Ловушка для примерной девочки - Ирина Волчок

Ольга Викторовна сначала смешалась, но быстро взяла себя в руки.

— Не забывай, что я — твоя родная мать! Мне простительно, к тому же ты был порядочным шалопаем.

И она рассмеялась, вспомнив, за что как-то применила к сыну непедагогичные меры.

Маленький Артур очень не любил, когда мама уходила вечером. А что она могла сделать, если у нее работа такая — актриса театра? Но уж если мама отправлялась с папой, да еще нарядная, как принцесса, — такого он перенести не мог.

В то время Валентин Петрович Коротаев был лишь главным агрономом в совхозе. И жили они в городе, а отец приезжал только на выходные — не было у него не то что «лексуса» — вообще никакой машины не было. И так как папа приезжал вечером в пятницу, а у мамы вечера свободными были редко, то выход в свет был случаем особым.

Артур, конечно, не знал, на какой важный для отца раут собирались в тот вечер родители. Там должно было решиться, дадут папе должность директора совхоза или не дадут пока. Он понял одно: мама и папа бросят его на тетю Тамару и уйдут. Мама специально для этого выхода сшила у самой дорогой в городе портнихи какое-то сногсшибательное платье и купила очень дорогие импортные туфли. Не купила — достала по великому блату.

И Артур придумал, как удержать маму дома. Он взял ножницы и вырезал по всему платью аккуратные дырочки. А туфли приклеил к полу шкафа клеем «Момент». Проделал он это перед тем, как мама собралась наряжаться…

Вот тогда и состоялась великая порка и запирание в темной тесной кладовке. Туфли кое-как отодрали, но мать их только на сцене могла носить. А вот платье пришлось выбросить.

— Согласись, я еще мягко с тобой обошлась, — отсмеявшись, сказала Ольга Викторовна.

— Ну, конечно, мягко! Надо было утопить, — буркнул Артур.

Ольга Викторовна нахмурилась:

— Смеемся, когда у нас такой серьезный вопрос. Так вот, сын: Кирчонка я тебе не отдам. Я теперь этой твоей овечке не доверяю.

Артур тяжело вздохнул и пошел искать сына.

Кирилл в своей комнате строил башню из «Лего», как всегда, шепча что-то под нос. Вот бы прицепить к нему микрофончик, чтобы слышать, что он там сочиняет, подумал Артур. Жалко было прерывать его игру. И Артур притворил дверь.

Примерно через час Кирилл появился в гостиной. Подошел к отцу, молча взобрался к нему на колени, приник.

— Что построил? — спросил Артур.

— Королевство. У меня там принцесса живет заколдованная. Ее злой колдун превратил в робота. А прекрасный принц приедет и расколдует ее. Там мой робот пока, а потом я туда Барби поселю.

— А откуда у тебя Барби?

— Мне тетя Вера свою отдала. Пригодится! Будет то принцесса, то еще кто-нибудь, — деловито пояснил Кирилл и опять прильнул к отцу.

— Спать хочешь, да?

— Угу. И домой тоже хочу. С Наташей весело, она мне все время рассказывает что-нибудь…

— А зачем же ты про нее бабушке соврал?

Кирилл засопел и стал сползать с колен Артура.

— Погоди-погоди! Соврал ведь, да?

Кирилл понурил голову, кивнул.

— Тогда иди и скажи баболе, что Наташа тебя не шлепала.

Понурая голова отрицательно мотнулась.

— Иди, Кирка! Знаешь, как тебе сразу хорошо станет!

И Кирилл пошел, так и не поднимая головы…

А через несколько минут вприпрыжку прискакал обратно, запрыгнул снова к Артуру на колени, обхватил его за шею и крепко сжал.

— Я это сделал!

Следом с озадаченным видом вошла Ольга Викторовна.

— А я что говорил? — насмешливо сказал Артур.

— Ну… Почему-то он это сказал все-таки! Дыма без огня…

— Мама, оставь нас в покое, а? Ты меня снова чуть без жены не оставила!

— Я?! — возмутилась Ольга Викторовна.

— Да, ты! Она ушла из дому, а теперь просит развода.

— Развода? Сама просит?

— Да. Еле уговорил не спешить.

— Ты ее еще и уговаривал?!

— Да, — отрезал Артур. — Меня она устраивает!

Вечером Артур привез сына домой. Кирюшка бросился к Наташе, обхватил ее, уткнулся в нее лицом и замер… Как после этого на него обижаться?

И все же, когда он улегся спать и ждал сказки на ночь, она положила раскрытую уже книгу себе на колени и строго сказала:

— Кирюша, расскажи папе о Кире. Мне надо с ним поговорить, чтобы он не запрещал тебе с детьми общаться. Но если ты промолчишь — и я не смогу ничего сказать. Понимаешь, почему?

