Связной - Евгений Сухов

— Как это у тебя получается? Опять выиграл. Где ты так играть научился?

— А ты не догадываешься, где именно? — удивленно спросил Геннадий. — В немецкой разведшколе, конечно. Там ведь не только с парашютом учат прыгать.

Вновь рассмеялись, как веселой шутке.

— Радостно, значит, вам? — хмуро поинтересовался Романцев.

Все трое дружно вскочили, позабыв про разложенные на столе карты.

— А если бы на выручку Копылову явились его дружки? Что тогда? Считайте, что вы были бы уже трупами. Мне ничего не стоило убить вас по пять раз каждого. Вы даже не заметили, как я сюда вошел.

— Товарищ старший лейтенант, разрешите доложить! — заговорил Никифоров как старший группы.

— Не разрешаю! Я и так вижу, что произошло. Арестанту стало скучно торчать в этой дыре, и вы решили поразвлечь его картишками. Я правильно вас понимаю?

— Совсем не так, товарищ старший лейтенант, просто…

— Просто решили приятно провести время. Угадал? — Младший лейтенант Никифоров подавленно молчал. — Ну что ж, если вам так скучно, тогда я могу вас развеселить. Доставайте оружие. — Никифоров с Мустафиным послушно исполнили приказ. — Взведите курки… А теперь направьте стволы на Копылова. — Руки, сжимавшие пистолеты, слегка колыхнулись, а потом остановились точно на груди Геннадия. Романцев увидел, как с лица арестованного мгновенно схлынула кровь. — А теперь вы должны расстрелять его при попытке к бегству.

— Гражданин начальник, — взмолился Геннадий, — как же так? Ведь ничего такого не произошло. Ну, просто посидели, поиграли в «подкидного дурака», все равно особенно делать было нечего. Чего уж так?

Выслушав его, Тимофей вновь повернулся к контрразведчикам:

— После того как пристрелите врага… при попытке к бегству, вымойте все как следует… Не люблю на полу пятна от крови. Вы хорошо меня поняли?

— Так точно, товарищ старший лейтенант, — отчеканил Никифоров.

— Отойди к порогу, — приказал Романцев арестованному.

— Ну как же так, гражданин начальник, — запротестовал Геннадий, — ведь ничего…

— Отойди, или я тебя сейчас сам положу, — расстегнул Тимофей кобуру.

— Зря вы так, — подчинившись, обреченно шагнул к порогу Копылов. — Вы думаете, что я за свою жизнь цепляюсь? Я за дело переживаю! Сколько еще дезинформации можно было бы фашистам переправить! Ведь они же поверили, что мы в Люберцах надежно засели и за железной дорогой присматриваем.

— Стреляйте на счет «три», — предупредил Романцев. — Раз… — Копылов отступил на два коротких шага. Дверь оставалась незапертой, распахни ее — и ты уже на воле! — Два… — Приостановившись, Геннадий слегка втянул голову в плечи, заметно ссутулившись, как если бы ожидал удара в спину. Романцев посмотрел на красноармейцев, поднявших руки с пистолетами. Кажется, они уже забыли про карты. Смех также остался в далеком прошлом. Перед ними был враг, и они готовы были исполнить приказ. — Отставить!.. — Красноармейцы дружно опустили руки с оружием. — Рано его расстреливать, он еще должен послужить Советской власти. — Поймав взгляд Геннадия, глянувшего на него исподлобья, добавил, широко улыбнувшись: — А ты молодец, не струхнул! Даже убежать не попытался. Дверь-то открытой я специально оставил. Вот если бы ты побежал… тогда бы я сказал «три»!

— Чего мне от своих бегать, — угрюмо отозвался Копылов. — И потом… куда? К немцам, что ли?

— Ишь ты!

— А вы курьера встретили?

— Встретили, не переживай. Вот сейчас поедем в лес, а там ты и передашь, как мы его встретили. Вот текст радиограммы, — протянул Романцев листок бумаги, заполненный от руки. — Все понятно?

— Так точно!

— Вот и ладушки.

Погрузившись, выехали на трассу, по которой в этот час двигались танки.

— Видал, — обратился Романцев к притихшему Копылову, — силища какая прет?! И все это на фронт, чтобы твоему Гитлеру шею свернуть.

— Почему же это моему, гражданин начальник? — всерьез обиделся Геннадий. — Я же вам тысячу раз говорил, что…

— Ладно, не злись, работа у нас такая. И потом, как мы к тебе относиться должны? С открытыми объятиями, что ли, встречать? Ты ведь не с фронта пришел, а фрицами диверсантом в наш тыл был заброшен. А то, что помогаешь родине, — хвалю! Это тебе зачтется в будущем.

