Брат Гримм - Крейг Расселл

Сын сделал паузу, словно ждал ответа, на который мать была не способна, а затем продолжил:

— И ты все время заставляла меня повторять вслух эти истории. Я потратил так много времени, чтобы выучить их наизусть. Я перечитывал их снова и снова. Перечитывал до тех пор, пока буквы и слова не начинали путаться в моих глазах. Я делал это, чтобы быть уверенным в том, что ничего не забыл и расставил все слова по нужным местам. Но я всегда ошибался. Хоть раз, да ошибался, давая тебе возможность меня бить. — Он тяжело вздохнул, взглянул на солнечный день за окном, перевел взгляд на старую женщину и произнес: — Скоро, очень скоро наступит час, когда ты снова будешь вместе со мной, мамочка. — Он поднялся со стула, склонился, поцеловал ее в лоб и закончил: — Да, кстати, я сохранил твою трость, мамочка…

Глава 11

9.15, воскресенье 21 марта. Национальный парк Харбургер-Берге к югу от Гамбурга

Мария прибыла на место преступления незадолго до появления там Фабеля. Это была скорее не парковка, а простая, расчищенная от подлеска поляна, служившая, по мнению Фабеля, двум целям. Днем с этого места начинали свой путь любители пеших прогулок, а по вечерам здесь тайком встречались парочки. Поставив «БМВ» рядом с бело-зеленым полицейским автомобилем, он вылез из машины. Было ясное, немного ветреное весеннее утро, и окружавшие поляну деревья, казалось, полной грудью впитывали легкий ветерок, наслаждаясь пением птиц.

— In the midst of life… — сказал он по-английски Марии и широким жестом обвел деревья.

Слова босса привели Марию в явное замешательство.

— «В середине жизни мы находим смерть»… — перевел, завершив фразу, Фабель и спросил: — Где они?

— Там. — Мария показала на небольшой разрыв между деревьями. — Это живописная тропа… излюбленный маршрут поклонников пеших прогулок. Тропа идет через лес, но метрах в трехстах отсюда есть небольшая поляна со столом для пикников. Это крайняя точка, до которой можно добраться на машине.

Фабель обратил внимание на то, что половина парковки — та, где находился выход на тропу, — была окружена широкой лентой.

— Может быть, пойдем? — сказал Фабель, жестом пригласив Марию показывать путь.

Когда они шли по неровной влажной тропе, Фабель обратил внимание на то, что технические эксперты кладут на землю через неравные интервалы защитную пленку.

— Отпечатки шин, — сказала Мария в ответ на вопросительный взгляд Фабеля, — и следы, которые нужно бы проверить.

Фабель остановился, внимательно оглядел тропу, по которой они только что прошли, и спросил:

— Любители горных велосипедов?

— Мотоцикл, — ответила Мария. — Вполне возможно, что не имеет к убийству никакого отношения. Так же как и следы ног.

Они продолжили путь. Фабель взглянул на стоявшие по обе стороны от тропы деревья. Чем дальше от тропы, тем темнее становился лес, а пространство между деревьями все сильнее начинало походить на зеленую, недоступную для света дня пещеру. Он вспомнил интервью, которое недавно слышал по радио. «Лесная тьма при свете дня» — метафора, напоминающая нам об опасности. Опасности, ни на миг не оставляющей нас в нашей повседневной жизни. Тропа сделала поворот, и они вдруг очутились на небольшой поляне, где уже трудились дюжина полицейских и несколько технических экспертов. Все их внимание было сосредоточено на стоявшем чуть в стороне от главной тропы столе для пикников и расположенных вдоль него деревянных скамьях. У одного из торцов стола в сидячем положении находились два трупа — мужской и женский. Покойники взирали на Фабеля равнодушным, ничего не выражающим взглядом. Они сидели почти рядом, вытянув руки так, будто хотели прикоснуться друг к другу. Так, собственно, и было. Их мертвые пальцы соприкасались, но за руки они не держались. Между ними находился аккуратно развернутый и даже слегка приглаженный носовой платок. В причине смерти сомневаться не приходилось, — на горле обоих трупов зияли широкие и глубокие раны. Мужчине было где-то под сорок. Его темные волосы были довольно коротко подстрижены, видимо, для того чтобы скрыть зарождающийся на макушке просвет. Рот трупа был широко открыт и выглядел страшным черно-красным провалом. В последние секунды жизни этого человека из раны в горле в его рот хлынула кровь. Фабель подошел ближе, чтобы взглянуть на одежду покойника. Для него это был один из самых неприятных моментов в расследовании. Смерть всегда устанавливает собственные порядки, словно отказываясь признавать пошлую изысканность, которой мы так любим приукрасить нашу жизнь. Светло-серый костюм и бежевые кожаные туфли были явно очень дорогими, указывая на статус, вкус и высокое положение их владельца. Теперь дорогой костюм превратился в мятое, с пятнами грязи и кровью тряпье. Рубашка под раной на горле была сплошь покрыта коркой запекшейся крови. Одна из туфель валялась в полуметре от тела. Нога трупа была обращена в сторону соскочившей туфли так, словно хотела вернуть собственность. Серый шелковый носок соскользнул со ступни, обнажив бледную пятку.

