Журнал «Вокруг Света» №03 за 1962 год - Вокруг Света

Трудно было бы соперничать людям со стихийными силами природы, если б на помощь не пришли гигантские машины.

На техническом языке они называются многоковшовыми роторными экскаваторами и отвалообразователями, но по меткому определению одного польского писателя, им больше бы подошло название «ландшафтообразователи».

Я загляделся, как работает одна из таких махин. Казалось, вдоль края карьера двигался четырехэтажный дом с окнами, дверями, лестницами. Не хватало только трубы с дымком, пахнущим бигосом (Бигос — польское национальное блюдо из капусты с салом.). Дом довольно бодро двигался вперед на огромных гусеницах, легко поворачивался во все стороны и с помощью ковшов с аппетитом заглатывал большущие кусищи земли. На глине появлялись ровные бороздки, и край карьера становился похожим на плиссированную юбку. Сзади машин оставалась гладенькая, словно отутюженная терраса, а карьер становился на 10 метров глубже. Так день ото дня углублялась пропасть, а вынутую из нее землю по лентам транспортера перебрасывали за километры в сторону, и там образовывался похожий на спину двугорбого верблюда холм. Один горб его уже успел порасти мелким лесом, а другой блестел свежей глиной.

Управлял могучим «ландшафтообразователем» улыбчивый паренек — Эдвард Бекер.

Эдвард увлечен работой, он необычайно горд и своей гигантской машиной и своей должностью. Еще бы, во всей Польше таких машин штук пять, да и в других странах счет идет на единицы!

Совсем недавно Эдвард Бекер жил в деревне под Коштале, работал механиком в МТС. Как-то раз он услышал по радио, что начинается строительство в Турозе. Собрался быстро. Но прежде чем стал бригадиром, понадобилось окончить специальные курсы. Вначале работать было трудно, случались горькие дни, когда бригада заваливала план.

— А теперь меньше 150 процентов не даем, — говорит Эдвард. — Нам помогают специалисты из Советского Союза и Германской Демократической Республики. Машины эти тоже сделаны в ГДР.

Настал обеденный час. К нам подошли рабочие. Разговор стал общим. И тут кто-то упомянул о письме, посланном из Турова в Харьков. Я попросил рассказать об этом письме. Вот что я услышал.

Почти весь уголь, добываемый в карьере Туров I, сразу же отправляется в заграничное путешествие. Но путь его недалек—на другой берег Нисы (Нейсе) к электростанции Хиршфельд.

Туров II превзойдет по мощности своего старшего собрата в два раза. Уголь, который он выдаст на-гора, пойдет в топки новой польской электростанции. Она будет одной из крупнейших в Европе. Часть оборудования для нее поступает из Советского Союза. В 1962 году должна вступить в строй первая очередь станции, но строители решили пустить два агрегата вместо одного и удвоить мощность. Тогда-то и послали они на один из харьковских заводов письмо с просьбой, если возможно, установить новые, более краткие, сроки присылки оборудования.

На стройке с нетерпением ждали ответное письмо, и ответ пришел неожиданный. Не в конверте, с в ящиках и контейнерах, и занимал он целый железнодорожный состав. Советские рабочие ответили польским друзьям не словами, а делом.

Ю. Попков

Как животные друг другу помогают

Не все знают о многих удивительных повадках и инстинктах животных, связанных с их заботой о потомстве и совместной защитой. Мы расскажем о неразлучных друзьях — раке-отшельнике и актинии. О том, как кулички помогают крокодилам, а термиты разводят грибы. О необычном «языке» животных — языке танцев, позы, запахов, красок, огней, прикосновений, преподношений. О том, как заботятся о потомстве самцы-воспитатели — кулички-плавунчики, морской конек, колюшка. И еще о многих других интересных фактах вы прочитаете в новом разделе, который ведет кандидат биологических наук И. И. Акимушкин.

Трехиглая колюшка

Колюшка — рыбка малоприметная, но когда приходит пора размножения, она преображается, как Золушка в сказке. Самцы (у колюшки они, а не самки воспитывают детей) одеваются в новый наряд: брюшко у них краснеет, как помидор, бурая спинка становится зеленоватой, а голубые глаза блестят, как аквамарины.

Один за другим уплывают самцы из стаи, каждый ищет на дне участок для гнезда и гонит прочь всех других рыб, тех, с которыми, конечно, может справиться. Но до драки дело доходит редко. О том, что место занято, самец-хозяин предупреждает самца-пришельца... замысловатым танцем. Пляшет, можно сказать, на голове: становится вертикально, хвостом вверх и дергается всем телом, словно собирается пробить дно головой. «Грозный ультиматум» заставляет пришельца удалиться.

