Одиссея Талбота - Нельсон Демилль

Абрамс отошел от фургона и пересек Пятую авеню, борясь с потоком спешащих прохожих. Не переборщил ли он в клубе? Но он хорошо помнил, как взволнована была Кэтрин Кимберли в связи с этим делом. Так что, судя по всему, действовал он в соответствии с важностью задания. Тони пришла вдруг в голову мысль, что он тоже волнуется, но только не за судьбу Карбури, а за то, какую оценку выставит ему за работу Кэтрин Кимберли.

Однако, черт побери, что ей известно о работе такого рода? Она сидит в своей башне из слоновой кости на сорок четвертом этаже и выдает ему задания с такой же самоуверенностью, какая была свойственна его бывшему начальнику… Ей, видимо, никогда не приходило в голову, что необходимо хоть разок поговорить с Тони по душам. Но зла он на нее не держал. Напротив, он подыгрывал Кэтрин, находя удовольствие в том, чтобы продемонстрировать ей важность поисково-следовательской деятельности юридической фирмы. Тони не многим в своей жизни подчинялся с такой готовностью.

Он не исключал, что она может ему нравиться, однако отгонял от себя эту мысль, ибо понимал, что из этого ничего не выйдет, кроме неприятностей и расстройств. А любой здравомыслящий мужчина старается избегать их. Поэтому Абрамс убедил себя, что Кэтрин является предметом его любопытства, но никак не мужского интереса.

Через некоторое время он посмотрел по сторонам и с удивлением обнаружил, что за размышлениями одним махом прошагал почти двадцать кварталов. И достиг улицы, где стоял отель «Ломбарди».

Абрамс зашел в телефонную будку и начал набирать номер этого дорогого отеля. Он подумал, что никогда раньше не бывал в подобных местах и тем более не ходил туда за тем, чтобы переодеться в смокинг. Он вспомнил знаменитые слова Торо:[1] «Остерегайся мероприятий, для которых следует переодеваться».

12

Кэтрин Кимберли вошла в вестибюль отеля «Ломбарди». Навстречу ей с приветствиями бросился консьерж Морис.

– Месье Торп у себя, мадам.

Он взял у Кэтрин зонт и проводил ее в дальнюю часть вестибюля к лифту. Там он ключом открыл кабину и пригласил Кэтрин внутрь.

В лифте она уже в который раз подумала, что у нее нет ключей ни от лифта, ни от апартаментов. Питер объяснял это, как всегда, просто и в то же время несколько эксцентрично:

– Ты знаешь, что мое сердце и вся моя собственность принадлежат тебе. Но это номер моего отца, и сдается он правительству за символическую плату – один доллар в год. Иметь запасные ключи могут только представители отца.

Лифт остановился на двадцать втором этаже, первом этаже трехэтажного пентхауза. Она вышла в обширный коридор, окрашенный в светло-зеленые тона.

Ее оглушил голос, раздавшийся из динамика:

– Встаньте перед камерой, руки за голову!

На лице Кэтрин появилось выражение легкого недовольства. Секунду спустя она улыбнулась:

– Черт тебя возьми, открывай!

Щелкнул замок, дверь открылась, и Кэтрин вошла в большую переднюю. Далее она проследовала в огромную гостиную, расположенную в двух уровнях. Вверху напротив друг друга тянулись небольшие балконы, соединенные подобием мостика, перекинутого через всю комнату.

Кэтрин огляделась, затем бросила сумочку и портфель на диван и сняла плащ. Из скрытых динамиков доносилось попурри из песенок о похождениях Джеймса Бонда.

– Питер, перестань дурачиться!

Она подошла к бару, на котором стояли бутылки и два охлажденных стакана, и налила себе мартини. Неожиданно двустворчатые двери, ведущие на террасу, распахнулись, и в комнату ворвался поток холодного воздуха. Сквозь развевающиеся шторы в гостиную вошел Питер Торп, одетый только в джинсы.

Кэтрин несколько секунд с удовольствием смотрела на его мускулистое тело, силуэт которого обрисовывался огнями расположенных рядом с «Ломбарди» зданий.

– Ты что, с ума сошел?

Глаза Торпа сузились и злобно загорелись:

– Грязная работа, мисс Кимберли. Если вы красный агент, то вы умрете.

Он закрыл створки дверей и подошел к Кэтрин.

– Видите? Это граната с биологическим зарядом. Ловите!

Он резко бросил в нее полуочищенный лимон. Она инстинктивно поймала его одной рукой и быстро отбросила назад. Лимон шлепнул Питера по голой груди. Кэтрин рассмеялась, хотя что-то во всем этом неприятно кольнуло ее.

– Зачем ты стоял полуголый под дождем? – спросила она.

