Врата Европы. История Украины - Сергей Плохий

Возможность ответить ударом на удар представилась православным вельможам после смерти Витовта в 1430 году. Борьба за литовский трон довольно скоро вылилась в междоусобную войну. Волынская знать и ее сородичи из соседних земель поддерживали Свидригайла. Его соперник Сигизмунд (Жигимонт) распространил в 1434 году на православную элиту великого княжества права, данные католикам согласно Городельской унии, и таким образом переманил Русь на свою сторону. Князья и бояре Волыни и Киевщины и после этого косо смотрели на Сигизмунда, но поддержка Свидригайла ослабела, и война более-менее утихла. Установив религиозный мир, литовские государи получили больше пространства для маневра – в первую очередь их заботила избыточная, по их мнению, автономия княжеств и земель Руси.

В 1470 году Казимир IV, великий князь и польский король, упразднил последний пережиток былых времен: Киевское княжество. Через десять лет три аристократа задумали убить Казимира и возвести на трон Михаила, сына предпоследнего киевского князя, но в 1481 году заговор был раскрыт. Одних заговорщиков схватили, другим пришлось бежать. Их отъезд за рубеж окончательно похоронил надежды на восстановление традиций Руси периода раздробленности. К началу XVI века не только политическая карта Украины, но и ее общественный и культурный пейзаж имеют мало общего с тем, что мы видели двумя столетиями раньше – в период борьбы Галицко-Волынской державы за уход из-под монгольского протектората и самостоятельную роль в Восточной Европе. Язык и правовая система, унаследованные от Киевской Руси, еще прочно стоят на ногах, однако с каждым десятилетием все большую конкуренцию им составляют латинизация и полонизация – тенденции, возникающие в Великом княжестве Литовском после унии 1385 года.

По всей Европе XVI век отмечен усилением монархической власти, централизацией государственного аппарата, регламентацией политической и общественной жизни. Реакцией на это стало ожесточение аристократической оппозиции монархам. В случае нарождавшейся польско-литовской федерации ее опору составляли магнаты из восточных земель – зачастую потомки Рюриковичей и Гедиминовичей, носители старых княжеских традиций. Однако в середине века противостояние знати и короля ослабло, поскольку возросла внешняя угроза Великому княжеству Литовскому и без помощи Польши обойтись было нельзя. Речь идет об угрозе с востока, где в течение XV века окрепла новая держава – Великое княжество Московское.

В 1476 году Иван Васильевич, который затем первым примерит на себя царский титул, порвал с Ордой и отказался платить ханам дань. Он же добился успеха в деле, которое назовут “собиранием русских земель”, – завоевал Новгородскую республику, великое княжество Тверское и т. д. (оставив сыну присоединить только Псков и Рязань). Иван претендовал и на те земли Руси, где “ига” давно уже не было, в том числе современные украинские. В конце XV века между Московским и Литовским государствами начинается затяжная война за наследие Киевской Руси. Иван действовал активно, и в начале следующего столетия противнику пришлось уступить ему Смоленскую и Черниговскую земли. Московское государство впервые установило свою власть над частью нынешней территории Украины.

Несколько десятилетий Великое княжество Литовское удерживало восточную границу на месте, но при Иване Грозном наступление возобновилось. Волевой, харизматичный, жестокий и явно неуравновешенный царь, который сам немало повредил своей державе, в 1558 году напал на Ливонскую конфедерацию – государство в Прибалтике, куда входили территории современных Латвии и Эстонии. Ливонская война шла четверть века, до 1583 года. Участие в ней приняли также Литва, Швеция, Дания, а затем и Польша. В 1563 году московское войско вторглось в великое княжество, овладело Полоцком, разорило Витебск, Шклов и Оршу. Военные поражения вынудили литовских бояр встать на путь объединения в одно государство с Польшей.

В декабре 1568 года Сигизмунд Август, польский король и великий князь литовский, созвал в Люблине два сейма – по одному на каждое государство, которым правил. Он рассчитывал, что послы сумеют договориться, на каких условиях образовать союз. Начало внушило ему оптимизм: постановили вместе избирать монарха и вместе собирать сейм, оставив при этом Литве широкую автономию. Но поляки потребовали вернуть королю земли, которыми пользовались в великом княжестве магнаты. Те не уступали, а потом собрали вещи и уехали из Люблина с большой помпой. И просчитались. Без них польский сейм взялся с благословения Сигизмунда штамповать законы, согласно которым королевству переходила одна литовская земля за другой.

