Стая - Алексей Ядрышников

       Андрей вспыхнул, словно рак, которого только что обдали кипятком, а стоявшая напротив Оксана как-то сразу занервничала и поспешила скорее удалиться с глаз.

       - Ну, все. На том, наверное, и договоримся, - высказалась она, наконец. - Я еще маму с собой прихвачу - собак пробивать, то ведь сами понимаете, что собаки у нас на вес золота состоят, а мама у меня насчет этого дела особенно хороша. Недели не обещаю, постараюсь как можно быстрее экспедицию организовать, сами понимаете - время не ждет. Скоро зима наступает. Чем раньше в поход отправимся - тем раньше вернемся назад. Лучше чай больше заваривайте, чтобы правильнее восстановиться и по дороге не вырубиться, а ежели пить собираетесь, то пейте красное вино, полезнее будет.

       Оксана улыбнулась, таким образом, распорядившись по-свойски, намериваясь как обычно мгновенно раствориться в воздухе, махнула вслед рукой на прощание, полушепотом прибавив несколько слов для верности:

       - Только о нашей задумке никому пока не говорите, а то, сами знаете, мало ли что бывает...

       Андрей и Николай, молча переглянулись, вероятно, захотев по обыкновению над ней посмеяться, однако благоразумно сдержались. Тем более что Оксана здесь еще незримо присутствовала.

       - Ну что, идем в бар, как обычно, - после небольшой паузы предложил Николай, по привычке почесывая затылок, как у него получалось, сквозь заднюю дыру в своей великолепной кепке. - А то меня чего-то мутит, после вчерашнего. Выпьем там по кружечке пивка?

       - Нет, исключительно только красного вина! - засмеялся Андрей, выговаривая недавние наставления Оксаны. - Не знаю, правда, что у нее насчет подводы получится...

       - К родным уже заходил? - заботливо поинтересовался Николай.

       - Заходил, - отвечал тот, для какой-то особой цели пошарив руками по карманам, захотев вероятно проверить, все ли находится у него на месте. - Пойдем дядя Коля скорее, а то мне и самому уже не терпится повидаться с Людмилой.

       Они начали движение по дороге и вскоре вышли прямо к озеру, следуя далее по берегу в направлении бара. Стоял еще день, и вокруг было довольно светло и красочно, совсем конечно не так, как на поверхности, но все равно, естественного освещения вполне хватало, чтобы пока не разводить костры. Свет проникал сюда каким-то непонятным, совершенно неведомым образом сверху и растекался по периметру данной пещеры, частично отражаясь от водной глади ровным голубовато-зеленоватым свечением. Как не странно могло показаться на первый взгляд, но такой уж жуткой непроглядной темноты здесь абсолютно не наблюдалось. Скорее наоборот, привыкнув к постоянному полумраку без особого труда можно было рассмотреть все встречающиеся здесь достопримечательности, как в дневное, так и даже, что самое удивительное, в ночное время. Возможно, органы зрения тут проживающих вполне адаптировались к этому двойственному состоянию, быстро перестраиваясь с яркого ощущения поверхностного мира на некое подземное наблюдение в непроглядной пещерной мгле.

       Вскоре приятели зашли непосредственно и в само интересующее их, здание, стоящее почти на краю берега и представлявшее собой построенный на совесть, исключительно крепкий деревянный сруб, довольно-таки внушительных размеров, с большими двойными застекленными окнами и черными металлическими в них решетками. Оно напоминало этим своим видом, скорее какую-то неприступную крепость, чем привычное в нашем понимании питейное заведение. Внутри, как и снаружи все выглядело на удивление чисто убранным, предметы находились на своих местах, что бывало так не всегда, после очередных визитов прихожан. Столы, стойки, стулья и прочая мебель полностью изготавливались из дерева, пропитанного темной янтарной смолой, делались массивными и прочными, словно намечались так существовать на времена вечные. Сразу оказались заметными старания здешних мастеров, потрудившихся на славу. Еще бы, для такого заведения никаких строительных материалов было не жалко. Зал же, в подтверждение сказанного, представился довольно просторным и вместительным, очевидно для некоторого значительного количества гостей, присутствовавших тут по мере надобности, требующих, безусловно, также и большой численности рабочего персонала. Однако обслуживала данное окружение всего лишь одна женщина - сама хозяйка Людмила.

       Осматривая внутренности помещения, и без того, до тошноты знавшие местную обстановку, вошедшие приятели все же заметили, не совсем свойственную данному времени суток некоторую пугающую пустоту, так или иначе стоявшую в данном исключительном месте без особого повода. Такое явно выраженное безмолвие выглядело чрезвычайно странным. Куда-то исчезли все привычные посетители, которые по крайним, пусть даже самым неутешительным расчетам должны были определенно здесь присутствовать. Не оказалось ни кого из завсегдатаев заведения, помимо единственного, довольно-таки чудаковато одетого молодого человека, не проявляющего себя некоим образом, весьма неподвижно и очень тихо сидевшего за дальним столиком в углу. Он вероятно давненько уже находился в баре, именно в этом промежутке комнаты, возле стены, и возможно, совершенно прилично задремал, выпив предварительно очередную порцию игристого пива.

       Людмила, прятавшаяся за стойкой и кажущаяся заскучавшей от стоявшей тишины и гробового спокойствия, завидев гостей, мгновенно преобразилась, быстро вскочив на ноги. Она окинула приятелей неприветливым, крайне негативным взором темно-карих глаз, сверкая ярко отраженными от света ламп бликами, определенно с несколько неистовым выраженным в них оттенком, совсем уж не по-доброму прищуриваясь. Длинные и черные, как смоль, вьющиеся волосы прыгнули вслед за ней, растягиваясь, словно небольшие пружинки, поддаваясь необузданно-жгучей энергии, какая с излишеством присутствовала в их импульсивной хозяйке. Лицо владелицы при этом не исказилось ни на чуть, представившись крайне незыблемым, сухим и безжизненным, даже, можно отметить, чем-то стянутым до неузнаваемости. Его словно облегала некая восковая маска, нанесенная таким причудливым образом, что при мрачном освещении бара казалось, будто внутрь оной невольно втягивалась и вся располагающаяся вокруг кожа. Людмила определенно выглядела старше положенного возраста, хотя на самом деле изначально была не так уж и молода. Вполне возможно, тут сказалась именно работа, тот образ жизни, который она по своему обыкновению предпочитала вести последнее время, в общей совокупности, наложившие такой весомый отпечаток на всю ее внешность в целом.