– Я не хотел, чтобы промок мой костюм. – Он улыбнулся и обнял ее.

– Все-таки ты очень странный, Питер. Видимо, это из-за твоих рыжих волос. – Она провела рукой по его длинным мокрым волосам.

Торп крепко прижал ее к себе.

– У тебя был удачный день?

– Во всяком случае, интересный.

Они поцеловались, и Торп уткнулся лицом в ее шею.

– У нас есть время для быстрого танца?

Кэтрин улыбнулась:

– Для быстрого – нет. Но есть для медленного.

– Хорошо. – Он поцеловал ее в шею, затем взял поднос со стаканами в баре. Она забрала свою сумочку и пошла вслед за ним наверх по винтовой лестнице.

– И чем же этот день был интересен?

Она хотела было рассказать ему все подробно, но сдержала себя. Кэтрин заметила, что Питер и так уже проявляет повышенный интерес к тому, что происходит в фирме «О'Брайен, Кимберли и Роуз».

Она сказала:

– Просто много шума вокруг сегодняшнего мероприятия. Были неожиданные посетители из других городов и даже из-за границы.

Они дошли до одного из балконов.

– Нет ничего более жалкого, чем экс-шпионы, – заметил Торп.

– Они интересные люди. Вечер тебе понравится.

– Вполне возможно. Но я уже устал от этих разговоров о том, какой великой организацией было Управление стратегических служб и каким дерьмом стало ЦРУ.

– Я что-то не слышала при нас таких высказываний.

Торп улыбнулся:

– Может, я излишне эмоционален. А может, во мне все еще сидит раздражение с тех пор, как отец по многу часов подряд рассказывал, как УСС выиграло войну. Он изводил меня этими рассказами еще в юности.

Кэтрин взяла его за руку.

– Мой шеф раньше служил в УСС, – мягко сказал Торп. – И он привел с собой дюжину других таких же ветеранов. – Он остановился перед дверью спальни. – Теперь в столовых в Лэнгли подают главным образом чернослив и слабительное. – Торп рассмеялся.

– Опытные сотрудники могут принести большую пользу, – возразила Кэтрин. Она открыла дверь спальни и пропустила Питера, который поставил поднос на тумбочку.

– Меня волнует не то, что они пожилые, – глубокомысленно проговорил Торп. – Суть в том, что в делах этих ветеранов много странного. У них очень сложные биографии.

– Что ты имеешь в виду? – Кэтрин посмотрела на Торпа снизу вверх.

Поколебавшись, он ответил:

– Я имею в виду вопросы безопасности. – Он пригубил свой мартини. – В УСС попало много политических радикалов… Тогда ведь отбор в разведку производился не так строго, как сейчас. А теперь они возвращаются в ЦРУ, да еще на руководящие должности. Это меня и беспокоит…

– Питер, хватит о работе.

– Правильно. – Он поставил свой стакан и стянул с себя джинсы, бросив их на кресло.

Кэтрин начала раздеваться.

Он откинул простыни на своей двуспальной кровати и стал смотреть, как она вешает свою одежду в его шкаф.

– Нам нужно пожениться.

– Ты прав. Но где мы будем жить? – Она с улыбкой обернулась к нему.

Торп улыбнулся в ответ и забрался в постель.

– Иди ко мне. Я хочу показать тебе мое новое дешифровальное устройство.

– Оно хорошо работает? – Кэтрин подошла к кровати.

– Его просто нужно включить.

– Похоже, оно уже включилось само по себе. – Она рассмеялась и легла рядом.

Кэтрин услышала, как где-то звонит телефон. Но вставать ей не хотелось. После продолжительной паузы телефон зазвонил вновь. Она почувствовала, как пелена сна спадает, и увидела, что Питер сидит рядом на кровати. На корпусе телефона загорелась желтая лампочка. Это означало, что звонят не по прямому номеру Торпа.

– Через коммутатор, ну и черт с ним, – пробормотал Питер.

– Возможно, это меня.

Он с удивлением посмотрел на Кэтрин:

– Тогда ты и отвечай.

Она приподнялась на локоть и потянулась за трубкой. Девушка с коммутатора сказала:

– Мистер Абрамс спрашивает мисс Кимберли.

– Хорошо, соедините.

Раздался щелчок.

– Кэтрин Кимберли слушает. – Ее голос вдруг зазвучал хрипло, и она откашлялась. – Алло!

Она оглядела просторную спальню. В дальнюю стену был вделан камин. Часы на каминной полке показывали, что они проспали почти час.

– Я последовал вашему совету и побывал в клубе, – после небольшой паузы осторожно сказал Абрамс.

– Он там зарегистрирован?

– Да. Но под другим именем… Он здесь со среды… Уезжает в понедельник.