Комитет-1991. Нерассказанная история КГБ России - Леонид Млечин

Ельцина интересовала информация о реальных процессах в армии и в трудовых коллективах. К сводкам КГБ он относился со сдержанным интересом:

– Ваша информация не раскрывает всей глубины негативных процессов.

В Белом доме установили такой порядок: всю поступающую российском руководству информацию концентрирует Государственный совет РСФСР, дабы исключить манипулирование и доминирование одного источника над другим. Должность государственного секретаря РСФСР была введена специально для Бурбулиса. Он занял ее 19 июля 1991 года.

– В мои обязанности входило руководство госбезопасностью, – рассказывал мне Геннадий Эдуардович. – Я хотел, чтобы специалисты определяли, какую информацию докладывать президенту. Считал, что начальники разных спецслужб не должны тащить каждый свое, а создавать единую сводку.

Виктор Иваненко:

– Цель благая – избежать ситуации, когда информаторы подгоняют свою информацию под первое лицо. Хотели сделать так, чтобы вся информация шла в общий котел, чтобы сравнивались источники информации, определялась ее достоверность и вырабатывались коллективные предложения. Но эта система долго не просуществовала. Наши советские привычки – они очень сильны. Буду я какому-то государственному секретарю носить информацию! Есть первое лицо. Если ты к нему не вхож, грош тебе цена как руководителю. Так что все планы похоронили. Как бегали к первому лицу, так и продолжали бегать. И я настоял, что буду докладывать президенту. Приходил еженедельно. Докладывал сводку. Если что-то случилось, то о чрезвычайных происшествиях. Звонишь в канцелярию президента, Валере Семенченко: «Назначай мне время».

Валерий Павлович Семенченко работал в общем отделе московского горкома партии еще в ту пору, когда Ельцин был в столице первым секретарем. Борис Николаевич взял его к себе в аппарат Верховного Совета РСФСР, потом поставил заведовать президентской канцелярией.

Семенченко предлагал:

– Подойдет в четыре часа завтра?

– Подойдет.

В четыре часа председатель КГБ России уже в приемной. Дежурный секретарь докладывал президенту: пришел Иваненко. Как правило, Ельцин принимал без задержки.

– Как к вам Борис Николаевич относился? Как он вас воспринимал? Вы – свой или все-таки не совсем свой?

– На этапе знакомства он отнесся с большим недоверием. Все-таки я из системы. Когда меня к нему привел Дмитрий Антонович Волкогонов – познакомить, Ельцин недовольно заметил: «Вы только что получили звание генерала? А почему это они вам присвоили? Мы бы сами вам присвоили». Понимаете, это деталь… Президент России не имел права присваивать генеральские звания. Но я не стал спорить. Так уж, говорю, получилось, что Михаил Сергеевич Горбачев мне присвоил звание 15 апреля 1991 года.

Потом, когда я стал излагать предложения по реформированию комитета, отношение начало меняться. Особенно когда я рассказал ему о том, что в КГБ создан штаб по его дискредитации и по поддержке кандидата в президенты России Николая Ивановича Рыжкова. Тем не менее Борис Николаевич не сделал меня сразу председателем КГБ России, назначил исполняющим обязанности… Надо понимать обстановку в окружении Бориса Николаевича. За влияние на президента шла борьба.

Иваненко оставался исполняющим обязанности до 3 августа 1991 года. Пока его первый заместитель Владимир Андреевич Поделякин не пошел к Степашину:

– Сколько можно держать Иваненко в подвешенном состоянии?

Степашин обратился к президенту:

– Борис Николаевич, у вас есть какие-то возражения против Иваненко?

– Нет.

И он подписал указ. 3 августа, за две недели до путча, генерал Иваненко стал полноправным председателем КГБ России.

– Отметили?

– Да, в комнате отдыха собрались вечером. По рюмке выпили.

– Не случись путча, как бы развивались события? В конце концов, вам бы передали областные и краевые управления? Или ни за что и никогда союзный КГБ не отдал бы территориальные органы России?

– Не случись путча, подписали бы новый Союзный договор и, конечно, произошли бы кадровые изменения в КГБ СССР. И новое руководство передало бы нам территориальные органы КГБ. Я в этом уверен. Это уже назрело.

– А вы когда-нибудь себе представляли, как бы это выглядело? Подпишут 20 августа союзный договор и… Вы себе мысленно рисовали новую конфигурацию органов госбезопасности? Или это преждевременно было?

