Муравьиный Бог - Игорь Афанасьев

— Да ладно, Рашид. Что я не знаю как он деньги делает? Он за моего отца выкуп возил… Автоматы.

— Вот видишь. Святой человек…

История с вертолётом потешила Рустама. Отсмеявшись, он долго и пристально смотрел на Женьку единственным глазом, а потом спросил.

— Отец научил летать?

— Отец, — тихо ответил Женька и потупил взор, как учили его в детстве. Одно из основных правил востока — не пялиться на старшего, — и Женька его запомнил накрепко.

— Э, подними глаза, — Рустам похлопал Женьку по щеке, — ты уже не ребёнок. Ты — мужчина, джигит! Не какой нибудь «Жигуль» угнал — «Ми-8»!

Он рассмеялся, и все вокруг рассмеялись.

— Спасибо, — вежливо поблагодарил Рустама Женька по-узбецки.

— Откуда узбекский знаешь? Ты же — русский.

— Я вырос здесь.

— Хороший ответ, — покачал головой Рустам. — Правильный. Человек, пришедший в чужую землю, должен учить её язык и её законы, а не приносить свои. Что толку, что русские заставили нас выучить их язык? Мы остались узбеками, и они никогда не поймут, о чём говорим мы.

Он вновь засмеялся, и все вежливо покачали головой.

— Ладно, — усадил он Женьку на подушку, — я про тебя знаю много чего. И про отца твоего, и про мать. Хочешь назад? В Сибирь?

— Нет, — покачал головой Женька, — не хочу.

— Тогда живи у меня, — усмехнулся Рустам, — мне нужны хорошие джигиты.

— Спасибо, — произнес Женька и по привычке опустил глаза.

— Э, — нахмурился Рустам, — не делай так больше. Мужчина должен опускать глаза только перед лицом Аллаха!

В течение многих лет в России легально действовали летние ваххабитские лагеря, в которых, под видом отбора в Университет короля Сауда подростков-мусульман, проходила идеологическая обработка российской молодежи. Как заявил председатель Центрального духовного управления мусульман России Талгат Таджуддин, летом 2002 года такой лагерь для 100 подростков был организован на базе отдыха под Первоуральском. Таджуддин обратился к уральскому полпреду Президента РФ Петру Латышеву с предложением предотвратить в дальнейшем организацию подобных мероприятий. Позиция Талгата Таджуддина объяснима тем, что в Свердловской, Тюменской и Курганской областях ЦДУМ вынуждено конкурировать в борьбе за умы мусульман с проваххабитски настроенным Духовным управлением мусульман азиатской части России.

www.uralinformbyuro.com

Женька сидел в глубине просторного глиняного дома и зубрил арабский алфавит — на нём была написана главная книга мусульман — Коран. Это был приказ, а приказы Рустама не обсуждались.

Женьке пригодилась его цепкая память и способность к постижению чужих языков. Через месяц он уже мог вполне пристойно прочитать любую суру. Смысл витиеватых фраз был Женьке непонятен, но Рустам спокойно и неторопливо рассуждал вместе с ним по поводу каждой строчки, каждого слова, записанного в Коране.

— Во имя Аллаха милостивого, милосердного! — с этими словами Рустам открывал книгу. Он не придерживался хронологического порядка и начал рассуждения с суры шестьдесят седьмой, которая называлась «Власть».

«Благословен тот, в руках которого власть и который властен над всякой вещью, который создал смерть и жизнь, чтобы испытать вас, кто из вас лучше по деяниям, — Он велик и всепрощающ! — который создал семь небес рядами. Ты не видишь в творении Милосердного никакой соразмерности. Обрати свой взор: увидишь ли ты хаос? Потом обрати свой взор дважды: вернется к тебе взор униженный и утомленный. Мы украсили уже небо светильниками и сделали их побиением для дьяволов, и уготовили им наказание огнем. А для тех, кто не верует в их Господа, — мучение геены, и скверно это возвращение!»

— Что ты понял сегодня, Джавад? — Женька потихоньку привыкал к своему новому имени. — Что открылось тебе в этих строках?

— Не знаю, — честно сознался Женька, — я ничего не понимаю в этой книге.

— Во имя Аллаха милостивого, милосердного! — усмехнулся Рустам. — Душа твоя открыта и честна, в один день ты поймешь смысл сказанного, если будешь верить истинно: «Скажи: Он милосердный, мы уверовали в Него и на Него положились. Узнайте же и вы Его, кто в явном заблуждении!»

Постигая книгу истин, Женька пытался вспомнить то, о чём с ним говорила мама. Многое из её слов перекликалось с тем, что каждый день зазубривал наизусть новообращенный мусульманин.

