Большой, плохой минотавр - Мишель Миллс

Остаток дня я прячусь у себя дома, слишком грустная и смущенная, чтобы кому-то позвонить или даже высунуть голову наружу. Все жалюзи и занавески задернуты, и я включаю телевизор, чтобы убедиться, что никого не услышу, даже если кто-то подойдет к моему входу.

Мама сказала бы: «Я же тебе говорила», потому что она с самого начала не хотела, чтобы я сюда переезжала. А моя сестра, влиятельный адвокат, попыталась бы уговорить меня подать какой-нибудь гражданский иск. Я люблю ее, но не все проблемы суд может решить.

К счастью, у меня выходной в воскресенье и в понедельник, так что, по крайней мере мне не нужно работать. И завтра тоже, вероятно, мне это будет нужно.

Я плачу еще сильнее, потому что резкие слова Брюса об отказе эхом отдаются в моей голове. Я чувствую себя полной дурой из-за того, что не поняла, что все это было ложью. Когда он сказал, что хочет, чтобы я забеременела, и что мне нужно хорошенько подумать о том, его ли я хочу, потому что с ним это будет навсегда — это была ложь? Я брожу по дому и плачу. Затем сварила немного кофе и поплакала еще немного, пока не кончились слезы.

Наконец, я принимаю душ и надеваю удобную черную одежду для отдыха. Затем заставляю себя почитать книгу, чтобы отвлечься от своих проблем.

Единственная проблема в том, что следующая книга в моем приложении для чтения — роман, который заставляет меня думать о… Брюсе.

Ничто из того, что произошло сегодня утром, не имеет никакого смысла.

Я прокручиваю в уме последние несколько дней в мельчайших подробностях, снова выискивая красные флажки, которые я пропустила, но по-прежнему не вижу ни одного. Откуда я могла знать, что его слова были ложью? Все это казалось таким реальным. После обеда я начинаю задаваться вопросом, может быть, он сошел с ума и на самом деле не хотел, чтобы я уходила… Хех. Может быть, его резкий отказ был просто частью его безумия? Что, если он не хотел говорить это, и когда он станет самим собой, то пожалеет о том, что сделал?

Нет, нет. Где мое самоуважение? Он буквально орал на меня, чтобы я убралась от него к чертовой матери. Брюс публично отверг меня. Мне нужно понять, что я ему не нужна, и двигаться дальше.

И именно в этот момент я слышу стук в свою входную дверь.

— Брюс? — кричу я, как влюбленная дура.

Он вернулся? Я подбегаю, открываю дверь и в шоке смотрю на ухмыляющуюся молодую женщину, стоящую на пороге моего дома.

— Ты последний человек, которого я ожидала увидеть, — говорю я двоюродной сестре Брюса.

— Да, я знаю, — пожимает она плечами и перекидывает свои длинные черные волосы через плечо. — Не волнуйся, сучка, я тоже надеялась никогда больше тебя не увидеть. Можно мне войти в дом?

Я прищуриваюсь, глядя на нее.

— Почему ты здесь?

Эмма поднимает обе ладони вверх.

— Эй, я не хочу ничего плохого. Я хочу зайти только потому, что не хочу, чтобы весь город знал, зачем я пришла

Я выглядываю за дверь.

— Они все еще там?

— Да, некоторые из них, но хорошая новость в том, что кусты пересажены и появился новый дерн, так что, по крайней мере, Брюс будет рад этому. Ты разрешишь мне войти?

— Да, да.

Я машу ей рукой, приглашая войти.

— Не хочешь ли чего-нибудь выпить? Я как раз собиралась взять содовую, если хочешь.

Я смотрю вниз и замечаю, что у нее через руку перекинуто белое платье.

— Это еще зачем?

— Увидишь, — говорит она холодным тоном. — И да, я бы с удовольствием выпила содовой.

Я закатываю глаза на ее выходки, но продолжаю вести через свой дом. Наверное, мне в любом случае полезно поговорить с кем-нибудь, кто попытается вывести меня из ступора.

Мы вдвоем устраиваемся на кухне, сидим на барных стульях за моим островком, потягивая наши напитки.

— Я знаю все, что происходило в последнее время между тобой и Брюсом, потому что бабушка не может говорить ни о чем другом, — заявляет она.

— Что? — задыхаюсь я. — Как?

— Бабушка звонит Брюсу каждый день, а затем откровенничает с его мамой, потому что они лучшие подруги. Я также слышала о вас двоих от соседей и друзей в городе. Они говорят, что вы друзья или, возможно, даже парень и девушка. Я имею в виду, фу, но это правда, он выбрал тебя по какой-то причине. Так что, благодаря бабушке, я знаю все о твоих отношениях с моим двоюродным братом. Я знаю, что он спал в твоей постели последние две ночи.

Я хмурюсь, моя грудь сжимается от мысли, что все знают о моих личных отношениях.

Она делает глоток своего напитка.

— Да, я знаю, что для меня это тоже ЧЕРЕСЧУР. Послушай, я все сделала неправильно. Я общалась с тобой как с дерьмом, потому что думала, что ты такая же, как другие, хорошенькие девушки, которые видят в Брюсе только какого-то чудака-монстра или наотрез отказали бы ему. Но, оказывается, он тебе действительно нравится и небезразличен как личность?

— Да, конечно, нравится.

— Ну, я слышала, как он орал на тебя, чтобы ты сегодня держалась от него подальше.

Мое лицо вспыхивает.

— Орал на меня, чтобы я убиралась от него подальше, — грубо уточняю я. — Он не хочет меня. Он сказал то, что хотел получить от меня то, что ему было нужно, и теперь он закончил со мной.

Она вздрагивает.

— Ты знаешь, что в глубине души он считает, что ни одна женщина на самом деле не захочет в мужья монстра.

Внезапно мне снова хочется плакать.

— Ты с ним разговаривала? Это он тебе рассказал?

— Нет, я с ним не разговаривала, но он мой двоюродный брат, и я действительно хорошо его знаю. Все в моей семье знают, что это его личные опасения. Вот почему он был один последние двадцать лет.

Я встаю со своего стула.

— Куда ты идешь?

— Мне нужно пойти и поговорить с Брюсом. Мне нужно попробовать еще раз.

Эмма качает головой.

— Его нет дома. Никто не видел его с тех пор, как он накричал на тебя.

— Что? Где он? Все это время я думала, что он находится у себя дома.

— Мы слышали эхо его рева в кукурузном лабиринте, а потом все затихло. Мы думаем, что он прячется где-то там.

Я сажусь обратно.

— В кукурузном лабиринте?

— Я знаю, это странно,