– Я уже составил штатное расписание КГБ РСФСР. Сто восемьдесят человек – центральный аппарат, который бы руководил территориальными органами КГБ. Свое Инспекторское управление, свое управление кадров. Я ж в этой системе проработал, слава богу, двадцать лет. Поэтому все это легко было бы реализовано. Если бы подписали союзный договор и реформы пошли бы эволюционным путем.

В ту пору генерал Иваненко с надеждой повторял:

– Война России с Центром – это же не вечно. Когда-то возникнет Центр, который будет выполнять те функции, которые республики ему делегируют, – развитие политического процесса идет к этому.

Иваненко называли «агентом Крючкова». Он хладнокровно замечал:

– Оправдываться не собираюсь – пусть общественность анализирует нашу деятельность и делает выводы.

Впрочем, звучало и обратное:

– Продался демократам, выслуживается.

Иваненко отвечал:

– Конфронтации нет. Когда дело касается решения конкретных проблем, тут отношения у нас хорошие, деловые… Подчиняемся мы президенту России, Верховному Совету и правительству республики… Но мы отнюдь не слуги двух господ.

Но на Лубянке ничего не менялось. Подписали протокол, комиссию образовали, которая должна была выделить кадры российскому комитету, но областные управления по-прежнему подчинялись союзному КГБ.

Виктор Иваненко:

– Владимир Александрович Крючков уже озаботился идеей изменения власти другим путем. Он написал Горбачеву секретную записку, где прозвучали требования чрезвычайных полномочий. Михаил Сергеевич не отреагировал.

Ну а когда уже пошел разговор о подписании 20 августа нового союзного договора… И там не будет места некоторым высшим руководителям госбезопасности и Министерства обороны. Тут они и приступили к конкретным действиям по введению чрезвычайного положения.

Председатель КГБ РСФСР принадлежал к молодому поколению чекистов с другими представлениями о жизни. Когда Иваненко поставили во главе российского комитета, один журналист восторженно сказал:

– Вам можно только позавидовать, в сорок четыре года такая карьера!

Виктор Валентинович ответил:

– Я вывел для себя один закон – эйфории и кирпича. Как только начинаешь считать себя удачливым человеком, пребывать в эйфории от каких-то успехов – обязательно упадет кирпич на голову… Поэтому я эйфории не предаюсь.

Его судьба могла сложиться иначе. Трагические события девяносто первого начались не в августе, а значительно раньше.

Сын фронтовика

Виктор Валентинович Иваненко родился 19 сентября 1947 года в деревне Кольцовка Ишимского района Тюменской области.

– Небольшая деревня. Много выходцев из Белоруссии. Рядом болото, в двух километрах железная дорога. Волки выли по ночам… Прожил я там до шести лет, пока родители не переехали в большое село Шаблыкино Ишимского района Тюменской области. Там, кстати говоря, впервые столкнулся со спецпоселенцами, высланными с Западной Украины, пособниками Организации украинских националистов. Не знаю, что они дома совершили, а по моим воспоминаниям – хорошие люди, мебель нам сделали – комод, шкафы, тумбочки. С их ребятишками я вместе играл.

Отец был секретарем парткома колхоза. К нему наведывался оперуполномоченный райотдела госбезопасности, который занимался ссыльными. Отец рассказывал: опер приедет и показывает фотокопии писем этих украинцев. А они писали родственникам в Канаду, в США… Опер требовал от секретаря парткома:

– Принеси образцы почерка, надо сравнить, он или не он отправил.

Когда Виктор Иваненко пойдет на работу в органы, отец попытается его отговорить:

– Сынок, они же ведь читают чужие письма!

Иваненко-старший был комбайнером. Когда началась война, ему дали окончить уборочную и призвали в армию.

– В октябре он попал в омские лагеря. А в январе 1942 года – под Ржев, где шли кровавые бои. Не знаю, сколько там людей полегло. Мне отец рассказывал, как солдат гнали на минные поля. Первый ряд взрывался. Второй ряд взрывался. А третий ряд прорывался и в атаку… Может быть, так отвлекали силы немцев от Сталинграда, я не знаю. Отцу повезло, его только ранило. Когда выписали из госпиталя, послали на офицерские курсы, потому что у него было восемь классов образования, прилично для тех лет.

Виктор Валентинович нашел в архиве наградные документы отца.

«31 августа 1943 года

ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ

673 стрелковому полку 220 стрелковой дивизии Западного фронта

От имени Президиума Верховного Совета Союза ССР