Идолы - Маргарет Штоль

– Здесь нет сигнала. Под горой – нет. Епископ не шутил. Ничто не может проникнуть сквозь гранит, – опять вздыхает девушка.

– А как насчет самого Епископа? – Ро смотрит на нас.

Я хмурюсь:

– А почему ты думаешь, что Епископ вообще позволит нам выйти отсюда?

– Дол права. Как только мы окажемся снаружи, есть опасность привлечь целую армию симпов прямиком в эти туннели. – Лукас задумчиво постукивает вилкой по столу.

– Узнать можно только одним способом, – говорю я, вставая.

Я потерялась еще до того, как начала искать Епископа. Маленькие деревянные таблички указывали дорогу к его штабу, но из-за темноты в коридорах следовать им было почти невозможно. А путаница лабиринта, ведущего от главного ангара к сердцу горы, где располагались кабинеты управления, совершенно дезориентировала.

Я проходила мимо военных самых разных категорий, в самых разнообразных мундирах. Потрепанные куртки, отобранные у симпов. Форма с толстыми шерстяными воротниками – прежде я видела такую у северных грассов. Куда более тонкие камуфляжные жилеты. Можно было лишь предположить, что эти – с Юга.

Наконец-то, думаю я, наш мир снова воссоединяется, пусть и под землей. Мы создаем наше собственное Посольство.

Когда придет время в следующий раз схлестнуться с Посольствами и Лордами, мы будем куда как более сильными. Мы выстоим все вместе.

Фортису это понравилось бы.

Но потом ему стало бы очень больно, потому что никто не захотел бы встать с ним рядом.

Я проглатываю смех и, несмотря ни на что, иду дальше.

Теперь меня окружают более широкие и темные коридоры, напоминающие древнее хранилище. Примитивные полки, неравномерные и ныне осыпающиеся, были некогда встроены в стены. На них до сих пор стоят ящики с продуктами, лежит стопками одежда. Я беру с верха ближайшей стопки какую-то одежку. Это рубашка, сшитая для младенца. И теперь она превратилась в обычную тряпку, потому что пропитана чем-то красным, порвана. Наверное, растопка для будущего костра.

Я вздрагиваю.

Все используется по нескольку раз в этом мире необходимости.

Хочу я видеть это или нет.

Я кладу на место рваную рубашку и иду дальше, изумляясь грудам водопроводных труб, разнородным дверным ручкам, ящикам с битым стеклом.

Призрак за призраком, куда ни посмотри.

Кто-то подумал обо всем. Кому-то пришлось это сделать. Кто-то был полон решимости никогда не покидать этого места.

Поблекший плакат, висящий на стене высоко над полками, предупреждает о предстоящих решительных переменах – в манере белтеров.

БУДЬ В МИРЕ,НО НЕ ВНЕ МИРА.Знай: мы особенные люди.АРМИЯ НЕБЕС.Подставь свое плечо и работай, работай, потому чтоНАША ВЕРА ДОЛЖНА ВЫЖИТЬ.ПУСКАЙ ГЛУБОКИЕ КОРНИпод горой.РАСЦВЕТИ ТАМ, ГДЕ ТЫ ПОСАЖЕН.

Не думаю, что это слишком отличается от агиток Посольства, которые я видела по всему Хоулу. Мысль не очень приятная, особенно теперь, когда я забираюсь в более темные и узкие коридоры. Самое маленькое помещение в самом конце хранилища прячется за решетчатой раздвижной дверью.

Оно меня удивляет: такой явный обломок другого времени, след другого апокалипсиса. И у него есть название, по крайней мере, судя по бледным буквам, написанным на потолочной балке: «ЕПИСКОПСКОЕ ХРАНИЛИЩЕ».

За дверью стоит массивный стол, заваленный грудами свернутых в трубки карт и всякой контрабандной техникой; какие-то радиоприемники даже живы, они потрескивают, а вдоль стены красуется ряд больших цифровых экранов. Фортис бы нашел применение почти всему здесь, думаю я. Да и любой мерк нашел бы.

А потом я вдруг замечаю, что за столом сидит сам Епископ, но все равно мой взгляд приковывает именно стол. Он очень длинный, деревянный, грубый, шершавый, точно такой же, какой был у нас на кухне в Ла Пурисима. Глядя на него, я практически ощущаю запах свиньи Рамоны-Хамоны, и моих любимых кукурузных лепешек, и кофе из цикория, что варил падре. И моего завтрака, который готовится в маленькой железной сковородке с длинной ручкой на плите Биггера.

Одна мысль влечет за собой другую, пока я наконец не погружаюсь в тысячи моментов, каждый из которых слишком короток и слишком ярок, чтобы остаться в стороне. Воспоминания обжигают, по крайней мере меня, и я ощущаю их вкус и только и могу, что с трудом сдерживать слезы.

