Новый Декамерон. 29 новелл времен пандемии - Коллектив авторов

комнату с армированной дверью, заперли (он проверил) и оставили на несколько часов. Уставившись на абсолютно гладкую дверь, он начал догадываться, что под овечьей шубой притаился волк, или как там говорится.

Ближе к вечеру пришел другой человек, такой же грубый и бесстрастный, и задал Йохану ряд вопросов. Тот отвечал, «стараясь не быть полудурком», как он позже выразился. Его опять оставили в комнате. Уже совсем вечером вернулся тот же человек и сказал Йохану, что, если не вмешается представитель норвежского посольства и ему не выдадут новый паспорт, его не пустят в страну. Йохану позволили пройти в помещение, где находился телефон, и позвонить в консульство. Один телефонный звонок, сказали ему, как будто он совершил какое-то преступление. По причине воскресенья консульство не работало.

Йохана опять вывели в длинный коридор паспортного контроля. Сотрудник сообщил ему, что он останется здесь до утра. Если консульство согласится помочь, он получит право на въезд. Если нет, его принудительно отправят домой.

Было поздно, коридор пуст, кабинки закрыты, свет погашен. Остальные пассажиры разлетелись по своим неведомым реальностям, к чему так страстно стремился Йохан – одинокий, заточенный в этом унылом межеумочном пространстве. Он сел в кресло. Он хотел пить, но у него не было воды. У него не было сигарет. Он замерз, но у него не было куртки. Он попытался «лечь» на кресло, примостив шею на жесткую спинку, размышляя, сможет ли так заснуть, как вдруг услышал грохот.

В другом конце коридора стояла девушка. Она бросила на пол и открыла большой красный чемодан. Йохан смотрел, как она, порывшись, нашла сигареты и закурила. Стоя на коленях с тлеющей сигаретой во рту, девушка продолжала проворно перебирать вещи, как человек, который вовсе ни о чем не тревожится, а просто убивает время. Время от времени она вставала и расхаживала.

Откуда у нее столько сил? Йохану пришлось направить всю свою энергию на ярость от задержания.

Она махнула ему. Он в ответ. Пройдя по коридору, она предложила ему сигарету.

Вблизи Йохан увидел, что девушка ему не по зубам, точнее, как раз в его вкусе: уверена в себе, обтягивающие джинсы и высокие белые конверсы. Позже, рассказывая об этом, он отмечал именно подробности. Джинсы. Конверсы.

– Почему они тебя держат? – спросила она на неестественном английском.

– Им не понравился мой паспорт, – ответил он. – А тебя?

Она улыбнулась:

– Наверно, мой паспорт им тоже не понравился.

Йохан поинтересовался, откуда она. Ее ответ, то, как она произнесла название страны, стало еще одной накрепко запомнившейся ему подробностью.

– Югославия.

Йохан понял, что, возможно, у нее нет вообще никакого паспорта – ни который им понравился бы, ни который им не понравился бы. Так как нет Югославии. Больше нет.

Она сказала, что пытается добраться до Абу-Даби. Йохан кивнул, хотя не мог вспомнить, где это – в Эмиратах, Катаре или где-то еще. Ему приходилось видеть нефтяных шейхов и таких вот девушек. Захотелось задать ей множество вопросов, но придумал он только: «А ты кто?» – о чем спрашивать нельзя и на что никто не в силах ответить.

Югославка вернулась в свой конец коридора. Йохан курил сигарету, будто вдыхая тайну дерзкой, притягательной девушки. Он раздумывал пойти поговорить с ней, но тут в коридоре появились пограничники и двинулись в ее сторону. Завязался разговор, Йохану не слышный. Девушка кивала и говорила не очень много. Ее вывели, волоча большой красный чемодан.

Спал Йохан плохо, сидя прямо, на неудобном кресле. Проснулся он на рассвете. За окнами на асфальт стеной лил дождь.

* * *

Переговоры нашего героя с консульством и время, проведенное им попусту в Праге, не представляют интереса для истории. Он сколько-то пробыл там и вернулся домой. Йохан все вспоминал ту ночь на паспортном контроле, девушку, ее смелый, небрежный, скучающий вид. Он поставил себе неуд за реакцию на à la советские репрессивные манеры властей и неуд за то, что ему не удалось разузнать побольше о девушке, когда у него имелась такая возможность.

Вернувшись в Осло, Йохан попал в первую волну индустрии доткомов, продал свою долю в стартапе – что бы это ни означало – и сделал неплохие деньги. Он мог позволить себе какое-то время попутешествовать и не работать. Молодой человек решил отправиться в Абу-Даби и найти ту девушку.

Йохан читал о женщинах из бедных, разоренных войной стран, приезжающих туда по договоренности с плохими людьми, заставлявшими их заниматься проституцией. Он не сомневался: девушка, с которой он повстречался, умышленно, осознанно поехала втереться в богатый нефтью народ. Она еще больше выросла в его глазах.

Две недели он каждую ночь бродил по борделям Абу-Даби, по выстроенным в стиле необрутализма гостиницам с шумными, прокуренными мезонинами, пристально всматриваясь в лица женщин, в свою очередь всматривавшихся в него – очередного лоха. Он разглядывал женщин, выходящих из лифта и щелкающих каблуками по гостиничным вестибюлям, женщин вокруг столиков, прихорашивающихся, бдительных. Разговоры всегда оканчивались непониманием: собеседницы думали, что он ищет определенный тип, а не конкретного человека. Или начинали свою игру, сдавая крапленые карты. Конечно, я ее знаю. Блондинка? Она подойдет попозже. Или: я устрою вечеринку, и вы увидитесь. Или: вы забудете ее, поверьте.

Лишь раз предложение показалось ему достойным того, чтобы его принять. Темноволосая женщина с большими глазами и крючковатым носом говорила с Йоханом открыто, он счел ее слова правдоподобными. Я знаю девушку, о которой вы говорите. Она хорватка. Я тоже хорватка. Да, она добралась сюда. Кажется, рассказывала о каких-то дорожных неприятностях. Да, она еще здесь.

Той ночью он отправился в мерзкий маленький клуб, куда велела прийти девушка с крючковатым носом. Сама она пришла туда с другой девушкой, высокой блондинкой. У той, насколько он помнил, волосы были не длинные, а короткие, высветленные почти набело. Он рассказал ей свою историю о том, что три года назад в аэропорту, пытаясь въехать в Прагу, познакомился с девушкой, может быть, это она.

– Я вас не помню, – сказала она. – Хотя, похоже, в том аэропорту была я.

– При вас был огромный красный чемодан? – спросил Йохан.

– Да.

Это была она, и, разумеется, она его не помнила, вовсе не собираясь обременять себя сентиментальными воспоминаниями о таких ботаниках, как Йохан. Но он ее помнил – вполне достаточно.

Всю следующую неделю Йохан видел ее каждую ночь и каждую ночь платил за то, что она составляла ему компанию. Он намеревался продемонстрировать свой интерес, искренность, настояв на том, чтобы они просто разговаривали, узнали друг друга, и плевать на потраченные деньги. Но события приняли другой оборот. Девушка, судя по всему, предпочитала обмен услугами, к чему привыкла, и Йохан повелся, может быть, слишком легко. Его охватило смятение и чувство вины. Однако через