АЯУАСКА, ВОЛШЕБНАЯ ЛИАНА ДЖУНГЛЕЙ : ДЖАТАКА О ЗОЛОТОМ КУВШИНЕ В РЕКЕ - Кузнецова

неофициальный штурман тоже приходил порулить: может быть, скучно ему

было, или же капитан предложил внести посильную лепту.

Мерно покачиваясь в гамаке, я смотрела на воду, которая блестела по обеим

бортам корабля — далеко внизу, а Анхель в это время правил теплоходом,

ведя его вперед и вперед. Он и я в основном молчали, и это молчание было

умиротворенным и уютным, а наступившая тишина - совершенной.

В нашем молчании были белые клубы облаков, опрокинувшиеся в реку; и

небо, упавшее в проем облаков; и остановившееся время. Разрезая небо и

воду, подминая их под себя, теплоход неспешно продвигался вперед. Мимо

нас проплывали берега, минута за минутой, час за часом, день за днем. И

когда нас уже тут не будет – они так же будут плыть век за веком. Пейзаж

казался однообразным и успокаивающим в своей монотонности; он

погружал нас в призрачный мир забытья.

Иногда мимо нас проплывали необычной формы деревья, воздевшие свои

ветви к небу, в попытке притянуть его к себе и слиться с ним в объятии - и

тогда, придерживая штурвал одной рукой, Анхель поворачивался ко мне,

чтобы обратить на них мое внимание. Иногда из воды выпрыгивала стайка

цветных рыб — и тогда он негромко говорил: mira! Mira! Смотри! – и

указывал в их сторону рукой. Иногда рядом с нами дугой взлетали в воздух

улыбающиеся розовые дельфины – и он тоже хотел, чтобы я на них

непременно посмотрела.

Какой-то непонятной силой меня занесло в сказочный мир — мир, который

существовал задолго до того, как мы успели разобраться в происходящем и

узнать, что на свете есть не только добро, но и зло. Я попала в мир, где еще

не было оскалившихся и сверкающих клыками хищников и где — чтобы

выжить — не обязательно быть ни ядовитым, ни сильнейшим. В мир, где

просто можно было быть. Я там и была. В утраченной сказке, которая вдруг

обернулась явью.

Совершенно объективно могу сказать, что самому в этом мир просто так не

попасть, и что это все были проделки аяуаски. И чтобы не быть

голословной, хочу в подтверждение добавить, что когда, возвращаясь из

Икитоса, плыла в Юримагвас на теплоходе «Эдуардо II», то там как раз все

было, как и положено по традиционному сценарию: и корабль

неухоженный, и шумно на нем, и душно, и еда - невозможная, и соседка —

назойливая, и сигаретный дым — коромыслом.

Но вот показался порт Икитоса, и судно стало приближаться к причалу.

Справа и слева от нас уже были пришвартованы два других «Эдуарда» - наш

«Эдуард», который Анхель заводил к пристани, должен был решительно

раздвинуть их носом в стороны и освободить себе место для швартовки.

Матросы просунули доски между нашим «Эдуардом VII» и теми двумя, что

были у нас по бокам, и когда наш корабль столкнулся с ними бортами, он

вздрогнул, толстые доски громко и резко хрустнули, разломившись, как

хрупкие спички — но место для швартовки нам было обеспечено. Вскоре

теплоход мягко ткнулся носом в глинистую землю причала, моторы

остановились и заглохли.

Я вернулась в каюту и стала складывать последние вещи в рюкзак. Не успел

воздух вокруг корабля вобрать в себя тишину от умолкших моторов, как

Анхель уже спустился из рубки ко мне в каюту — попрощаться.

Объятья и поцелуи при встрече и прощании в Латинской Америке –

традиция общеизвестная, общедоступная и общепринятая. Или что еще тут

делают, я заметила: например, обнявшись, встречающиеся или

прощающиеся друг друга начинают секунд тридцать методично

похлопывать по спине. Но сейчас все было не так. Анхель осторожно,

словно не был уверен, не исчезну ли и я, как исчезает туман над утренней

Амазонкой, слегка коснулся губами моей щеки. Все. Рейс закончился. Я

прибыла в Икитос.

Спуститься с зыбкого палубы на твердую почву было трудно. На три дня я

попала в изначальный мир, которого не касались ни человеческие руки, ни

человеческий ум. Я не могла быть более благодарна двум мужчинам,

которых здесь встретила. Один принес дыхание жизни в этот первобытный

рай, другой не запрещал ему это делать. Зеленые деревья, скользящие

молчаливыми призраками вдоль пустынных берегов Амазонки; оранжевое

закатное небо; белые звезды, прокалывающие темную реку серебряными

гвоздиками — а потом тишина. А вслед за ней — раскаты грома и розово-

фиолетовые молнии, похожие на изогнутые корни деревьев, которые растут

из земли прямо в небо. Все это вместилось в те короткие три дня.

