Договоримся о любви - Александра Александровна Бузина

После ужина мы еще немного посидели за столом, обсуждая погоду и перспективы сбора грибов. Прошедшие на неделе дожди обещали нам щедрый улов, а наконец-то установившаяся к выходным сухая погода позволяла устроить что-то вроде завтрака на траве. Наметив субботний подъем на шесть утра, все расползлись готовиться ко сну.

Спальни хозяев располагались на втором этаже, как и комнаты для гостей. Мне досталась светелка рядом с покоями Стаси, уютная и миленькая, в розовых девчачьих тонах. Скользнув взглядом по кровати с резной спинкой, изящному комоду и располагавшемуся у окна трюмо, я накинула халатик, сбегала в ванную комнату и приняла душ. Потом, вернувшись к себе, переоделась в короткую сорочку с кружевами и забралась под одеяло.

Я не привыкла ложиться раньше полуночи и никак не могла прийти в нужное для сна безмятежное состояние. Чтобы немного утихомириться после насыщенного дня, я прибегла к излюбленному средству – начала вспоминать все то приятное, что случилось за последнее время. Перед мысленным взором предстали сцена знакомства с Игорем в шумном кафе, его долгие взгляды в мою сторону, лежавшая на моей ладони крепкая рука и, наконец, нежная улыбка, с которой он полчаса назад пожелал мне спокойной ночи…

Дальше – больше: я стала мечтать. До нелепиц в духе «они жили долго и счастливо» я не дошла, это был скорее набор легких впечатлений. Касание рук, тихие разговоры наедине, прогулки в антураже старинной усадьбы и взор, этот мягкий заинтересованный взор темных глаз… Убаюканная иллюзиями, я постепенно уступала дремоте, чувствуя, что вот-вот наступит желанный крепкий сон. Голова легонько кружилась, стук часов постепенно смолкал, ко мне уже подступал блаженный покой…

Бабах! Какой-то внезапный стук прорезал тишину, грубо возвращая меня к реальности. От неожиданности я подпрыгнула на кровати и резко села, потирая глаза. Повисла тишина, но лишь на миг, ее тут же нарушил вопль, отчаянный и оглушительный:

– Аааааа!

Что-то громко звякнуло, застучали двери, и картину суеты дополнило мелкое противное тявканье. Я машинально потянулась за висевшим на стуле халатиком и, сбросив с себя остатки полудремы, выскочила в коридор.

Там уже царил форменный хаос. Люди беспокойно выпрыгивали из комнат, стекаясь к распахнутой двери слева от спальни Стаси. Насколько я помнила, именно туда удалился Воздвиженский после ужина – похоже, это были его покои. Из опочивальни струился яркий свет, а на пороге уже сгрудились несколько человек, среди которых я увидела Ника. Согнувшись, я ловко поднырнула у него под рукой и заглянула в комнату…

На большой кровати с балдахином лежала рослая грузноватая фигура хозяина дома, прикрытая сверху халатом. Все оборвалось у меня внутри, стоило увидеть посиневшие губы и отекшее лицо. К счастью, Воздвиженский дышал – хрипло, прерывисто, но дышал! Поблизости суетился Михаил со стаканом воды и каким-то пузырьком. Стася застыла рядом с кроватью отца, запустив пальцы в свои длинные платиновые волосы, сейчас всклокоченные, и на ее лице читался праведный ужас. Улавливая разливавшийся в атмосфере страх, Мими металась у ног Михаила и пыталась вскочить на постель к хозяину, с которым явно приключилось нечто кошмарное.

Что-то снова звякнуло, и я повернула голову вправо, на источник звука. У стены напротив постели Игорь в компании представителей свиты поднимал какую-то картину. Метра на два выше виднелся массивный крюк, на котором болтались куски толстой бечевки. Еще немного возни – и подчиненные Воздвиженского прислонили картину к стене. Остатки стекла сползли с холста, явив изображение миловидной блондинки.

Я сощурилась, изучая портрет. Розовый чепец с кружевами, из-под которого выбивались светлые пряди, и приталенный, явно от платья, верх с белым воротничком напоминали о героине известной картины «Шоколадница» – с той только разницей, что блондинка была запечатлена анфас. Для довершения сходства она держала в руках маленький подносик с чашками и тщательно выписанными пирожными.