Трофейный «Хорьх-108», слегка подпрыгивая на кочках, съехал на проселочную дорогу и понемногу принялся углубляться в лес. Поначалу редкий — береза да осина, — он все более сгущался, пока наконец не перерос в смешанную темнеющую чащу. Для радиосвязи выбрали небольшую поляну с пожухлой травой, нежданно завидневшуюся через вековые почерневшие сосновые стволы.

Копылов расторопно расправил антенну, закрепил ее на широких ветках близстоящей ели, а потом включил коротковолновую рацию.

— Готов? — отшвырнул Романцев окурок.

— Да, — охотно откликнулся Копылов, взявшись за ключ.

— Текст таков… «Юпитеру. Сегодня утром от вас прибыл курьер, назвался Фролом. Передал запрашиваемые документы и 30 тысяч рублей. Другую часть денег не принес, сказал, что не нашел ее на месте сброса. Очень опасаюсь, что деньги могут отыскать местные жители, может, стоит подключиться к поискам? Срочно сообщите, как следует поступать дальше. Бобер».

Вытащив блокнот с кодом, Копылов быстро зашифровал радиограмму и взялся за ключ.

— Передал, — в ожидании посмотрел он на старшего лейтенанта.

— Будем ждать ответа.

Не прошло и пяти минут, как Геннадий Копылов произнес:

— Передают… Записываю… Сейчас расшифрую. Много времени не займет… Ага, все! «Бобру. Командованием “Ваффен-СС” вы награждаетесь медалью “За храбрость”. Фрол — очень надежный человек, мы в нем не сомневаемся. Очень жаль, что он не нашел посылку. Но рисковать вам не следует. Этот район уже может быть оцеплен подразделениями НКВД, и там могут ждать вашего появления. Оставайтесь в своей квартире, в посылке не было ничего такого, что могло бы вас скомпрометировать. Все остальное, в том числе и деньги, мы пришлем в следующий раз. Фрол пусть немедленно уходит. Он должен перейти линию фронта в районе расположения тридцать третьей армии советских войск близ поселка Ермоловка, наше командование предупреждено, пусть воспользуется резервным сроком. Юпитер».

Романцев внимательно перечитал радиограмму.

— Значит, медаль «За храбрость» получил? Ну-ну… Когда обмывать будешь, не забудь меня позвать. Вы свои награды со шнапсом, что ли, обмываете, или как?.. Ладно, ладно, не дуйся… Пошутил я. — И, повернувшись к Никифорову, произнес: — Хорошо вам здесь, на свежем воздухе? Природой можно любоваться. Вот только дел у нас в городе по горло! Все! Возвращаемся.

На Лубянку, в центральное управление «СМЕРШа», Тимофей Романцев подъехал ближе к полуночи. Светомаскировка слегка пропускала рассеянный свет. Если ее содрать со здания, то оно заполыхает, как новогодняя елка. Судя по количеству народа, что толкались в здании, работы за последние месяцы привалило.

Показав удостоверение на входе, Романцев прошел к полковнику Утехину, который уже ждал его появления.

— Проходи… Присаживайся… Давай перейдем сразу к делу.

— Вот последняя радиограмма, — вынул Романцев из папки листок бумаги и положил его перед полковником.

Внимательно прочитав послание, Утехин поднял голову и посмотрел на Тимофея:

— Значит, немцы ждут его возвращения?

— Получается, что так.

— Впрочем, мы предвидели такой вариант, немцы клюнули, и это главное. И очень заинтересованы в дальнейшей работе своего агента. Значит, мы им должны помочь, не дать повода к разочарованию. Сделаем вот что: пусть радист передаст, что курьер ушел обратно за линию фронта. А мы тут, со своей стороны, покумекаем, как нам поступить дальше. Когда следующая радиосвязь?

— Завтра. Между шестью и восемью часами вечера.

— Вот и отлично, весьма подходящее время. Опиши мне, как выглядел этот курьер.

— Был в форме капитана авиации. Среднего росточка. Весьма крепенький. На вид немногим более тридцати. Темно-русый. Лицо круглое…

— Вполне достаточно, — кивнул полковник. — Может, чайку хочешь?

— От чая не откажусь, — широко улыбнулся Тимофей.

— Семен! — громко позвал Утехин ординарца. И когда тот появился, коротко распорядился: — Давай организуй нам крепко заваренного чайку.

— Сделаю, товарищ полковник, — с готовностью отозвался ординарец.

— А к чаю что-нибудь имеется?

— Будет.

— Вот и отлично!

Ординарец удалился. Через несколько минут он вернулся с небольшим подносом, на котором в двух мельхиоровых подстаканниках были граненые стаканы с крепко заваренным чаем, сахарница и небольшая вазочка с печеньем. Аккуратно расставив приборы, он так же незаметно удалился, как и пришел. Идеальный тип ординарца.