Наследие орков - Денис Юрин

- Ну как, выпытал, что хотел? - послышался знакомый баритон, как только Манфред, следуя по пятам за Данилой, переступил порог палатки. - Представляю, наверняка многое разузнал: сколько в здешней крепости баб да какие харчи имеются.

Шагах в десяти от входа, на том же самом стволе березы, с которого час назад Данила руководил побоищем, вальяжно развалился Конрад и осыпал язвительными колкостями своего старого недруга.

- Скажи, Данила, и какие такие важные секреты можно выпытать у командира маленького гарнизона? Он же ничего не знает, кроме ширины рва своей крепостенки, которая, заметь, весьма далеко от вашей границы. Или амбиции князя Александра настоль велики, что он мечтает расширить владения Господина Вольного Града за счет земель лантов? - открыто издевался фон Хольц, высмеивая наивность сотника. - Так вам бы вначале свои городишки хоть как-то отвоевать, а потом уж на чужое зариться!

Данила сдерживался, позволяя "наглой геркашке" выставлять себя полным дураком в глазах собственных же солдат. Конрад не прекращал насмешливых излияний, хотя Манфреду показалось, что за ужимками рыцаря и демонстративным невосприятием Данилы всерьез крылся сильный испуг. Внезапное желание лесовика переговорить с врагом с глазу на глаз не только удивило Конрада, но и, как все непонятное, вызвало страх. Тонкая нить действительности начала ускользать из рук хитреца, а ситуация становилась непонятной и непредсказуемой. Похоже, фон Хольц не считал Данилу обычным ограниченным дикарем, признавал за ним способность вести собственную игру и втайне опасался козней прикидывающегося простаком вольноградца.

- Что выпытывал, до того и дознался, но не до конца… - после долгого молчания нехотя пробурчал Данила, - да только не твоего ума это дело.

- Точно, - кивнул головой Конрад, доставая из-под плаща спелое яблоко и за раз откусывая целую половину, - подвесь ублюдка, да тронулись, нечего засиживаться!

- Повесить - дело нехитрое, всегда успеется, оставлю лучше при нем пяток солдат, пускай до конца все выпытают, а уж потом и повесят.

- Не-а, так не пойдет! - спокойно заметил Конрад, расправившись с яблоком и бесцеремонно запустив огрызок в остроконечный шлем одного из сидевших у костра ополченцев. - Вешай сейчас! Я должен быть уверен, что он умер, мне ведь еще назад возвращаться, не хочу слухов, не хочу свидетелей.

- Не доверяешь? - мрачно спросил Данила, хмуря морщинистый лоб.

- Не исключаю возможности непредвиденных обстоятельств и досадных недоразумений, приятель! - хитро улыбнулся рыцарь в ответ. - Вешай сейчас, при мне!

- Не буду, и не указывай мне, что и когда делать, здесь я командир! - начал заводиться Данила, окончательно убедившись, что хитрый герканский лис почуял западню.

- Хорошо, - примирительно произнес Конрад, плавно вынимая из металлических ножен меч, - поступай, как знаешь, я тебе не указ, но, с другой стороны, и ты не можешь мне приказывать! - рассудил рыцарь и повернулся лицом к Манфреду. - Барон, твое ослиное упорство и несдержанность языка ни при чем, ты мне чем-то даже симпатичен, но обстоятельства сильнее нас, они заставляют действовать!

Рука в стальной перчатке полностью обнажила меч, и Конрад двинулся в сторону безоружного Манфреда, намереваясь быстро учинить расправу над свидетелем его сговора с врагом. "О, черт!" - слетело с губ барона, отдающего себе отчет, что, несмотря на все уловки и хитрости, сложные финты и акробатические пируэты, его шансы на выживание равны нулю. "Продержусь, сколько смогу", - подумал он, напрягая мышцы ног в ожидании атаки.

Внезапно Манфреда оттолкнули назад, а на его месте возникли два крепких ополченца, преградивших путь фон Хольцу большими круглыми щитами. Конрад остановился и в недоумении посмотрел на Данилу.

- Тулуп, убери своих! Ты же знаешь, меня это не остановит. Не хочу калечить твоих солдат, - размеренно произнес Конрад, испепеляя Данилу обжигающе холодным и властным взглядом.

- Так не пойдет, у парня даже оружия нет! - твердо возразил сотник, тяжело дыша от нервного напряжения и отворачиваясь, не в силах выдержать жесткий напор бесцветных глаз.

- Ну, верни ему меч, если такой сердобольный, - усмехнулся самоуверенный рыцарь, - все равно это ничего не изменит.

