Запретный плод - Наташа Колесникова

— В чем — партнера? — тихо спросил он.

— Да во всем, — так же тихо, но уверенно сказала Марина.

Муравьев почувствовал острое желание обнять, крепко поцеловать эту красивую девчонку, еле сдержался. Ассистенты уже чистили картошку, ставили сковородку на плиту. Селиванов снова посмотрел на Сушину, а потом махнул рукой. Начало снято, дальше Марина может имитировать работу на кухне. Главное, сыграть растущее напряжение в отношениях. Сыграют, когда готовка будет закончена. Режиссеру уже хотелось попробовать, что же получится у Муравьева. Неужто и вправду этот красавчик, любимец баб, готовит как бог?

Сушина смотрела на все это с явной неприязнью. Да, просила, но, похоже, он и вправду «запал» на эту глупую телку. И как же противно видеть все это! Она и за его масленые глазки ответит, зараза!

А Муравьев уверенно разрезал помытые свиные ребрышки и стал поджаривать их на сковородке. Марина стояла рядом, и не просто стояла, а открыто обнимала его за плечи. Вся съемочная группа заметила это, и все тихо переглядывались, улыбались. У Игорька новый серьезный роман? И хорошо, девчонка очень симпатичная, вдвоем они — отличная пара.

Только Сушина была холодна, смотрела на кухонные действия, нервно поджав губы. Муравьев сложил поджаренные ребрышки в кастрюлю, залил их кипятком, добавил приправ, чмокнул в щеку Марину и подошел к Сушиной, взял ее под руку, отвел в сторону.

— Тань, ты что-то загрустила.

— А я должна радоваться, глядя на тебя, Игорек?

— Могла бы и порадоваться за меня. Она — хорошая девчонка. Таня, это уже было, ты ведь всегда реагировала на это нормально. Извини, но я… кажется, влюбился.

— Я рада за тебя, Игорь, — холодно сказала Сушина. — Но будь осторожен, ты уже обжигался на этих цыпочках. Не я ли утешала тебя?

— Ты, Таня, ты. Спасибо. Но что ты задумала? Чего хочешь, я не могу понять?

— С чего ты взял, Игорек? Я просто хотела тебя пристроить получше. Кажется, получилось, я рада. Но еще раз предупреждаю — будь осторожен.

— Не очень-то заметна твоя радость, Таня.

— А ты думаешь, я должна прыгать и кричать, как я рада, как я рада, что вы все… из Ленинграда?

— Тань, пожалуйста, не мешай нам, ладно?

— О чем ты, Игорек? Как я могу…

— Ты многое можешь, Таня. И я тебя очень прошу. Не пытайся даже, понимаешь? Не надо.

— Да перестань, Игорь! За кого ты меня принимаешь? Я рада, что ты нашел классную телку. Надеюсь, мы останемся друзьями и дальше будем сотрудничать, если она не ухайдакает тебя как актера. Ты у меня — первый, сам знаешь.

— Спасибо, Таня, — сказал Муравьев.

Он оставил Сушину, стремительно пошел к плите, а там к нему присоединилась Марина. Снова обняла его за плечи, а он ее — за талию, и вместе они командовали приготовлением свиных ребрышек. Вернее, командовал Муравьев, Марина целовала его в щеку после каждой команды, а съемочная группа награждала Марину аплодисментами за каждый поцелуй. Руководил готовкой Муравьев, но все симпатии съемочной группы были на стороне Марины. Что симпатизировать Муравьеву? Все и так знают, что он классный парень, отличный актер. Но девушка рядом с ним!.. Это же сказка! Да пусть она сбудется, в конце концов! Все этого хотели, даже суровый режиссер. Собственно, главным тут был режиссер, ибо Селиванов собрал отличную команду для съемок дерьмового сериала. А умные и талантливые люди уважают талантливых актеров и умеют ценить красоту.

Только Сушина думала не так.

Съемки закончились в восемь вечера. Она видела, как они вместе вышли из павильона, сели в его машину. Свою девка оставила на мосфильмовской стоянке. Значит, поехали к нему, и она там останется на всю ночь, завтра он привезет ее на «Мосфильм» на своей машине. Сушина резко тряхнула головой, пытаясь избавиться от грустных мыслей. В принципе все шло так, как она и задумала. Подлецу Стернину придется несладко, и это уже не яростное желание отравить ему, гаду, жизнь, а вполне реальное положение дел.

Но что-то радости от этого не было.

Сушина села в свою машину, выехала за ворота «Мосфильма».

Холодно было в Москве и как-то пустынно. Не то чтобы машин на улице поубавилось или людей в центре города, а как-то раздвинулся он, стал более просторным, более… продуваемым влажными, холодными ветрами. Наверное, потому, что листья с деревьев и кустов осыпались, обнажив пространство между ними, между домами и между людьми. Выбравшись на Садовое кольцо, Сушина погнала свою «девятку» к Земляному валу, размышляя, позвонить Стернину сегодня или подождать, когда отношения Игоря с его дочкой станут совсем горячими.

Она — девка умная и самостоятельная, а Игорь, когда почует свое, попрет вперед как танк. Он привык побеждать, и плевать, кто против него: солидный папа с неограниченными возможностями или простой слесарь. Все она сделала правильно, роли распределила — лучше не придумаешь! «Стернин, великомученик ты наш, все твои действия будут фиксироваться. Не забыл, что обижаться должен на всенародно любимого артиста, да? Забудешь в припадке отцовской ревности! А народ не прощает тех, кто покушается на его кумиров. Вот так!»

Нет, лучше все-таки подождать. Пусть они увязнут в своих чувствах как следует. Потом она и позвонит Стернину и скажет, что его дочь связалась с известным бабником, который женщин меняет… как перчатки? А кто у нас теперь меняет перчатки каждый день? Даже богатые люди обожают свои эксклюзивные перчатки за сотни долларов и не меняют их слишком часто. Меняет женщин — как носовые платки, это более понятно. Да еще извинится, что в интересах сериала, а значит, в интересах Марины, попросила своего любовника познакомиться с ней поближе, наладить чисто дружеские отношения. А того, что получилось, никак не могла предугадать…

«Как ты отреагируешь на это, папа своей единственной доченьки? Понятно как, расстроишься. А твое расстройство — это не фунт изюму! Ох, какие события развернутся вскоре. Только бы Игорь не пострадал сильно, все же он талантливый актер».

Сушина остановила машину во дворе своего дома, стремительно поднялась к себе, позвонила. Дверь открыла старшая дочь, Лена.

— Мамуль, мы тебе оставили ужин на плите на кухне: две сосиски и макароны. Кетчуп в холодильнике, найдешь сама.

— Спасибо, Лен… Как тут у вас дела, все нормально? Оксанка как?

— Да, мам… все нормально. Оксанка нам не чужая, мы все вместе.

— Молодцы, девчонки, я верю в вас и доверяю вам. Так и дальше действуйте. Но сегодня у меня был трудный день, не беспокойте, пожалуйста. Ладно?

— Да, мам, я поняла, — сказала Елена.

Это означало, что девчонки останутся в своей комнате и не станут досаждать ей. Сушина прошла на кухню, села на стул.