Журнал «Вокруг Света» №04 за 1962 год - Вокруг Света

Нас светлые дали зовут...

Встреча с утром всегда будит особые мысли и чувства.

Утро приносит обновленные надежды и свежую бодрость. Впереди большой день — день труда, достижений, новых дорог.

Такое особое чувство хорошо знакомо нам, советским людям. XXII съезд Коммунистической партии, принявший новую Программу КПСС, возвестил новый день в жизни страны. Программа пронизана величайшим историческим оптимизмом, основанным на знании законов развития общества. И тем значительнее этот документ, что он тщательно продуман в целом и в частностях, выверен по чувствам, мыслям и накопленным силам народа.

Что означает Программа, этот Коммунистический манифест XX века, для нас, для молодого поколения? Об этом пойдет подробный разговор на комсомольском съезде, который состоится в апреле 1962 года. Коммунистическая партия, партия Ленина, снова — в нынешних исторических условиях — дает нам главную перспективу жизни. Партия торжественно провозгласила: «Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме!»

Светлые дороги, ведущие в прекрасную даль, открылись перед нами. И мы уже идем по этим дорогам. Каждый, кем бы он ни был, сверяет свои силы и таланты с планами и целями всей страны.

Целеустремленность советской молодежи родилась не вчера. Мы приняли идеи коммунизма в наследство по эстафете поколений, от старших товарищей — вместе с построенным их руками социализмом, вместе с общенародными заводами и институтами, вместе с передовой наукой и культурой, вместе с опытом революционного творчества.

Идейная, убежденность и рождает среди нас героев, она возвышает наши помыслы. В комсомольской путевке нынешнего поколения юных записаны те же слова, с которыми вступали в жизнь наши отцы:

«Направляется туда, где трудно...»

Для нашей молодежи не было и нет более важной и более почетной задачи, чем выполнять наказы партии, всегда находиться на передовых участках борьбы за коммунизм. Миллионы посланцев комсомола по призыву партии воздвигают электростанции, домны, предприятия большой химии, строят газопроводы, железные дороги, самоотверженно работают на полях и на животноводческих фермах. Их повседневным трудом, как и трудом каждого советского человека, наполняется чаша коммунистического изобилия.

Мы из ЛЭПии

«Наша линия электропередачи пройдет от Братска до Тайшета. Двести пятьдесят километров. На пути — сопки (вот, из окна видно), пади, распадки, топи. Иные болота тянутся на восемь-десять километров, не замерзают даже при пятидесяти ниже нуля. Сосны и кедры в два-три обхвата. Буреломы, выворотни, вековые завалы. В тайге много белок и соболей. Случается, и на шатуна наткнешься. Сибирь... Края эти сказочно богаты. Руда и уголь. Нефть, алмазы и золото. А дерево! Цены ему нет. Лесопромышленный комплекс строим в расчете на столетний цикл. Столетний! Мы на очень важном фронте. Мы электрификаторы. Мы воплощаем в жизнь ленинскую идею электрификации, мы первыми зажигаем огни! Люди на стройке ЛЭП замечательные — такие, как Зверев или Селезнева, — очарованные».

Владимир Леонидович Шелякин, главный инженер участка.

Таежные сказания

Илья Зверев. Бригадир лесорубов. Лицо остроскулое. Узкий нос. Жесткие, сухие губы. Глаза светлые, большие; крохотные, острые точки зрачков, проницательные и умные. Длинные русые волосы свисают в сторону, как крылья. На «Лэпии» Илья — человек незаменимый. Он и печник, и столяр, и плотник, и в технике разбирается. А пимы валяет такие, что, наверное, лучше не найдешь во всей Сибири.

Владимир Майстришин. Среднего роста. Ходит в пушистых унтах, большой меховой шапке и шубе. Подобно Илье, вдоль и поперек исколесил весь Союз. Один из первых строителей Братской ГЭС...

Когда я попросил Илью и Владимира рассказать о своей жизни, они достали потрепанные, видавшие виды тетрадки.

— Иногда балуемся, — сказал Илья.

— Ведем летопись строительства, — уточнил Владимир.

Потом я узнал, что лэповцы зовут их «таежными Пименами».

Дневники, письма, записные книжки, которые мне показали Илья, Владимир и другие строители, пожалуй, расскажут об их жизни лучше, чем это сделал бы я сам. В их записях я ничего не изменил по существу. Только выровнял стиль, поставил заголовки да кое-где прибавил поясняющие комментарии.

