Завод войны - Эшер Нил

Я взглянул на дрона:

— Твой контакт?

Рисс наклонила голову, подтверждая мою догадку:

— Эрроусмит сказал мне, что Свёрл, похоже, напрямую соединен с кристаллом ИИ.

— Теоретически это должно было бы убить его.

Рисс вновь пожала плечами:

— Пенни Роял.

Да уж, подходящее объяснение, тем более что подобную технологию большинство государственных ученых пока что считают недостижимой. И смысл оно имеет, поскольку Свёрл усовершенствовал Флейта, одного из своих детей, кристаллом ИИ. Таким образом, разгадка утраты отцом–капитаном прадорского отвращения к искусственному разуму в слиянии самого Свёрла с кристаллом.

— Значит, сплав прадора, человека и ИИ. Очередная «грязь», которую Пенни Роял может захотеть прибрать, а для нас — очередная причина его преследовать.

— Вероятно, этим и объясняются его действия по спасению местных жителей, — добавила Рисс.

Флейт фыркнул — насколько позволяла электроника.

— Конечно, — рявкнул я, — ведь ИИ такие добродетельные.

Мне никто не ответил, так что я продолжил:

— Но все это не приближает нас ни к пониманию, куда делся прадор, ни к Пенни Роялу. У кого–нибудь из вас есть что–то полезное?

— Свёрл воспользовался весьма замысловатой защитой во время прыжка, — сказала Рисс. — Здешние государственные наблюдатели не выявили ни намека на то, куда он направился.

— Значит, ничего полезного.

И тут, после долгого молчания, Флейт пискнул:

— У меня есть кое–что.

— Выкладывай.

— Мы не знаем местонахождения Свёрла; однако можем засечь Цворна, за которым Свёрл почти наверняка и отправился.

— Спутники–шпионы, — вскинулась Рисс.

— Не кради у Флейта минуту славы, — одернул я ее. — А с чего ты решил, что Свёрл пойдет за Цворном?

— Так поступают прадоры.

— Но Свёрл уже не вполне прадор. И все же попытка не пытка. Продолжай.

— Да, спутники–шпионы, — подтвердил Флейт. — Цворн должен был наблюдать за обстановкой, чтобы рассчитать с такой точностью последствия взрыва камикадзе. Я уже засек несколько спутников — они работают. Можно попробовать определить координаты места, куда ведется их постоянная передача.

— Доставь нас к одному из них, — приказал я, уже устав от бездействия.

Флейт запустил двигатель, уводя нас прочь от планеты. Литораль начала уменьшаться, потом последовала краткая дезориентация — и планета исчезла с экранов, сменившись рамкой, вытравившей часть вакуума и увеличившей его, чтобы продемонстрировать объект, похожий на головку крокетного молотка — шар, утыканный антеннами датчиков. Я связался через форс с системой управления и включил внизу экрана шкалу. Объект оказался размером с грейпфрут.

— Заберем его? Или, может, он заминирован?

— Зачем? — удивилась Рисс.

— Ничего подобного, — вмешался Флейт. — Спутник–шпион совершенно не защищен, и я уже засек координаты приемника.

— Зануда, — пробормотала Рисс.

Я проверил вычисления.

— Флейт, просканируй эту штуку на предмет неприятных неожиданностей и, если все чисто, тащи ее в кубрик, к боеприпасам, — сказал я и после паузы добавил: — Ничего себе ситуация — компанию мне составляет парочка высших разумов, и ни один из них, похоже, не просчитывает и на ход вперед. Мы же не хотим сразу очутиться в объятиях Цворна, мы хотим выследить его.

Мертвая тишина была мне ответом, так что я продолжил:

— Мы совершим У-прыжок в точку, располагающуюся в нескольких световых минутах, а то и часах, от приемника, и подождем прибытия Свёрла. Если он не появится, будем наблюдать. А если Цворн куда–нибудь двинется, мы продолжим следить за ним с помощью этого шарика.

— Я предполагала, что мой разум поврежден Пенни Роллом, — сказала Рисс.

— Как будто он у тебя вообще имелся, — пробурчал Флейт.

— А ты чем оправдаешься? — парировала дрон.

