Безрассудный наследник - Дженика Сноу

в оглушительный рев. Комнату заполнили крики поздравлений и шлепки по спине.

— Ах, мой друг Николай, — сказал Кирилл, невнятный от переизбытка водки, его русский был едва ли законным для того количества, которое он выпил.

Я зыркнул на него за упоминание «друга».

— Ты расскажешь нам, как грубо и жестко трахнул эту итальянскую сучку, да? — проговорил он и откинул голову назад, чтобы рассмеяться. — Вернись и расскажи нам, как сильно она истекала кровью и плакала.

Я оскалился. Обернулся к нему и схватил за горло, сжимая так сильно, что его лицо из красного превратилось в фиолетовое. Я притянул его к себе и глубоко вдохнул, мои ноздри раздулись, когда я увидел его широко раскрытые глаза, испуганное выражение лица и вонь страха, исходящую от него.

Хорошо, у этого ублюдка были причины бояться прямо сейчас.

— Повтори, — процедил я достаточно тихо, чтобы только он меня услышал.

Хотя я понял, что суматоха в комнате уменьшилась, почувствовал на себе все взгляды, мне было абсолютно все равно, кто услышит или увидит то, что сейчас произойдет.

— Давай, Кирилл. Еще раз скажи эти слова о моей будущей жене, черт возьми.

Его глаза расширились, и он покачал головой, его рот открывался и закрывался, пока он пытался вымолвить слова.

Я крепче сжал его горло, давая понять, что именно я должен контролировать ситуацию. Именно я был сильнее. Я наклонился еще на дюйм, пока наши носы почти не соприкоснулись, и прорычал по-русски:

— Если ты еще хоть раз скажешь о ней хоть слово, я отрежу твой язык, поджарю его на гриле и скормлю собаке Дмитрия. Понял?

Ему стало еще труднее дышать.

— Скажи мне, что понял. Кивни своей ебаной башкой, — закончил я по-английски.

Он мгновенно кивнул, его лицо приобрело более глубокий пурпурный оттенок, а его попытки ослабли. Я еще секунду удерживал его взгляд, прежде чем наконец ослабил хватку настолько, что он смог глубоко вдохнуть.

— Да. Да, я понял. Мои извинения. Я не хотел проявить неуважение.

Я полностью отпустил его, почувствовав удовлетворение, когда он опустился на землю и начал растирать шею, задыхаясь и пытаясь отдышаться. Люди отодвинулись от него, но никто не сказал ни слова.

На его горле уже красовалась красная отметина от моей руки — синяк, который завтра будет напоминать о себе. Я поправил куртку и оглядел комнату, заметив, как все придурки быстро отвели взгляд.

— Ну, — сказал я скучающим тоном. — Если это гребаная вечеринка, то давайте ебашить.

Несколько мужчин прочистили горло и переступили с ноги на ногу, когда из них вылилась явная нерешительность. У меня была репутация «вспыльчивого человека» или человека с коротким запалом, который может переломать кости, если кто-то обидит меня. Это заставляло других помнить об осторожности. Бояться меня.

Но через несколько секунд после того, когда я снова не вышел из себя, музыку включили, и голоса снова зазвучали. Стриптизерши, а скорее всего, проститутки, начали набрасываться на мужчин и срывать с них одежду. Я слышал, как руки шлепают по задницам, и видел, как пальцы тянутся к любой доступной женской свежей плоти.

Я знал, до конца ночи на полу будут валяться презервативы, одежда будет разбросана по диванам, а воздух наполнится тошнотворным запахом выпивки, пота и грязного секса.

Одна из девушек подошла ко мне, но я решительно покачал головой, и она сделала разворот, тут же ухватившись за талию одного из мужчин. Я нахмурился, оттолкнув нескольких парней со своего пути, и подошел к Дмитрию, сидевшему на кожаном стуле. В одной руке он держал стакан с виски, в другой — толстую сигару.

Оказавшись перед ним, я посмотрел на него ухмыляющегося. Этот ублюдок думал, будто это дерьмо смешно?

— Как тебе званый вечер?

Скотина.

Он знал, что я не люблю подобное дерьмо, и не сомневался, особенно по его наглому выражению лица, что ему кажется забавным, как меня раздражает этот мальчишник.

Когда я ничего не ответил, Дмитрий выдохнул облако сигарного дыма и засмеялся. Я опустился и сел на другой стул рядом с ним.

Прошли долгие секунды, прежде чем он сказал:

— Никогда не считал тебя защитником, — его голос был низким, а внимание было сосредоточено на толпе.

— Она — продолжение меня, — сказал я категорично.

— Хм, — ответил он, и я издал хриплый звук в горле от раздражения.

— Оскорбление ее ничем не отличается от того, что ублюдок говорит мне прямо в лицо, и ты знаешь, как я поступаю с наглыми ублюдками, которые так делают.

Дмитрий посмотрел на меня, выражение его лица не выражало никаких эмоций, за исключением одной вздернутой брови.

— Хорошо, — сказал он, но в его голосе слышалось веселье.

Я стиснул зубы и сузил глаза.

— Думаешь, я не заметил, как ты пялился на нее, когда мы были в доме Бьянки? Или как хотел сломать руку ее отцу, когда он схватил ее? — Дмитрий снова поднял бровь и поднес сигару ко рту, сделав несколько затяжек, из уголков его рта потянулось густое облако дыма.

Я сжал челюсти и отвернулся, наблюдая за Кириллом у барной стойки с частично обнаженной женщиной, сидящей у него на коленях. Он ласкал одну из ее сисек, а другой рукой обхватывал бутылку водки. На его шее виднелся адский отпечаток руки, и я ощутил, как меня наполняет садистское удовольствие.

— Не делай вид, словно не смотрел бы на нее так же, — пробормотал я. К счастью для Дмитрия, я не заметил, как он пялится на Амару. Если бы это было так, я бы, наверное, бил его по заднице до посинения. — Она прекрасна.

Я не мог выбросить ее из головы с тех пор, как мы покинули Восточное побережье, и сама мысль о любой другой женщине заставляла мой член подражать черепахе, боящаяся и прячущаяся в себя. Жалкий пример, но он был чертовски точен.

Не то чтобы у меня было время, энергия или, черт возьми, даже гребаное желание проверять теорию о том, что мой член теперь полностью принадлежит Амаре, очевидно. У меня просто не было аппетита ни к кому, кроме моей симпатичной молодой невесты.

Но мы были по уши в дерьме Братвы, разгребая хаотичные и непродуманные дела нашего отца — такие, от которых отделение Десолейшена развалилось бы, останься оно на том же пути. Хотя мы знали, насколько безумен был наш отец, мы не понимали масштабов его безумия, пока не начали разбираться во всем.

— Ты знаешь, я был бы полностью согласен и выполнил бы план независимо от того, была бы дочь Бьянки каргой или красавицей.

Дмитрий