебя называл? — он наклоняется ближе, басы музыки, болтовня толпы сливаются воедино, когда он шепчет в нескольких дюймах от моего лица. — Детка? Дорогая? Хорошая девочка? Ненасытная маленькая шлюшка?

Возможно, это выдает мой судорожный вздох, или то, как мои зубы впиваются в губу, или то, как закатываются мои глаза. Вероятно, все три.

— Последнее, — кивает он сам себе, откидываясь на спинку барного стула, не сводя с меня глаз, пока осушает свой стакан. — Принято к сведению. Хочешь еще?

У меня еще осталось полбутылки пива:

— Не уверена, что это