Я спереди! - Мари Секстон

У меня было отчетливое впечатление, что он оценивает меня, отделяя мальчика, с которым он когда-то провел вечер, от мужчины, которым я был сейчас, примерно так же, как я только что поступил с ним. — А как насчет тебя? Какая у тебя история?

— С чего ты взял, что она у меня есть?

Он склонил голову набок, наблюдая за мной, словно не зная, что еще сказать.

— Считай это догадкой.

Я посмотрел на свой бурбон, который медленно разбавлялся тающим льдом. Я подумал о Джонасе и о том, что я переехал в Коду, чтобы доказать свою правоту. Единственное, что мне удалось доказать, это то, что я был полным ничтожеством.

— Для этого мне понадобится гораздо больше алкоголя.

— Я могу это устроить.

Это было заманчиво. Это действительно было так. Но потом я подумал о том, что мой будильник зазвонит в 6:00 следующего утра.

— Только не в рабочий день.

— Вполне справедливо. — Он взглянул на меня из-под длинных черных ресниц, выглядя таким же застенчивым и неуверенным, как и в ту ночь пятнадцать лет назад, когда я впервые встретил его на многолюдной школьной вечеринке. — Но у нас ведь есть взаимопонимание, верно? Соглашение?

— О чем?

— О том, что мы здесь делаем.

— Строим космический корабль из конструктора Лего?

— Это не какой-нибудь старый космический корабль, — сказал он с притворной серьезностью. — Это «Сокол тысячелетия». Он преодолел расстояние до Кесселя менее чем за двенадцать парсеков.

— Я не думаю, что тот, который совершил пробег по Кесселю, был построен из конструктора Лего.

— Может, и нет. В любом случае, мы здесь для того, чтобы строить, верно?

— Похоже на то.

— Не раздеваясь при этом.

Я чуть не рассмеялся. Я бы, наверное, рассмеялся, если бы выражение его лица не было таким серьезным.

— Верно. Никаких интриг.

— Ничего личного. Но я не могу…

Я поднял руку, чтобы прервать его.

— Все в порядке. Честно говоря, я рад. Я бы предпочел избежать осложнений.

— Хорошо. — Он улыбнулся. — Значит, одежда остается?

— Безусловно, — согласился я. — Одежда остается. Несмотря ни на что.

— Хорошо. — Он поднял бокал с пивом, и я чокнулся с ним бокалом с бурбоном.

— Договорились.

— Итак. — Он поставил пиво на стол и уставился на Лего, нетерпеливо потирая ладони. — Давай приступим к работе. Как только она будет сделана, я куплю «Звезду смерти».

Глава 4

ДОМИНИК

Л амар здесь.

Рядом со мной.

В моем доме. Сидит за моим столом. Его колено касается моего.

Я украдкой взглянул на него, когда он собирал миниатюрного Дарта Вейдера в комплекте со световым мечом, сравнивая мои воспоминания о нем на пятнадцать лет моложе с реальностью. Едва заметная бледная щетина украшала его подбородок. Его глаза затуманились, но за ними я увидел паренька, с которым провел один волшебный вечер.

Я вспомнил, как он обнял меня возле средней школы. Как он, краснея, сказал: «Я ведь совсем тебя не знаю, не так ли?»

Нет, мы не были знакомы с Ламаром. И все же я знал все, что мне было нужно. За ту единственную ночь я понял, что он был беззаботным и добрым. Застенчивым, но при этом потрясающе смелым. В тот судьбоносный летний вечер наша связь вышла за рамки физического контакта. Я был уверен, что мы идеально подходим друг другу во всех отношениях. Я провел годы, мечтая о нем. В первый месяц после нашей встречи я даже зашел так далеко, что разыскал в библиотеке телефонный справочник Тусона, но в нем было слишком много телефонных номеров Джонсонов. Перепробовать их все было невозможно. Я не мог рисковать тем, что мои родители оплатят счет за междугороднюю связь.

В любом случае, это не имело бы значения. Фамилия Ламара была не Джонсон, как у его кузины Джинни. Его фамилия была Франклин.

И все же осознание того, что я никак не могу его найти, не разубедило меня. Я представлял себе сотни разных способов, которыми мы могли бы снова найти друг друга. Возможно, Ламар переехал бы в Коду к своим тете и дяде, потому что его семья узнала, что он гей, и выгнала его. Возможно, только возможно, он вернулся бы специально ради меня.

Конечно, жизнь продолжалась. И все же, спустя годы после того, как я должен был перерасти эту фантазию, она время от времени возвращалась ко мне. Я терялся в своих воспоминаниях, задаваясь вопросом, что было бы, если бы мы снова встретились. Я втайне надеялся, что мы оба будем одиноки и сможем забраться ко мне на заднее сиденье вместе, как в детстве.

И вот он здесь, сидит менее чем в трех футах от меня.

Конечно, Ламар, сидевший за моим кухонным столом, не был идеализированным плодом моего разыгравшегося воображения. Он был из плоти и крови и обладал определенным багажом знаний. Я не мог его за это винить. Не то чтобы у меня не было своего собственного. У любого человека старше тридцати лет обязательно есть что-то из этого. Но я не мог не сравнивать этого Ламара в реальной жизни с тем, о ком я мечтал пятнадцать лет. Во многих отношениях он мне не подходил. Он оказался более угрюмым, чем я себе представлял. Со времен старшей школы у него появился южный акцент, и он пил неразбавленный бурбон. Но я чувствовал, что в его сердце есть что-то такое, какая-то правда в его душе, что все было именно так, как я и предполагал. И каждая частичка моего существа, казалось, кричала мне, что это все. Это был мой шанс вернуть потерянное.

Но этого не могло случиться. Этот корабль отплыл в тот момент, когда родилась Наоми.

Нет. Даже раньше.

В тот момент, когда она была зачата.

Эта мысль заставила меня вздрогнуть. Как могло одно-единственное действие иметь такие длительные последствия? Как оно могло стать источником величайшего сокровища моей жизни, и в то же время моментом, который означал, что я навсегда отрекусь от своего сердца? Казалось несправедливым, что никто не остановил меня в тот роковой момент и не предупредил, что это единственное действие — секс с Еленой — определит мне всю оставшуюся жизнь. И все же я никогда не сожалел об этом так сильно, как в тот момент, когда Ламар был на расстоянии вытянутой руки и в то же время навсегда оставался вне досягаемости.

— Как долго ты здесь находишься? — Наконец, спросил я.

— Всего несколько недель. С десятого августа.

— О. — Я наблюдал за ним, пока он изучал инструкцию. Даже