Но его внутренний мир отчаянно сопротивлялся новой информации.

— Как же так? — размышлял Женька, — в чём же смысл земной жизни, если все её проблемы решает смерть? Почему нужно только в раю наградить праведника, а грешника нельзя образумить при жизни? Где он, этот рай небесный, и как добраться до него? Неужели только через смерть?

К Женьке вернулись беспокойные сны, и по ночам он часто кричал и просыпался в страхе.

— Демоны не дают тебе покоя, — успокаивал его Рустам, — думай о Всемилостивейшем Аллахе, молись, и демоны покинут тебя!

В один из дней Рустам принес Джаваду новую одежду и коротко приказал:

— Собирайся.

Они уехали в Термез на белой «шестёрке».

Там, через несколько дней, поздней ночью, к дому Рустама подкатила машина с военными номерами. Рустам уселся в кабину, а Женьку забросил в кузов, заставленный грузом.

Ехали долго. Несколько раз останавливались, но команды на выход никто не давал, и Джавад смиренно болтался между большими ящиками, пахнущими свежей краской, засыпая ненадолго и просыпаясь от очередного толчка на ухабе.

Время от времени Женька отбрасывал брезент, чтобы ухватить глоток свежего воздуха, и когда сделал это в последний раз, то понял, что машина догнала рассвет.

Остановились.

— Эй, Джавад, снимай ящики! — крикнул Рустам по-узбекски.

Женька мигом соскочил на землю и увидел странно одетых мужчин с автоматами и длинноствольными ружьями в руках. Мужчины переговаривались на незнакомом языке.

Ящики сгрузили на землю, а на их место забрасывали в кузов большие мешки. Чуть поодаль оживлённо беседовали Рустам и высокий чернобородый мужик, с огромным пистолетом на поясе и «базукой» за спиной.

— Ты должен будешь остаться здесь. На несколько дней, — Рустам похлопал Женьку по плечу, — о том, что ты русский, не вздумай даже слова сказать. Эй, не вешай нос, Джавад! Что сказано в суре 19, «Марийам»?

— Не помню, — честно сознался Джавад.

— Это ничего, — погладил его по голове Рустам, — жизни может не хватить, чтобы выучить Коран. А там сказано: «Всякий, кто в небесах и на земле, приходит к Милосердному только как раб. И все они придут к Нему в день воскресения поодиночке. Поистине, те, кто уверовал и творил добрые дела, — им Милосердный дарует любовь».

Рустам уселся рядом с водителем, и машина рванула с места.

Оторопевший Женька стоял, глядя вслед удаляющемуся грузовику до тех пор, пока чернобородый не подошел к нему и не спросил по-узбекски:

— Верхом ездить умеешь?

— Нет, — ответил Женька.

— Плохо, — покачал головой чернобородый, — пешком трудно будет.

Он протянул руку к Женькиному лицу и погладил его по щеке.

— Ты красивый мальчик, Джавад. Тебе у меня будет хорошо. Я твой хозяин, и зовут меня — Насрулло.

Насрулло вёл караван по ночам.

Днём отряд забивался в заранее оборудованные расщелины среди камней, либо исчезал в духоте пастушьих юрт. О чём говорили между собой пастухи и Насрулло, можно было только догадываться, но пастухи поглядывали на Женьку и одобрительно цокали языками. После сытного ужина Насрулло набивал трубку и покуривал вместе с хозяином юрты под тихое блеяние полусонных баранов.

Так продолжалось несколько дней.

На одном из привалов Насрулло угостил Женьку опиумом и попытался изнасиловать. Женька умудрился оказать бешеное сопротивление, за что был нещадно бит.

— Лицо, лицо берегите, — приговаривал Насрулло бойцам, которые старательно метелили пацана, — его ещё нужно продать за хорошие деньги.

Полуживого мальчишку перекинули через спину осла, словно мешок с дерьмом, и двинулись в сторону границы.

Руки и ноги отекли до полного онемения, боль была сплошной, она перекатывалась из живота в спину и возвращалась обратно. Ослик мелко перебирал копытцами каменистое крошево горной тропинки, словно пытался не встряхивать свой печальный груз. Женька мысленно поблагодарил за это доброе животное.

«Нет животного на земле и птицы, летающей на крыльях, которые не были бы общинами, подобными вам. А те, кто считали ложью наши Знамения, — глухи, немы, во мраке, — строки из Корана прогремели в его голове голосом Рустама. — Кого желает Аллах, того сбивает с пути, а кого желает, того направляет по прямой дороге».