Прыжок на тракторе

Это запись из дневника Владимира Майстришина:

«Нам решительно не везет. Сюрприз за сюрпризом. Словно тайга захотела испытать нас на прочность и выдержку. Лес глухой, крепкий, не тронутый ни человеком, ни пожарами. Сосны и кедры такой толщины, что, случалось, одно дерево пилишь в две пилы.

Пробивая просеку, наткнулись мы на незамерзающую топь и почти месяц с утра до ночи строили лежневку. За этот месяц почти разучились говорить. Молча крушили лес, молча швыряли в прорву сосны, молча шли с работы, молча валились с ног и забывались в коротком сне. За ночь телогрейки лишь оттаивали, но не просыхали. На ветру они деревенели, и казалось, были сделаны не из обыкновенной материи и ваты, а из звонкого черепашьего панциря...

Не успели очухаться от этого болота — второй сюрприз. Вышли мы на утес. Склон, по которому предстояло спуститься, круто сбегает в громадную падь. Вниз — метров пятьсот! Оступишься — костей не соберешь... А тут нужно пройти не только самим, но и трактор с дизельной будкой спустить. Как?

Сидели вокруг костра и долго спорили. Пустить технику в обход — потерять месяц, а то и полтора: по болотистым местам снова придется строить лежневку.

— А другого выхода и нет, — наконец сказал бригадир. — От лежневки не уйдешь.

— Архимеда бы сюда, — пошутил Васька Антонов. — Старик наверняка бы что-нибудь придумал.

Но шутку не поддержали. Встав, Васька пошел к обрыву. Через несколько минут он закричал:

— Братцы, нашел! Нашел!..

Спотыкаясь, Антонов бежал к костру. Мы бросились ему навстречу: в чем дело?

...Первой его мыслью у обрыва было: «Вот бы с такой горки да на санках!» Мы все представили себя мчащимися по этой немыслимо дикой крутизне и почувствовали, как тело покрылось гусиной кожей.

А Васька продолжал: «Вот я и подумал: разбился бы или нет? Пожалуй, не разбился бы». Мы все посмотрели вниз, вытягивая шею и ощупывая взглядом крутизну. Самое трудное — миновать первые семь-восемь метров: кажется, что скалы здесь уходит вниз чуть ли не вертикально. А дальше уже пологий спуск, там-то не опасно. Но как преодолеть эти первые крутые метры?

Васька присел на корточки и, сняв рукавицу, начал быстро водить пальцами по снегу. Получились сани с длинным пушистым хвостом. Стерев сани, Васька нарисовал трактор.

— Вы только представьте! — горячился он. — К трактору тросами прикрепляем длинный хвост из неочищенных сосен. Деревья выбираем какие потолще. Трактор тянет сосны и спускается. Хвост цепляется за кусты, за стволы деревьев, что на склоне, и тормозит! Каково?

— А кто же поведет трактор? — спросил Илья.

— Как кто? — удивился Васька. — Известное дело...

— Ты меня извини, — сказал тракторист, — но в кабину я не сяду. И технику угробим, и человеку хана. Это не проект, а бред.

— Бред? — обиделся Васька. И к бригадиру: — Я поведу трактор. Разрешаешь?

Илья кивнул на ребят:

— Как бригада.

Ребята зашумели. Месяц сбереженного времени — не пустяк. Да и не очень интересно снова копошиться в болоте.

— В большом деле всегда есть доля риска, — сказал новоявленный Архимед.

Хвост к трактору приделали огромный и массивный. Деревья выбирали только двухобхватные. На следующий день в полдень трактор был готов к спуску. Немного бледный, Васька улыбнулся товарищам и забрался в кабину. Прощально помахал рукавицей. Затем осторожно потянул на себя рычаг. Гусеницы дрогнули, заскрежетали, поползли к обрыву. Вот они повисли над пустотой, и вдруг громада машины тяжело ухнула вниз. Трос натянулся струной, зазвенел... Но уже сползало вслед за машиной первое дерево, второе. Трос ослаб, и гусеницы коснувшись твердого грунта, быстро заскользили к пологому участку.

Внезапно произошло непредвиденное. Одно бревно, перевесившись через край обрыва, полетело прямо на трактор. Оглянувшись, Васька с ужасом потянул рычаг до отказа. На том месте, где только что был трактор, бревно могуче вздыбило землю. Мы перевели дыхание.

...Заглушив мотор, Васька выбрался из кабины и, ощупывая ссадины и синяки, с удивлением посмотрел на сопку. Снизу она казалась отвесной стеной. Посмотрев на вершину, где стояли мы все, улыбнулся и, набрав полные легкие воздуха, радостно закричал...