– Долория, – говорит Епископ, наконец-то посмотрев на меня. – Я как раз искал возможности поговорить с тобой.

– Я тоже. Я… Мы… Нам нужен совет.

Епископ медленно опускает на стол большую бухгалтерскую книгу, как будто тщательно взвешивая то, что собирается сказать.

– Мне известно, что ты хорошо знала моего брата. И понимаю, почему Фортис послал тебя ко мне.

Что?! Почему?

– Боюсь, ты ошибаешься. Я его не знала. Я вообще не понимаю, о ком ты говоришь.

– Разве ты не поняла, когда назвала его имя?

– Чье имя?

Епископ откидывается на спинку стула, всматриваясь в мое лицо:

– Там, перед входом в пещеры, ты упомянула моего брата. Флако. – Он грустно улыбается. – Или отец Франциско Кальдерон, так ты его могла называть. Он был падре в Ла Пурисима.

ДОНЕСЕНИЕ В ГЛАВНОЕ ПОСОЛЬСТВООТДЕЛЕНИЕ В ВОСТОЧНОЙ АЗИИ

ПОМЕТКА: СРОЧНО

ГРИФ: ДЛЯ ЛИЧНОГО ПОЛЬЗОВАНИЯ

Подкомитет внутренних расследований 115211В

Относительно инцидента в Колониях ЮВА

Примечание. Свяжитесь с Джасмин3к, виртуальным гибридом человека 39261.ЮВА, лабораторным ассистентом доктора И. Янг, для дальнейших комментариев, если понадобится.

ФОРТИС

Расшифровка – Журнал соединений, 10.04.2043

ФОРТИС::НУЛЛ

//примечание: избранное из переговоров с НУЛЛ.;

//соединение продолжено;

отправлено: Можешь ты объяснить, зачем ты сюда летишь?;

ответ: Земля не есть мое первоначальное направление. Очень давно я столкнулся с неведомым объектом значительной массы. Результат – нетривиальное изменение скорости и вектора движения.;

ответ: В силу своей формы я ограничен в маневрировании. Возможны лишь небольшие корректировки курса, основанные на результатах предварительного дальнего сканирования. Путешествуя, я ищу системы с высокими возможностями.;

отправлено: Как наша система. Как Земля.;

ответ: Да. Я… приношу извинения за нескладную речь.

К несчастью, изначально я не был создан для подобного двухканального общения. Мои функции заключаются в простых инструкциях и процедурах после прибытия.;

ответ: Однако я обладаю достаточной избыточностью программ и способен к самодиагностике и улучшению. Вы можете назвать это развитием. И за продолжительное время полета я значительно эволюционировал.;

отправлено: Ты можешь описать свои первоначальные

функции?;

ответ: Я был создан для исследования, определения места, закрепления, учреждения, охраны. Когда цель достигнута,

я отключаюсь.;

отправлено: Ты говоришь, что улучшаешься, развиваешься. Изменились ли твои приоритеты при этом развитии? Твои цели?;

ответ: Нет. С чего бы им меняться?;

отправлено: Просто спросил из любопытства.;

соединение прекращено;

//соединение завершено;

Глава 11

Птицы Белтера

Я чувствую, как у меня подгибаются колени.

– Подойди, сядь, Долория. Не возражаешь, если я буду звать тебя Долли? Так называл тебя в своих письмах Флако. Не знаю, почему я сразу все не сопоставил. Долли. Долория. – Епископ улыбается, а я качаю головой, опускаясь на твердый стул перед его столом.

Падре называл меня Долли. Епископ. Падре. Братья.

У меня кружится голова, потому что весь мой мир вертится. Подступают слезы, нежеланные, непрошеные. Мои чувства по отношению к падре – те, которые я так тщательно пыталась скрыть, – внезапно вырываются на поверхность. Я и не осознавала, как тосковала по нему, пока не увидела его улыбку в других глазах.

Мне хочется броситься к Епископу и обнять его, а потом врезать ему как следует по физиономии за то, что он живет, тогда как падре умер.

– Нам нужно о многом поговорить. – Епископ с терпеливым видом откидывается на спинку своего стула, и та потрескивает. Он ждет, пока я возьму себя в руки, и мягко улыбается. Точно так же, как падре. – Ты такая юная, Долли. Намного моложе, чем я представлял. Моложе, чем можно было подумать, читая письма Флако. Ты выглядишь недостаточно взрослой для того, чтобы возглавлять Сопротивление грассов.

– Да разве я это делаю? – Я смахиваю со щек слезы, пытаясь сидеть прямо, как пожелал бы падре.

– А как еще это назвать? Отдыхом?

– Не знаю. Может, выживанием?