Могу я тебе кое что рассказать? - Холли Джун Смит

пижаме и футболке, одной рукой нежно проводя по своим растрепанным волосам.

— Доброе утро, Ханна.

— Доброе утро, Кэмерон.

— Хорошо спала? — спрашивает он с широкой понимающей улыбкой на лице.

— Да, спасибо, — надеюсь, что он совсем не сомкнул глаз, нахальный ублюдок. — Немного послушала музыку и проснулась очень расслабленной.

— О, мило, — он склоняет голову набок, не сводя с меня глаз. — Что слушала?

— Не думаю, что ты о таком слышал, — я медленно делаю глоток кофе и отказываюсь отводить взгляд.

— У меня довольно разнообразные вкусы.

— Это своего рода для узкой целевой аудитории.

— Испытай меня.

— Вы чего такие странные? — Райан прерывает наше противостояние, отрывая кусок багета и намазывая его джемом. — Все мы знаем, что это, вероятно, была Тейлор Свифт.

— Эй, — огрызается на него Кэмерон. — Следи за своим языком, братан. В Тейлор нет ничего плохого.

Глава 15

Кэмерон

— Чувствуешь, что теперь у тебя все получится? Или ты хочешь, чтобы я попросила лифтера сбавить для нас скорость?

— Думаю, что теперь я почти эксперт, — то, как она закатывает глаза на мое хвастовство, чертовски мило. Мы протискиваемся вперед в очереди, подставляя запястья к сканеру пропусков к подъемникам, когда приближаемся к турникету.

— Какая твоя любимая песня Тейлор Свифт? — спрашиваю я, как только мы оказываемся в воздухе. Я быстро усвоил урок, что если не задам Ханне вопрос на подъемнике, то она будет молчать все время. Не то чтобы я думал, что она застенчивый человек, думаю, она просто заставляет себя держать рот на замке в моем присутствии.

Что я действительно хочу спросить, так это слушала ли она аудиозапись, которую я загрузил вчера, но мне хватило одного взгляда на то, как она потягивала кофе в шезлонге этим утром, и я понял, что да. Итак, поговорим о Тейлор Свифт.

— Не будь смешным, — смеется она, покачивая бедрами и устраиваясь поудобнее на скамейке. — У человека просто не может быть любимой песни Тейлор Свифт. Она меняется день ото дня, от настроения к настроению.

— У тебя есть моя любимая аудиозапись? — ой. Вот и все мое терпение.

— Что ты сказал?

— Что еще ты слушаешь? — я стараюсь не ухмыляться, но почти уверен, что она прищуривает глаза, глядя на меня из-под своих очков. Я практически слышу, как гудит ее мозг, когда она думает о том, как бы ответить. Как бы ни было весело играть с ней, я не хочу отталкивать ее еще дальше. Сейчас, кажется, самое подходящее время, чтобы прояснить ситуацию.

— Ханна, — я засовываю лыжные палки под бедро, как она мне показывала, затем наклоняюсь немного ближе, чтобы я мог поднять ее очки и положить их поверх шлема. Ее глаза встречаются с моими, когда она втягивает воздух и задерживает его. — Я знаю, ты знаешь, кто я.

Ее рот приоткрывается, мягко закрывается, затем снова приоткрывается. Я умираю от желания услышать, как она признается в этом, но она отводит взгляд и снова опускает очки.

Блядь. Я потерял ее.

— Я не пытаюсь тебя смутить, — говорю я. — С моей стороны было бы лицемерием судить тех самых людей, для которых я создаю контент.

Она отворачивается, скрестив руки на груди.

— Ну же, признай это.

— Хорошо, — говорит она, вздыхая всем телом. — Я знаю, кто ты.

— Наконец-то, — я прижимаюсь к ее плечу своим. — Так рад, что мы сняли с себя это напряжение.

— Это был директ? — спрашивает она. — Вот как ты это понял?

— Директ.

Она стонет и закрывает лицо руками:

— Я так опозорилась. Я пыталась их удалить.

— Зачем? Я же сказал. Тебе нечего стыдиться.

— Просто… — она качает головой, и ее молчание сменяется нервным смехом.

— Просто что?

— Все еще не могу поверить, что это действительно происходит. Думала, тебя зовут Мак. Я предположила, что это сокращение от МакКензи, МакДональд или что-то такое.

— Мак — это Кэм, написанное наоборот, — уточняю я (прим. английское написание имени Cameron, Cam — Mac).

— О. Точно. Но ты не Мак. Ты реальный человек, и ты здесь. В моем шале. Не думала, что ты когда-нибудь прочтешь эти сообщения, а тем более появишься в моей реальной жизни. Это чертовски неловко.

— Я не думаю, что это неловко.

Она поворачивается ко мне лицом:

— Тебе не кажется неловким, что младшая сестра твоего друга слушает твое аудио-порно, а потом пишет тебе сообщения, чтобы рассказать, как сильно она кончила? И теперь ты застрял с ней в отпуске на две недели и спишь по другую сторону стены ее спальни?

— Мне особенно понравились те, в которых говорилось о том, как сильно ты кончила, — мой член дергается в лыжных штанах при воспоминании о ее словах.

«Ты опасный человек. Ты заставил меня кончить меньше чем за минуту, и мне пришлось поставить остальную часть трека на паузу, чтобы прийти в себя».

— Мы не будем об этом говорить, — говорит она, снова поворачиваясь лицом вперед.

Посмотрим.

Я не собираюсь давить на нее, и мы приближаемся к верхней площадке, но этот разговор далек от завершения. Мы спрыгиваем одновременно и катимся на лыжах в стороне от съезда и толпы людей, читающих карты трасс, останавливаясь у линии деревьев недалеко от вершины склона.

— Райан знает о… том, чем ты занимаешься? — спрашивает Ханна, теребя ремешок на липучке своих перчаток.

— Ага, знает. Он не возражает.

Ее глаза встречаются с моими:

— Боже мой, он тоже это делает? Пожалуйста, скажи мне, что я не кончала на голос своего брата.

Это было бы чертовски неловко. Я достаточно хорошо знаю нескольких других актеров озвучки, чтобы общаться в чате онлайн, но большинство из них держат свою личность в строжайшем секрете. У некоторых есть работа в правительстве или жены и дети, которые не знают об их подработках. Такое вполне могло случиться, слушатель общается с кем-то, кого он знает в реальной жизни. С коллегой. Другом. Учителем их ребенка.

— Нет, насколько я знаю, нет. Он занятой мальчик, у него нет времени. Или творческого таланта.

Она скользит к ближайшему дереву и кричит. Птица срывается с веток и улетает.

— Чувствуешь себя лучше?

— Нет, — говорит она с сердитым ворчанием. — Итак, Райан знает о тебе, и я знаю о тебе, но Райан не знает, что я знаю. Верно?

— Верно.

— Можем ли мы, пожалуйста, оставить все как есть? — в отчаянии спрашивает она.

— Конечно. Мы не часто говорим об этой стороне моей работы.

— Хорошо. Я просто опозорена. И мне было бы еще стыднее, если бы он узнал.

Она накручивает себя, заводится по пустякам. Я использую свои лыжные палки, чтобы