Когда колюшке не мешают, она занята строительством гнезда. Сначала роет «котлован» для дома. Набирает в рот песок со дна, относит его в сторону и высыпает. Постепенно на дне образуется ямка. Тогда самец приносит во рту разные травинки и обрывки водорослей, складывает их в ямку, пока не образуется кучка. Потом он прессует ее. Слизь, которую выделяют почки колюшки, склеивает травинки в плотный ком. Рыбка проделывает в нем тоннель, проползая через центр. И гнездо — шар со сквозным отверстием — готово.

Мимо проплывает стайка колюшек. Самец устремляется к ним. Перед одной из рыбок он отплясывает «танец любви». Плененная искусством танцора, самка следует за ним к гнезду.

Самец показывает вход: ложится боком на песок, носом к «двери». Самка с трудом протискивается в эту «дверь», он ее даже подталкивает мордой.

Отложив икру, самка догоняет стайку. Самец ее немного провожает и спешит назад к гнезду.

Он вновь преображается — теперь это не бойкий танцор, а беспокойный отец семейства. Нужно и гнездо подремонтировать: неуклюжая самка его изрядно повредила, и икринки получше спрятать под крышу. Но главная забота — вентиляция гнезда.

Чтобы икринки лучше развивались, необходим приток свежей воды. И самец подолгу стоит у двери своего дома и машет грудными плавниками — вентилирует помещение. Вода течет через гнездо, смывает с икринок мусор и приносит им кислород.

В первые дни самец каждые полчаса проводит по три минуты у входа в гнездо и гонит через него воду. Но икринки развиваются, все больше требуется им для дыхания кислорода, и к концу недели отец три четверти суток дежурит у гнезда.

На восьмой день из икринок выходят мальки. У самца теперь новые заботы. Детишки еще слабенькие и неопытные. Он охраняет их и следит за тем, чтобы они далеко не—уплывали. Мальки тесной стайкой следуют всюду за отцом, как цыплята за наседкой. А если какой-нибудь «озорной» малек пытается удрать, отец бросается в погоню, хватает ртом беглеца и водворяет на место, в стайку.

Две недели колюшка-самец пасет своих мальков. Они подрастают и все дальше и дальше уплывают от гнезда. Самец уже не бросается за ними в погоню. Постепенно он теряет всякий интерес к своим детям и, наконец, присоединяется к компании взрослых колюшек. А мальки начинают самостоятельную жизнь.

Заботливая рыбка

В реке Нил живет маленькая рыбка хаплохромис. Когда приходит пора размножения, самец-хаплохромис начинает строить гнездо.

Выбирает укромный уголок на дне реки, за камнем или между корнями растений, ложится плашмя, бьет хвостом по воде и кружится на одном месте до тех пор, пока не образуется в песке ямка.

Тогда самец уплывает за «кирпичами»: приносит во рту камешки и укладывает их рядком вокруг ямки.

Наконец «дом» готов. К гнезду приближается самка и откладывает на дно ямки сто маленьких икринок. Вот отложила последнюю — и вдруг... проглотила одну икринку, потом другую, третью.

Нет, икринки остались у нее во рту. Не проглотила их рыбка, а просто уложила в зубастую колыбельку. Вспомните: кенгуру вынашивает своих детенышей в особой сумке на брюхе. А у хаплохромиса колыбелька во рту.

Набив икринками полный рот, рыбка прячется в зарослях. Стоит здесь неподвижно. Две недели ничего не ест, только тяжело дышит да переворачивает время от времени икру языком, чтобы она лучше развивалась.

От голода у рыбки подтянуло живот, костлявые бока впали, а голова раздулась — ведь икринки развиваются и во рту им уже тесно.

Но вот на десятый день появились на свет мальки — каждый не больше блохи. Первые дни малютки живут во рту у матери. Потом нерешительно покидают необычный дом. Но в минуту опасности стремглав плывут назад и прячутся во рту у самки. Сигнал тревоги она подает им сама. Поворачивает по-особенному голову, и мальки, теснясь и толкаясь, лезут в мамин рот. Уплыв подальше от опасного места, самка раскрывает пасть, и детишки снова выбираются на свободу, чтобы порезвиться в реке.

Четыре дня молодые хаплохромисы пользуются мамашиным гостеприимством. Они даже ночуют в безопасном убежище за частоколом ее зубов. А затем, окрепнув, покидают его навсегда.