Командир с минуту колебался, судорожно ища хоть какую-то возможность предотвратить поединок, который, скорее всего, будет походить на обычную бойню, забивание беззащитного ягненка безжалостным мясником. Спасительное решение так и не пришло в голову солдата. Ему было жаль, что не сбудутся его планы, а человек, на которого он возлагал надежды, уже через пару минут будет бездыханным лежать на траве. Он видел фон Хольца в бою, у барона не было шансов, и не важно, с мечом или без. "А ладно, будь что будет!" - пошел на сделку с совестью Данила и приказал солдатам отдать пленному меч.

Подброшенный в воздухе клинок описал неполную дугу по пологой траектории и уже через миг оказался в проворной, сильной руке Манфреда. В глазах барона заиграли сумасшедшие искры азарта, а на губах появилась уже давно забытая кровожадная ухмылка, так напоминавшая когда-то окружающим оскал волка. Вместе с оружием, как неотъемлемая его часть, вернулась и уверенность в себе, он перестал быть жертвой, ведомой на заклание, и превратился в гордого и независимого хищника, прогрызающего острыми клыками путь через все превратности жизни. "Коль меч в руке - не все потеряно!" - всплыла из глубин памяти поговорка минувших дней, истина из далекого прошлого.

Резкая перемена, произошедшая с бароном за считаные доли секунды, конечно же, не могла остаться не замеченной растерянно попятившимися немного назад вольноградцами. Воины, стоявшие между ним и Конрадом, поспешно отскочили в стороны, освобождая противникам площадку для боя.

- Ты что-то повеселел, барон, - обратился к Манфреду Конрад, задумчиво склонив голову набок и с любопытством рассматривая фигуру более низкого ростом противника. - Неужели надеешься победить, дурачок?!

- Надень шлем, а то тошнит от твоих жеманств и ухоженной, брезгливой рожи! - осклабился в ответ Манфред, медленно начиная движение полукругом и пытаясь выбрать оптимальную позицию для первого броска.

Конрад не внял просьбе противника и шлем не надел, он неподвижно стоял на месте, как бы предлагая барону ударить первым и начать поединок. Однако Манфред не был новичком и умел молниеносно рассчитывать дистанцию: было слишком далеко, и кинуться в атаку сейчас значило подставиться, открыться перед опытным врагом.

Внезапно застывший, как статуя, Конрад совершил огромный прыжок и мгновенно сократил дистанцию вдвое. Едва заметное глазу, лезвие его меча проскользнуло снизу вверх, нанося мощный косой удар, нацеленный в пах и нижнюю часть живота противника. Большинство смельчаков, решившихся бросить вызов Конраду фон Хольцу, не успевали вовремя среагировать, и поединок заканчивался после первого же удара.

Манфред отскочил назад, развернулся в прыжке вполоборота и тут же нанес встречный удар в корпус, чуть ли не заставший Конрада врасплох. Рыцарь едва успел остановить инерционный полет массивного меча и направить лезвие полукругом к земле, в глубоком выпаде отводя в сторону прямой тычковый укол. Маневр удался, но тяжелые доспехи повлекли его назад. Конрад отступал, с трудом удерживая равновесие и едва успевая отбивать сыпавшиеся со всех сторон удары более юркого и неимоверно настырного противника.

Раздался раздражающий слух, скрежещущий треск налокотника, отлетела правая наплечная пластина, лопнул кожаный ремень наруча: так Манфред меткими ударами "раздевал" закованного в броню противника, стараясь добраться до цели - скрытых под толстым слоем железа и грудой тренированных мышц внутренних органов. Конрад тоже не оставался внакладе, порой ему удавалось сбить ритм быстрых атак и, отражая бесчисленные рубящие и колющие удары, наносить свои, более весомые из-за отсутствия на бароне доспехов.

Тонкая струйка крови с рассеченного лба текла по левому веку к переносице; горячие, липкие капли то и дело попадали в глаз, мешая видеть и отвлекая внимание; предательски ныла разрезанная острым кончиком меча грудная мышца, немели уставшие ноги. Но Манфред продолжал бой, тесня врага и выматывая его быстрыми передвижениями.

С начала схватки прошло уже десять минут, а противники до сих пор не сбавляли темп, их напряженные тела метались по поляне и порой в азарте боя залетали в самую гущу зазевавшихся зрителей. Толпа возбужденно галдела и рукоплескала при виде красивых комбинаций и выпадов, делались ставки, и разгорались ожесточенные споры, иногда сопровождаемые легкими дружескими тумаками и затрещинами, и лишь Данила не разделял всеобщего восторга от будоражащего кровь зрелища. Сердце солдата желало гибели Конрада, но разум охлаждал жажду вражеской крови. Если фон Хольц погибнет, то у дружины две дороги: или на плаху - или в разбойники, в лес.