Анжелика. Война в кружевах - Анн Голон

Анжелика в унынии смотрела на свои белые руки.

— Какое пятно вы не можете смыть, о очаровательная леди Макбет? — раздался у нее над ухом голос графа де Лозена.

Пегилен склонился к ее ладоням.

— Где кровь ваших преступлений?.. Какие у вас ледяные ручки, красавица моя! Что вы делаете здесь на лестнице, на сквозняке?

— Сама не знаю.

— Вы чувствуете себя одинокой? С такими восхитительными глазами? Это непростительно. Пойдемте ко мне.

Их окружила стайка дам, среди которых находилась и мадам де Монтеспан.

— Мессир де Лозен, мы вас искали. Сжальтесь над нами.

— О, в мое сердце легко заронить зерна жалости. Чем могу быть полезен вам, милые дамы?

— Устройте нас на ночлег. Говорят, король позволил вам построить где-то неподалеку особняк. Для нас не нашлось места во дворце, мы не имеем права даже на каморку в прихожей королевы.

— Но разве вы не фрейлина королевы, как мадам де Рур и мадам д’Артини?

— Так оно и есть, но наши комнаты заняли художники, которые будут расписывать плафоны[17] изображениями Юпитера и Меркурия. Так что нас выгнали вон боги…

— Ну что же, не стоит огорчаться. Я провожу вас в мой особняк.

Они вышли на улицу. Туман становился все плотнее, принося с собой запахи близкого леса.

Лозен позвал лакея с фонарем и повел дам к подножию холма.

— Мы пришли, — граф остановился перед грудой белых камней.

— Пришли? Вы шутите?

— Это мой особняк. Вы правы, король приказал мне его построить, но пока заложен лишь первый камень.

— Вы скверный шутник! — прошипела взбешенная Атенаис де Монтеспан. — Заставили нас промерзнуть до самых костей, пробираясь через строительный мусор…

— Осторожнее, не упадите в яму, — любезно предупредил Пегилен, — здесь перекопали груды земли.

Мадам де Монтеспан повернула назад, ко дворцу. Она то и дело спотыкалась и в конечном счете вывихнула себе лодыжку. Атенаис вновь разразилась проклятиями и осыпала ими графа всю оставшуюся дорогу, используя при этом эпитеты, смутившие даже солдат караульной службы.

Пегилен весело хохотал до тех пор, пока не услышал оклик маркиза де Лавальера, который мимоходом крикнул, что Пегилен опаздывает к «подаче сорочки». Король уже удалился в свои покои, и все дворяне обязаны присутствовать на «вечерней аудиенции», во время которой первый камердинер государя передает ночную сорочку главному камергеру, который лично наденет ее на Его Величество. Граф де Лозен спешно покинул «своих» дам, напоследок сообщив, что он все же готов оказать им гостеприимство и предлагает пройти в его комнату, расположенную «где-то там наверху».

И четыре молодые женщины, за которыми следовала Жавотта, вернулись под крышу дворца, где, по выражению мадам де Монтеспан было тесно настолько, что «стены трещали».

Немного проплутав, они нашли почетную надпись на маленькой низкой двери:

«ДЛЯ графа Пегилена де Лозена».

— Счастливчик Пегилен! — вздохнула мадам де Монтеспан. — Он валяет дурака, а король по-прежнему благоволит к нему. И все при таком ничтожном росте и такой посредственной мордашке.

— Он компенсирует оба дефекта двумя замечательными качествами, — вступила в разговор мадам де Рур. — Во-первых, острый ум, а во-вторых — не знаю, как он этого добивается, но дама, проведшая с ним ночь, уже никогда сама не променяет графа ни на кого другого.

Того же мнения, безусловно, придерживалась и юная госпожа де Рокелор, которую дамы застали в комнате Пегилена в весьма откровенном виде: служанка только что надела на хозяйку рубашку из линона, расшитую тончайшими кружевами. Рубашка явно предназначалась для того, чтобы не скрывать, но подчеркивать все прелести красавицы. После минутного замешательства мадам де Рокелор взяла себя в руки и любезно объявила, что если мессир де Лозен предложил своим подругам укрыться у него в комнате, то она не вправе отказывать им в гостеприимстве. В столь исключительных обстоятельствах, как ночлег в Версале, следует помогать друг другу.

Мадам де Рур была в восторге, получив неопровержимое доказательство своей давнишней догадки, что мадам де Рокелор — любовница Пегилена.

Комната была небольшая, со слуховым окном, выходившим в лес. Ее почти полностью занимала постель с пологом, которую как раз стелили слуги. Когда в комнатку вошли дамы, там стало негде повернуться. К счастью, при всей убогости помещения, здесь было тепло, и в маленьком камине весело трещал огонь.

— Ну что же, — сказала мадам де Монтеспан, снимая грязные ботинки, — давайте немного отдохнем от этого проклятого Пегилена.

Она скинула также свои промокшие чулки, и остальные последовали ее примеру. Все четверо, несмотря на огромные юбки, уселись прямо на пол, протянув свои красивые ножки к огню.

— Может, нам полакомиться жареными сухариками? — предложила Атенаис.

Они тут же отправили на кухню служанку, которая вернулась в сопровождении поваренка в белом колпаке. В одной руке он нес корзину с тестом, а в другой держал длинную вилку с двумя зубцами. Вместе со своей утварью он устроился у очага. Мадам д’Артини достала из поясной сумки маленький плюшевый коврик и колоду карт, которую она принялась быстро тасовать.

— Вы будете играть? — спросила она госпожу де Рур.

— С удовольствием.

— И вы, Атенаис?

— У меня не осталось ни единого су. Вчера у мадам де Креки я проигралась в пух и прах.

Анжелика тоже отказалась от игры. Она хотела поболтать с мадам де Монтеспан. Мадам д’Артини настаивала: чтобы составить партию, нужны четверо игроков. За неимением лучшего в игру приняли одного из слуг и поваренка.

— Я совсем не умею играть в карты, прекрасные госпожи, — застенчиво сказал мальчишка.

— Тогда давайте сыграем в кости, — предложила графиня, беря стаканчик с костями.

— А у меня, госпожа графиня, нет денег, чтобы их проигрывать, — сообщил хитрый слуга.

Мадам д’Артини бросила обоим слугам кошель, извлеченный из недр ее бездонной поясной сумки.

— Вот вам для начала. И не растягивайте рот до ушей. Я отыграю у вас все эти деньги за несколько бросков.

Игроки начали бросать кости. Поваренок держал в одной руке игральный стаканчик, а в другой вилку с сухариком.

Граф де Лозен вернулся с одним из своих приятелей, который стал играть вместо слуги. Лозен и госпожа де Рокелор отправились в постель. Как только они задернули полог, о них больше никто не вспоминал.

Анжелика брала кончиками пальцев обжигающие сухарики и меланхолично грызла их, думая о Филиппе. Как его укротить, как победить или, по крайней мере, как ускользнуть от его преследований, не позволить сломать с таким трудом восстановленную судьбу?