Флейт лишь пробормотал что–то неразборчивое — и послал корабль в У-пространство. А я отправился в каюту, где мне, несомненно, предстояло пережить еще кучу смертей. Нет, просто необходимо контролировать это безобразие, поскольку оно сильно влияет на мои суждения и настроение. Я должен помнить, что не был теми людьми. Ради здравости рассудка — я должен отыскать способ отгородиться от них. А еще лучше — полностью отделиться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Глава 4

Цворн

Четыре самки, расположившиеся в глубоком бассейне посреди просторного трюма, формой своих шестиметровых — в обхвате — тел совсем не походили на самцов. Цворн вспомнил, как во время войны забавы ради забросил нескольких людей в прадорские ясли, и люди эти не признали самок за прадоров — впрочем, времени на разбирательства у них оказалось маловато. Цворн открыл файл, который с удовольствием пересматривал снова и снова, — такие они смешные, эти озадаченные людишки, за миг до того, как погибнуть на острых яйцекладах и стать резервуарами для прадорских яиц.

Панцирь самки напоминал человеческую военную каску, из–под которой торчала широкая «юбка» — внутри можно запросто сложить и спрятать ноги и нижние руки. От лицевой части панциря к длинному и опасному хвосту–яйцекладу тянулись гребни, как у ящерицы. Само «лицо» состояло из двух огромных, обращенных вперед глаз, меж которыми росли два булавовидных стебелька со зрачком ближнего действия и волокнистым сенсором, диапазон которого не выходил за область спектра инфракрасного излучения. Женские жвала, длинные и тяжелые, вполне сошли бы за конечности, так легко они хватали жертву. А клешни, короткие и широкие, давили с такой силой, что перекусывали даже кермет.

Четверка сидела в бассейне, а не снаружи, потому что инстинкт толкал оплодотворенных самок в воду в поисках вместилища для яиц. Изучая их, Цворн не испытывал позывов к спариванию. Позывы эти угасли много лет назад: примерно тогда же, когда в связи с запредельным возрастом он начал терять ноги, Цворн утратил и репродуктивные органы. Он заметил, что одна из самок поймала крупного рыбойника и ввела в него яйцеклад — глубоко–глубоко. Рыба еще дергалась, еще боролась с парализующими токсинами, вырабатываемыми отложенными яйцами. Очевидно, Пятерка заранее все продумала и сохранила на борту живых рыбойников именно для этой цели. К тому же они наверняка «очистили» самок от каких–либо результатов предыдущих спариваний и быстренько провернули свое дельце. Цворн решил, что и сам потом выскоблит самок, чтобы они вынашивали его собственное законсервированное семя, и вернулся к текущим заботам.

Повернув клешню в отверстии на пульте, Цворн отправил изображение на один из боковых шестигранных экранов, выведя на остальные всех пятерых детей Влерна. Узнать ему удалось только одного, Сфолка — благодаря темному завитку на панцире возле зрительного стебля. Сейчас Цворн испытывал чувство куда сильнее и куда приятнее, чем то, что рождало в нем смутное воспоминание о спаривании. Сила и власть — вот что самое важное. Пятерка недоумевает, почему они здесь, не понимает, почему они позволили его истребителю стыковку, почему они вообще впустили его в свое пространство.

— Здесь мы и схватим Свёрла, — сказал им Цворн.

Сеть форсов укрепляла их сообщество, но прадоры оставались подчинены его воле.

В некотором роде такой способ управления нравился ему больше, чем использование пультов «рабоделов» — ведь обычно рабы вообще не имели ни воли, ни разума. Даже больше, чем феромонный контроль над собственными детьми, который был лишь естественным порядком вещей. Применяя силу, Цворн всегда находил, что приятнее всего применять ее против кого–то. Единственный недостаток тут — их оторопь; то, что они еще не осознали его власти над собой. Но открывать им глаза пока не стоит — он должен полностью удостовериться, что они у него в клешнях. Потом он объяснит, что же с ними произошло, — и насладится их отчаянием и корчами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Как мы его схватим? — спросил Сфолк, в очередной раз подтверждая, что он говорит от имени всей Пятерки.