Романтический ультиматум - Хайди Райс

– Я не хочу, чтобы эти мечты возвращались, – призналась Мел. – И я не хочу твоих денег, Росс. Я думала, что ясно дала это понять, когда пришла сюда.

– Как я понял, ты хочешь, чтобы я завязал отношения с Маком, – констатировал Росс. – Я сказал, что готов это сделать. Я сомневаюсь, что буду хорошим отцом, но я готов попытаться.

– Хорошо.

– Но ты должна пойти мне навстречу, Кармел. Ты должна позволить мне обеспечить финансовую безопасность для вас обоих.

– Почему?

– Потому что это важно для меня.

– Но почему это так важно? – снова спросила она, устав от бессмысленных ответов.

Росс посмотрел на нее и тут же отвел взгляд. Кармел поняла, что он обдумывал, стоит ли рассказывать ей больше. Официант выбрал именно этот момент, чтобы подойти с их напитками и меню.

Кармел потратила несколько минут, изучая ассортимент изысканных блюд, чтобы успокоить учащенное сердцебиение. Но как только они сделали заказ и официант снова оставил их наедине, она поняла, что ей нужны ответы. Она должна выяснить, почему Росс был так одержим заботой о ней и Маке, чтобы больше не ошибаться в его мотивах.

– Ты не ответил на мой вопрос, – сказала Кармел.

Росс сделал глоток пива, которое принес официант. В тот момент, когда Мел подумала, что он ни за что не скажет ей больше, Росс пробормотал:

– Потому что я провел все свое детство, наблюдая, как мой отец эксплуатирует женщин и издевается над ними. Это были женщины, с которыми он спал… И он никогда не пытался быть отцом для своих собственных детей. Тогда я поклялся себе, что буду лучше его.

Росс вздохнул, и на мгновение Кармел увидела смятение в его глазах, там таились разрушительные воспоминания, которыми, как она подозревала, он не собирался делиться…

– То, что я сделал с тобой и Маком, означает, что я нарушил эту клятву. Ты понимаешь?

Эмоции запульсировали в груди Кармел от его прямого, честного ответа. И от страдания, которое она заметила в его глазах. Это опечалило ее и тронуло… Но ее страх от этого улегся. Его предложение, его потребность обеспечить ее были на самом деле не для нее, а для него. Так он пытался излечить свои детские раны.

– Ты не эксплуатировал меня, Росс. И не оскорблял меня, – сказала Кармел, зная, что не может позволить ему взять на себя ответственность за ее выбор. Потому что это сделало бы ее жертвой, а она никогда ею не была. – И ты предложил попробовать стать отцом Маку, даже несмотря на то, что ты не уверен в этой роли… – Неуверенность, которую она теперь начинала понимать, проистекала из его несчастливых отношений с собственным отцом. – Так что ты, конечно, не отказался от своей ответственности перед сыном. Но не стоит пытаться вернуть мне мои мечты, потому что только я могу решить, каковы они, и только я могу воплотить их в жизнь. Девушки, которую ты встретил той ночью, больше не существует. Я изменилась и рада этому. Мак превратил меня в более сильного, умного, менее импульсивного человека. Конечно, я была вынуждена повзрослеть, но я не жалею об этом. И ты тоже не должен жалеть.

Росс долго смотрел на нее, тишину нарушал только отдаленный вой сирен с улицы внизу. Кармел чувствовала, как ее дыхание сжимается в легких в такой важный момент – битва между его честью и ее независимостью, которую, как она знала, должна была завоевать. Но наконец Росс отвел взгляд и выругался себе под нос.

– Ты не согласна на выплату алиментов, так? – спросил он, делая последнюю попытку, но, похоже, не удивился, когда она покачала головой. Он запустил пальцы в волосы, что она начала воспринимать как признак его разочарования, но затем он издал грубый смешок, который, казалось, сжал ее сердце. Почему у нее сложилось впечатление, что Росс де Кортни смеялся недостаточно часто? – Ты хоть представляешь, насколько иронично, что я написал этот непростительный текст четыре года назад, убежденный, что ты коварная маленькая мошенница, и вот я здесь, невероятно расстроенный тем, что ты наотрез отказываешься – снова и снова – брать деньги, которые я хочу отдать?

Кармел засмеялась, глупо радуясь, что они наконец‑то могут пошутить на эту тему.

– На самом деле я бы назвала это поэтической справедливостью, но Коналл всегда говорил, что у меня жестокое чувство юмора.

– Тот факт, что я соглашаюсь с твоим братом, только усугубляет иронию, – сказал Росс, печальный тон усилился глубокой признательностью в его взгляде.

Сердце Кармел подпрыгнуло к горлу. Она игнорировала это, решив сосредоточиться на пульсе в местечке между бедер, которое Росс так разнообразно ласкал этим утром.

Солнце село над одним из самых захватывающих видов, которые она когда‑либо видела в жизни, и казалось, что огромное препятствие на пути их будущего общения в качестве родителей Мака было преодолено. Кроме того, она узнала гораздо больше об этом человеке.

– Ты позволишь мне, по крайней мере, создать трастовый фонд для Мака? – спросил Росс.

– Мне не нужны твои… – начала она, но он поднял руку.

– Я знаю, что тебе не нужны мои деньги, – сказал он. – И теперь я знаю, что мои деньги не заменят моего общения с сыном. Но это позволило бы мне чувствовать себя немного лучше после того, как я бросил ребенка на первые три года его жизни.

Кармел хотела снова сказать ему «нет», но она понимала, что сейчас ей нужно пойти на компромисс. Отказаться даже от такого контроля над жизнью своего сына было слишком тяжело, но как она могла позволить Россу быть отцом Мака, если даже не разрешала ему создать трастовый фонд для своего сына?

– Хорошо, я могу принять это, – произнесла Мел. – При условии, что ты пообещаешь не позволять ему покупать мотоцикл на эти деньги, когда ему исполнится шестнадцать, – добавила она, отчаянно пытаясь сделать легкой трудную уступку с ее стороны.

– Я скажу своей юридической команде, чтобы ты была основным попечителем, пока ему не исполнится тридцать пять, хорошо?

– Превосходно, – сказала она как раз в тот момент, когда официант принес блюда, которые они заказали.

Восхитительный аромат жареной курицы и нежных специй заполнил ее ноздри. Напряжение, преследовавшее Мел после приглашения на ужин, развеялось достаточно, и она поняла, что была голодна. Росс наблюдал, как Кармел приступила к еде с тем же рвением, с которым она, казалось, бралась за все в своей жизни – от материнства до искусства и секса. Женщина, безусловно, заключила нелегкую сделку, подумал он, отрезая кусок сочного