Литовская знать опасалась, что земли у нее отнимет русский царь, – но беда пришла, откуда не ждали. Рейдерский захват надо было остановить, поэтому незадачливые послы вернулись в Люблин и заключили соглашение на тех условиях, что диктовали им поляки. Впрочем, от аннексии земель Польшей это их не уберегло. В марте 1569 года королевство присвоило Подляшское воеводство, на стыке польской, украинской и белорусской этнических границ. В мае та же судьба постигла Волынь, а 6 июня, за день до возобновления переговоров двух делегаций, Польша забрала воеводства Брацлавское (восточное Подолье) и Киевское. Аристократия великого княжества должна была смириться с этим – отказ от объединения с Польшей сулил им еще худшие несчастья. Ян Матейко, прославленный польский художник XIX века, ярко изобразил Люблинский сейм, избрав для одной из центральных фигур главного противника унии – Николая Радзивилла. Тот стоит перед королем на коленях, но в руке его обнаженный меч, опущенный острием на пол.

Таким образом возникла Речь Посполитая – единое государство с единым парламентом и королем, которого выбирала вся шляхта. Права польской распространили на шляхту Великого княжества Литовского. Оно сохранило свои учреждения, скарб (казну), судебную систему и армию. Новое государство, известное в историографии под именем Речи Посполитой обоих народов, стало квазифедерацией, в которой доминировала Польша – благодаря унии королевство значительно увеличилось и окрепло. Три юго-восточных, украинских, воеводства вошли в него не единым целым, а поодиночке, однако с сохранением права пользоваться в судах и администрации привычным книжным языком, свободно исповедовать православие.

На сейме в Люблине украинские воеводства представлял тот же слой общества, что и земли к северу от Украины, – князья и бояре. Однако, в отличие от литовской и белорусской аристократии, что не покинула пределов великого княжества, депутаты от Волыни, Брацлавщины и Киевщины желали перехода в состав Польши. При этом они просили гарантий сохранения религии, языка и законов своих предков. Почему элита украинских воеводств, особенно княжеские роды, пошли на такую сделку? Вопрос далеко не праздный, ведь установленный в 1569 году внутренний рубеж станет основой для тех административных границ, что в двадцатом веке превратятся в межгосударственные, украинско-белорусские.

Присоединились ли украинские воеводства к Польше, поскольку идентичность и образ жизни отличали их от современных белорусских земель, или наоборот, Люблинская уния стала отправной точкой для разделения украинцев и белорусов? У нас нет оснований предполагать, что в середине XVI столетия эти народы говорили на совершенно разных языках. В наши дни в Полесье можно услышать переходные между украинским и белорусским диалекты – должно быть, они звучали там и в те времена. Поэтому одного только лингвистического критерия для проведения границы недостаточно. Тем не менее аннексии по итогам Люблинской унии подчеркнули, видимо, те различия, что наметились уже давно, – очертания воеводств в общих чертах совпадают с древнерусскими княжествами предыдущих эпох. Развитие Киевской земли, Волыни и Галичины с одной стороны и Полоцкого княжества с другой далеко не всегда шло одинаково. В отличие от защищенной лесами и болотами Белоруссии, историю украинских пределов великого княжества всегда определял степной фронтир со своими уникальными проблемами.

В отличие от северной знати, князьям и боярам этих территорий было немного проку от самостоятельности Литвы, которой не хватало сил для обороны от растущей крымской и ногайской угрозы. Польское королевство приходило на выручку во время войн с Россией, но беспрестанные пограничные стычки с татарами за пределами Галичины его заботили мало. Передача окраинных воеводств в состав Польши могла изменить баланс сил в степи. Так или иначе, местная элита сделала выбор в пользу королевства – и едва ли пожалела об этом (источники не позволяют нам предполагать обратное). После 1569 года волынские княжеские роды не только сохранили свои владения, но и значительно их увеличили.

Исход Люблинской унии определил голос Василия-Константина Острожского, самого богатого и влиятельного волынского князя. Он поддержал Сигизмунда, а тот оставил ему должности старосты владимирского и воеводы киевского. Острожский приобретал новые земли, и к концу XVI века его личная империя насчитывала 40 замков, тысячу городов и местечек, 13 тысяч сел и хуторов. В начале следующего века сын Константина Януш имел столько золота и серебра, что их хватило бы на все государственные расходы в течение двух лет. Острожский мог выставить до 20 тысяч пешего и конного войска – вдесятеро больше, чем держал у границ монарх. Константин за свою долгую жизнь успел побыть претендентом на трон сначала Речи Посполитой, затем Московского царства. Шляхте, зависимой от князя в том числе и материально, приходилось мириться с ролью его клиентелы. Таким образом Острожские превращали в марионеток многочисленных депутатов сейма и сеймиков. Некоронованного правителя Руси побаивались не только соседи – ему не отважились бы бросить вызов ни монарх, ни парламент. Сейм запрещал князьям выставлять в военное время частные армии, но бесконечные татарские набеги на степном фронтире вынуждали принимать помощь от Константина. Государству просто не хватало солдат.