– Ничего особенного, веревка перетерлась, и картина упала, – перекрывая голосом не прекращавшееся ни на секунду тявканье Мими, пояснил Игорь. И обведя взглядом всех всполошенных гостей и коллег, успокаивающе добавил: – Чистой воды случайность. Которая, как водится, произошла в самый неподходящий момент, когда Кирилл Андреевич крепко спал. Вы только взгляните – эту бечевку давно следовало заменить!

К чести Игоря стоило отметить, что он единственный из присутствующих сумел сохранить спокойствие. Отдал пару распоряжений, и свита забегала, устраняя последствия происшествия. Потом приоткрыл окно, впуская в спальню поток свежего воздуха, и приглушил яркий свет, оставив горевшим лишь бра на стене. Наконец, ободряюще сжав заплаканную Стасю за плечо, он поднял Мими и посадил ее в корзинку рядом с кроватью хозяина. Собачка, видимо проникнувшись уверенностью, что все приходит в норму, тут же успокоилась. Как и мы все.

Оправившись от потрясения, толпившиеся на пороге гости дома шагнули в просторную комнату и расположились полукругом у кровати. Привстав на цыпочки за чужими спинами, я увидела неестественно расширенные, будто от страха, зрачки. И все же Воздвиженский, похоже, приходил в себя, потому что его дыхание стало ровнее, лишь изредка изо рта вырывался бессвязный хрип.

Что ж, Игорь прав, все предельно ясно. Я по себе знала, в какую панику впадаешь, когда что-то резко будит в фазе глубокого сна. Можно проснуться от случайного звука и потом промаяться бессонницей до утра. Что уж говорить о человеке, резко разбуженном упавшей в спальне картиной!

Увы, успокоиться этим «веселеньким» вечером мне было не суждено. Только-только я, как и все присутствующие, удовлетворилась логичным объяснением случившегося, как с уст Воздвиженского слетели новые звуки. Бессвязный хрип сложился в слова, от которых похолодело все внутри:

– Жюли, я видел Жюли! Она только что приходила ко мне…

Глава 6

– Хорошая выдалась ночка, ничего не скажешь! – вместо приветствия хмыкнул Ник наутро, когда забежал ко мне в комнату перед завтраком. – Что ж, выспаться и интересно провести время нам, кажется, удалось. Может быть, пора и честь знать?

Я лишь виновато покачала головой, и губы друга дернулись в усмешке. Уехать после всего, что произошло? Нет, это решительно невозможно! Мы не можем оставить Стасю в такой момент. Да и Воздвиженского, который явно находился не в лучшей физической и моральной форме, – тоже.

– А еще твоего разлюбезного Игоря, – скептически добавил Ник и, не давая мне возразить, уже серьезно взглянул на меня. – Майя, скажи, ты веришь в эту историю? Что просто перетерлась веревка, картина упала, стекло разбилось, Воздвиженский проснулся – и увидел героиню портрета, как наяву? Это ведь Жюли изображена на картине, как я понял по разговорам. И она ему явилась? Бред какой-то…

– Кто знает… – задумчиво протянула я. – Могу лишь повторить, что информации у нас до обидного мало, и делать выводы преждевременно. С картиной еще более-менее объяснимо. Она действительно могла упасть в любой момент, такую тяжесть вряд ли стоит вешать на простую бечевку. А вот поведение Воздвиженского, то, как он выглядел… Вдруг и правда спятил?

Собственно, похожей версией успел поделиться со мной Игорь вчера, когда все мы дружно высыпали в коридор, решив дать хозяину дома необходимый покой. Михаил остался рядом с Воздвиженским, предупредив, что будет спать в его комнате на диване, – на случай новых эксцессов. Остальные вполголоса обменялись парой слов, поохали для приличия и стали расходиться по своим спальням. Разумеется, ни о какой тихой охоте на следующий день не могло быть и речи. Воздвиженскому требовалось прийти в себя или даже показаться врачу. А нам всем – хорошенько отдохнуть.

Не успела я направиться к себе, как меня мягко тронули за руку.

– Майя, сильно испугалась? Сможешь уснуть? – Во взгляде Игоря мелькнула нежность, которая тут же сменилась тревогой. – О чем-то подобном я и говорил, помнишь? Боюсь, наш оригинал немного не в себе… Белены он, что ли, объелся? Только не волнуйся, он наверняка неопасен. Постарайся успокоиться. А я немного подежурю с Михаилом и тоже пойду спать.

Меня не могла не восхищать выдержка, которую проявил Игорь в ситуации, всполошившей всех нас. Или… он действовал так четко потому, что, как один из приближенных Воздвиженского, успел привыкнуть к подобным выходкам? Эта мысль занимала меня еще пару часов,