Фабель переключил внимание на женщину. На ее одежде по сравнению с одеждой мужчины крови было значительно меньше. Смерть дамы была более быстрой и более легкой. На ее джинсах чуть наискось тянулась полоса крови. Женщине на вид было чуть за двадцать. Ее длинные светлые волосы распались по плечам, а один локон под воздействием ветра упал на рану и пропитался кровью. Фабель обратил внимание на то, что ее одежда по сравнению с одеждой мужчины находится в совсем иной — значительно более дешевой — ценовой категории. При этом Фабель отметил, что покрой одежды совсем не плох, а цвета подобраны с большим вкусом. На женщине была светло-зеленая футболка с короткими рукавами и новые джинсы, имитирующие эксклюзивную и очень дорогую модель известного кутюрье. Эти люди явно не были супружеской парой. Не выглядели они и парой с хорошо устоявшимися отношениями.

Фабель наклонился, осмотрел носовой платок и увидел на нем мелкие хлебные крошки.

— Никаких следов клинка? — спросил он у Марии.

— Нет… Более того, на земле, на столе и вообще на чем-либо нет никаких следов крови.

— Привет, Йен… — произнес возникший бог весть откуда вождь команды технических экспертов Хольгер Браунер.

Фабель улыбнулся. Увидев диагональную полосу крови на джинсах женщины, он сразу понял, что убийство произошло не здесь, а в каком-то ином месте.

— Как я понял, вы появились здесь довольно быстро… — сказал Фабель.

— Нам позвонил местный комиссар. Он не стал ждать, когда это сделает их служба связи. Думаю, что это тот же самый парень, который звонил и тебе. Комиссар… — Браунер замялся, пытаясь вспомнить имя.

— Германн, — закончила за него Мария. — Вот он, — добавила она, показав на стоявшего в группе своих коллег высокого полицейского лет тридцати.

Заметив, что стал центром внимания, Германн извинился перед товарищами и подошел к офицерам из Комиссии по расследованию убийств. Шагал полицейский весьма решительно, и Фабель обратил внимание, что ничем не примечательная внешность, песочного цвета волосы и бледная кожа полицейского совершенно не гармонируют с той энергией, которой светились его серо-зеленые глаза. Германн был чем-то похож на Пауля Линдермана, убитого в прошлом году. Однако когда молодой полицейский приблизился, Фабель увидел, что сходство это весьма поверхностное.

Германн кивнул Марии и протянул руку вначале Фабелю, а затем Браунеру. Фабель обратил внимание, что на плече его короткой форменной куртки из черной кожи поблескивает лишь одна серебряная звездочка.

— Это комиссар Хенк Германн из местной полиции, — представила его Мария.

— Почему вы позвонили прямиком нам, герр комиссар? — с улыбкой спросил Фабель.

Согласно существующим правилам роль патрульно-постовой службы, к которой принадлежал Германн, ограничивалась тем, что она окружала место преступления специальной лентой и отгоняла зевак; расследование же самого преступления входило в обязанности уголовной полиции. Информировать уголовную должна была специальная служба, а проведение следствия в связи с любой внезапной смертью ложилось на плечи Комиссии, в которой служил Фабель.

Германн неуверенно улыбнулся, и его тонкие губы стали еще тоньше.

— Значит, так… — Он посмотрел на трупы. — Я знаю, что ваша команда специализируется на делах такого рода.

— Какого рода? — поинтересовалась Мария.

— Это явно не самоубийство. Кроме того, преступление произошло не здесь, а в другом месте…

— Почему вы так решили?

Германн ответил не сразу. Офицеры патрульно-постовой службы редко решаются высказать мнение по поводу места преступления, а следователи уголовной полиции и сотрудники Комиссии по расследованию убийств соглашаются их выслушивать и того реже. А начальники в чине Фабеля имеют тенденцию вообще не замечать всякую мелкую полицейскую сошку. Германн приблизился к телам на такое расстояние, чтобы не нанести ущерба возможным уликам, присел и, балансируя на пятках, показал на рассеченное горло мужчины.