Капитан в это время уже находился на берегу и активно отдавал своей

команде какие-то уверенные и нужные распоряжения. Я сошла с корабля на

земляной причал, попрощалась с капитаном, закинула свой рюкзак в

мотокар и поехала в гостиницу «Касона», что значит «Большущий Дом». И

снова оказалась одна на один с галдящим, требовательным, суматошным и

безразличным ко всем нам миром.

16. ВЕЧЕР В ИКИТОСЕ, ПЕРУ

Вечером я спросила у администраторши – администраторши и владелицы

гостиницы в одном лице – знает ли она лично целителя или шамана,

которого могла бы мне порекомендовать для приема аяуаски. Упор был на

слово «лично». Она сказала, что подумает.

Я вышла из гостиницы в жаркий сумрак, прошла по центральным улицам и

по центральной площади города: там было много красивых старинных

домов. По своей архитектуре Икитос походил на небольшой бразильский

городок Кашоэйру в штате Баия - я прожила там год, поэтому глаз сразу

отметил как их сходство, так и различие. Главное различие заключалось в

том, что в свое время из-за большего потока торговли сахаром и каучуком

финансовые возможности в Кашоэйре были несравненно большие, чем в

Икитосе - так что с осмотром центра Икитоса быстро стало все ясно, даже

несмотря на нестандартное двухэтажное здание из железа,

спроектированное Эйфелем.

Но все равно осмотр занял часа полтора. Когда я к ночи вернулась с

ознакомительной прогулки в гостиницу, в холле на диване уже сидел

поджарый молодой американский юноша в больших очках-велосипедах.

Увидев меня, он поднялся с дивана, сделал несколько шагов навстречу и

решительно протянул руку, совсем как на бизнес встрече с клиентом - и пока

мы обменивались крепким рукопожатием, сообщил, что зовут его Карлос.

Мы присели на диван, и он деловито приступил к интервью. Первым делом

Карлос спросил:

- Можно поинтересоваться, чем вызван Ваш интерес к аяуаске?

Вопрос был правильный, но в самом Карлосе было что-то такое, что сводило

всю правильность вопроса на нет, и к беседе с ним никак не располагало.

Когда я работала в инвестиционном бизнесе, надо сказать, что правильно

нас учили во время тренингов: клиент - не всегда, правда, ясно, по какому

алгоритму - но складывает свое впечатление о продавце секунд за тридцать,

и продавцу нужно быть предельно внимательным, чтобы своего клиента в

эти начальные и критические тридцать секунд не упустить.

Но раз уж он специально пришел, чтобы встретиться со мной, – подумала я

с подавленным вздохом, - то нужно собраться и отвечать. Еще раз обреченно

вздохнув и не вдаваясь в подробности, я сказала телеграфной строкой:

- Измененное состояние сознания.

Не знаю, насколько его удовлетворил мой ответ, но не успела моя строка

отзвучать, как он бодро подхватил эстафету и сказал отработанным

американским и компетентным голосом:

- В таком случае рекомендую Вам встретиться с доном Хосуе.

Стоило ему это сказать, как тут же во мне пробудился к жизни

североамериканский потребитель самого худшего толка – я даже как следует

удивиться не успела, откуда что берется – и он мрачно забубнил про себя:

- Это хорошо, что Вы мне его рекомендуете... но Вас-то мне кто

рекомендовал?.. ну ладно... положим, администраторша... а

администраторшу кто мне рекомендовал?.. а... вот то-то же! И вообще, на

чем весь твой рекомендательный авторитет строится?

Пока я так с собой переговаривалась, он воспользовался моим молчанием и

продолжил:

- Дон Хосуе не только шаман, он еще возглавляет NGO, то есть,

неправительственную организацию, – пояснил он на всякий случай и так

всем известную аббревиатуру.

У меня было такое впечатление, что при этом, на манер протестантского

пастора, еще и мысленно воздел палец к небу, чтобы аудитория не упустила

значимость сказанного. А потом, развивая свою тему дальше, Карлос

назидательно добавил:

- Он хочет передать знания о целебных растениях грядущим поколениям.

Собеседование начало принимать форму спектакля, потому что заявления

такого типа слушать обычным образом невозможно: им можно только

внимать - и, включившись в сценическое действие, в ответ следовало