Следствием установлено... - Вильям Михайлович Вальдман

глядя на галстуки. — Откровенно говоря, я ждал от тебя другого подарка.

— Чем богаты... — невозмутимо отпарировал Манукян. — Дареному коню в зубы не смотрят.

— Ладно, черт с тобой, приходи вечером.

— Вот это мужской разговор! — довольный Манукян сел и занялся изучением собственных ногтей.

— А здесь что? — Туйчиев развернул сложенный вчетверо листок, который лежал на галстуках.

— Я же говорил тебе. Нагрузка.

Это была квитанция на ремонт магнитофона «Филиппс» № 713428, принятого мастерской от Лялина В. Т.

— Молодец! Нашел! — обрадовался Арслан и погрозил ему кулаком. — Вот это подарок. Ты начинаешь входить в форму, Манукян. Так держать!

Ровно в четыре Лялины явились. Высокая молодящаяся дама в модной импортной шубе с красивым, но сильно располневшим лицом заметно нервничала. Ее сын, худенький паренек лет пятнадцати, с нескрываемым интересом смотрел на следователя большими серыми глазами.

— Садитесь, пожалуйста, — Туйчиев достал бланк протокола допроса.

— Может быть, мальчика можно оградить? Я сама в состоянии ответить на все интересующие вас вопросы. В его возрасте это такая психическая травма, — Лялина поправила прическу. — Я хотела взять с собой супруга, но он в командировке в Москве. Ведь он замдиректора завода, вы знаете?

— Мама! — умоляюще произнес сын.

— К сожалению, оградить от вопросов вашего сына нельзя. Обещаю, что никаких психических травм он не получит. Но сначала вопрос к вам. У вас был магнитофон?

— Почему был? — обиделась Ольга Дмитриевна. — У нас есть магнитофон.

— Давно купили?

— Месяца два назад, кажется.

— А до этого у вас не было магнитофона?

Лялина замялась. Она зачем-то открыла сумочку, порылась в ней, закрыла снова, посмотрела в окно.

— Можно мне?.. — начал Лялин-младший, но мать перебила его:

— Подожди. Я сама. Конечно, у нас и раньше имелся магнитофон.

— Какой марки?

— Право, не знаю.

— «Филиппс», — подсказал сын.

— Где вы приобрели его?

— В комиссионном, около вокзала. Там наш знакомый работает, Брискин.

— Вы его ремонтировали?

— Да, вроде...

— Это квитанция на ремонт вашего магнитофона? — Туйчиев протянул Лялиной квитанцию.

— Наверное.

— Ну а теперь расскажите, где он сейчас?

— Мы его продали. — Ольга Дмитриевна посмотрела на следователя и отвернулась. — Этот, теперешний, купили, а тот продали.

— Кому?

— Совершенно посторонним людям, я их не знаю.

— За сколько?

— Не помню сейчас, кажется...

— Мама! — громко перебил Венька. — Зачем ты так. Никому мы его не продавали, я сейчас все расскажу...

В тот ветреный декабрьский день Венька, забрав из мастерской магнитофон, лениво брел по скверу. Когда первые капли дождя упали на землю, он забежал в телефонную будку. Через мгновение ливень уже хозяйничал на улице. «Конец света, — подумал Венька, — и, кажется, надолго». Он повесил магнитофон на крюк под аппаратом, порылся в кармане. Двухкопеечной не оказалось, пришлось опустить гривенник.

— Капитолина Андреевна? Здравствуйте. Это Веня. Наташа дома?

— Здравствуй, — ответила Наташкина мать. — Ее нет.

— Извините. Я попозже позвоню.

Дверь будки медленно открылась, и рядом с Венькой очутился высокий парень в синей куртке. Он добродушно улыбнулся Веньке, загородив собой дверь.

— Подожди, абитуриент. Сначала помолись: сейчас буду бить, — весело предупредил он и сочувственно добавил: — Ничего не попишешь, так надо.

— Да ты что? Пусти...

Сердце у Веньки застучало быстро и глухо; предательски выдавая испуг, задрожало левое веко.

— Ладно, — внезапно сменил гнев на милость парень. — Обойдемся без мордобоя. Не правда ли? — он снял с крюка магнитофон. Затем стянул с себя куртку, задев локтем Венькин нос, завернул магнитофон.

Зажатый в угол, Венька не шевелился, только тяжело дышал.

Парень молниеносно разобрал трубку, вынул мембрану.

— В случае нападения звоните «02», — посоветовал он Веньке и исчез в потоках ливня, который уже переходил в снег.

— ...Я очень жалею, что Веня рассказал вам все. Теперь его затаскают по судам, а я буду жить в страхе, что ему отомстят. — На глазах Лялиной показались подкрашенные тушью слезы. — Никаких претензий мы не имеем. Прошу занести в протокол.

— Ваша позиция вредит не только вам, Ольга Дмитриевна, — в голосе следователя зазвучали жесткие нотки. — Она постоянно травмирует вашего сына, чего вы так боитесь. — Он помолчал немного и добавил: — Но главное даже не это — с помощью вашего магнитофона совершено тяжкое преступление.

Лялина побелела.

— Да, да. И кто знает, заяви вы об ограблении, может, ничего бы и не случилось. Отсюда и наши претензии к вам, — подчеркнул Туйчиев. — Веня, ты помнишь, какие записи были на магнитофоне?

— Поп-музыка, несколько шлягеров. Две, нет, кажется, три песни Высоцкого. Пожалуй, всё.

— А как насчет классики?

Веня недоуменно улыбнулся:

— Это же и есть классика.

* * *

— Расскажите, Бражников, подробно, что вы делали восемнадцатого января?

Вопрос, заданный Туйчиевым, вызвал у Бражникова удивление.

— Да я же говорил.

— Ничего, повторите еще раз.

— Утром за гравием поехал на карьер, по дороге машина закапризничала, часа полтора провозился, пока чинил, потом