Кирилл натянул одеяло на голову и из-под этого укрытия сказал невнятно:

— Да… потому что ты не можешь меня выдать…

— Правильно. Договорились?

— Договорились, — ответил он из-под одеяла. — Позови папу…

— Может, завтра?

— Нет. Позови…

Когда заинтригованный Артур вошел в детскую, Кирилл снова быстро накрылся одеялом и оттуда испуганно затараторил:

— Пап, я познакомился с девочкой, ее зовут Кира. Она была у нас в гостях.

И замолчал.

— Все? — спросил Артур.

— Все…

Артур повернулся к Наташе:

— Что, из-за этого весь этот цирк был?

Она кивнула.

— Понятно. Кирка, спокойной ночи! — похлопал он одеяло. — Вылезай, задохнешься. Не страдай так уж…

Кирилл тут же вынырнул из-под одеяла, сияя от облегчения:

— Спокойной ночи, пап! Наташа, читать будешь?

— Конечно, — сказала Наташа, тоже испытывая огромное облегчение: ну вот, никто не собирается ругать их за неподходящих знакомых.

— В этом вопросе я маму вполне поддерживаю: он должен уметь выбирать правильных знакомых, — сказал Артур как нечто само собой разумеющееся. Он уже улегся в постель с какой-то книжкой, и разговаривать на серьезные темы ему явно не хотелось.

— Как это — правильных знакомых, Артур?

— Ну что тут непонятного? — Он опустил книжку и пожал плечами. — Сколько сейчас всюду асоциального элемента! Вот ты говоришь — в сад его отдать… А кто там, ты знаешь? Чего он там наберется? Лучше иметь знакомых и приятелей своего круга. Это, надеюсь, понятно?

— Как сказать… А у тебя, Артур, есть друзья детства?

Артур уже уткнулся в книжку и ответил, не поднимая глаз:

— Есть. Толян.

— И ты ему все можешь рассказать о себе, не стесняясь?

Артур с досадой прикрыл книжку, держа палец между страницами.

— Наташа, я устал… Мне умных разговоров на работе по горло хватает. Смотри сама: если ребенок матом не ругается, одет прилично, с ним порядочного вида взрослый — ну, так и быть, пусть Кирка с ним общается… Все? Я почитать хочу…

И всего-то… А Кирилл так страдал. Ему оказалось легче соврать, чем рассказать о новой знакомой.

А она вообще до развода доразмышлялась…

Наташа волновалась перед приходом «домашней помощницы». Хоть бы она передумала у них работать. Или ее неожиданно вызвали бы какие-нибудь родственники в другой город. Или заболе… ой, нет-нет, этого не надо.

В дверь позвонили, Наташа открыла и увидела ухоженную, даже франтоватую моложавую даму.

Анастасия Ивановна всего несколько месяцев назад вышла на пенсию. Вернее, ее «вышли», поскольку там, где она трудилась, придерживались принципа «молодым везде у нас дорога». А сейчас она стеснялась своей новой должности… Наташа тоже страшно стеснялась. Наводить в доме чистоту она привыкла с раннего детства. Как можно для такого простого дела нанимать чужого человека? Краснея и забывая слова, она показала Анастасии Ивановне фронт работ и орудия труда и торопливо собралась с Кириллом на прогулку.

Гуляли дольше обычного. Наташа надеялась, что домработница все уже сделала и покинула их дом. Но та еще возилась в гостиной с пылесосом. Наташа ужаснулась.

Неужели у нее было так грязно, что женщина за два с половиной часа убрала только полквартиры?

— Ой, вы уже вернулись? Я скоро закончу. В детской долго убиралась… — начала объяснять Анастасия Ивановна.

Кирилл быстро на нее глянул и кинулся в свою комнату, откуда немедленно донесся его отчаянный вопль:

— Все, все поломала!

Наташа, естественно, бросилась за Кириллом, Анастасия Ивановна за Наташей. Наташа только глянула — и все поняла.

— Это я виновата…

— Да что случилось? Что не так? — растерялась Анастасия Ивановна.

— Это я виновата… Кирюша!

Кирилл кружил по комнате, заглядывая под стол, на стеллажи и в корзинки, потом бросился ничком на кровать и застучал по ней кулаками:

— Все поломала! Все!!!

Наташа, которая бестолково бегала следом, кинулась к нему, обхватила дрожащее тельце.

— Кирюшенька, миленький, не плачь! Ну да, я понимаю, ты так старался! Но ведь можно новое построить и снова себе сказки рассказывать!

— Уйди, уйди! Выгони эту тетку! Сейчас же! — и, обернув к Анастасии Ивановне зареванное злое лицо, заорал с неистовой ненавистью: — Убирайся вон, дура старая!

Женщина охнула и схватилась за сердце:

— Господи! Что он говорит?!