Рыжее наказание в подарок - Саша Кей

заметив меня в снегурочьей шубе, вызвался подвезти, я отсчитываю подъезды в элитном доме, в народе называемым Пентагон.

Мимо меня проносится огромный злющий стриженный мужик, рявкающий в телефон:

– Нет, Жопа Давидовна! Мы не договаривались на два дня! Я отпустил на одну ночь! [ История Жопы Давидовны живет здесь – https:// /ru/book/iskushenie-dlya-greshnika-b424868 ]

Он хлопает дверцей, заводит машину и почти сразу трогается, с заносом выезжая на проспект. Походу, там погоня.

А мне как раз нужно в тот подъезд, из которого вылетел бритый Отелло.

Я приехала, как положено, за пятнадцать минут, но машины Арефьева не видно. Звоню. Абонент не абонент. Или на предыдущем заказе еще торчит и вырубил телефон, чтоб легенду дедморозовую не рушить, или уже сел мобильник от поздравлений, которые сегодня сыплются весь день.

Ладно, не маленький. А мне пора подняться. Смысла ждать на улице нет. Все равно я по сценарию в квартире ребенка встречаю. Мне еще сапоги на декоративные менять.

Позвонив в домофон и представившись, я проскальзываю, когда мне безмолвно открывают. Поднявшись на пятый этаж, я вижу только две двери. Офигеть! Какая ж площадь у местных квартир? Мне, похоже, туда, где уже приглащающе отворено.

Захожу, закрывая за собой дверь, и разуваюсь в прихожей, упиваясь ароматом настоящей живой елки. Или сосны. Впрочем, всяко пахнет лучше, чем моя пластиковая. Но я так не люблю потом вытаскивать осыпающееся дерево…

Пока я сразу напяливаю сапожки от костюма, дверь за моей спиной внезапно щелкает, раздает еле-слышный писк, заставляющий меня нервно оглянуться. На панельки рядом загорается красный огонек.

Что-то мне это не нравится…

Пробую открыть дверь, не поддается.

– Умный дом, – хмыкает позади меня знакомый голос. – Сигнализация включена.

Оборачиваюсь, надеясь, что я ослышалась.

Нет. Вражинский собственной персоной.

Нагло улыбается. Морда самодовольная. Одежды минимум. Даже ремня в джинсах нет.

Подстава. Подстава. Твою мать!

– Ты меня зачем заманил? – высоким голосом спрашиваю я, отчего моя фраза похожа на реплику снегурочки из сказки.

– Неужели непонятно? – Демьян удивленно приподнимает бровь, и выражение его лица становится невыносимо похабным. Я прям в глазах его вижу все позы, которые у него на уме.

– Я против! – очень умно отвечаю я и шмыгаю в первую попавшуюся открытую дверь.

На мое счастье это оказывается ванная, а в ванных, как водится, есть замок. Я закрываюсь и судорожно роюсь в сумке в поисках телефона.

Демьян деликатно стучит в дверь.

– Открой, Женя Котикова, я тебя употреблять буду…

– Ага, разбежалась! – фыркаю я.

О, вот и телефон. Набираю сучку Аленку. Пока я слушаю гудки, за дверью переходят к угрозам.

– Женя, не дури. Все равно подо мной окажешься. По-хорошему открой.

Да-да, ага. Как же.

Наконец, Аленка поднимает трубку.

– Ну ты и сволочь, – шиплю я.

– Ой ладно, – уже пьяненьким голосом хихикает она. На заднем фоне объявляют какой-то рейс. Ну хоть тут не соврала. – Огонь мужик! Я тоже глазками постреляла, но ему надо было… э… «Ведьму Котикову, рыжую заразу».

– Ты меня на что толкаешь, бестолочь! Я не такая!

– Ой ладно, не такая она. Была б не такая, он бы так не возбудился. Небось дала ему уже понюхать, где мокро. Просто так мужики не отваливают бабло левым снегурочкам на билет на острова.

Хрена се!

– Так что, давай. Расслабься и получай удовольствие.

– Но я не хочу! – вою я в трубку, и промаргиваю тот момент, когда в ванной что-то меняется.

Точнее, в зеркале я вижу, как за моей спиной открывается дверь, и в нее заходит Демьян с отверткой в руке.

Капец. Он замок вывернул.

– С новым годом, Жень! – поздравляет меня Аленка и отключается.

Твою ж Антонину Ивановну!

– Довыпендривалась? – строго спрашивает Демьян. – Ты мне еще за прошлую моральную травму должна, а уже новыми долгами обрастаешь.

Вот как знала, что какой-то ущерб мне этот тип предъявит.

– К-какую травму? – придушенно выдыхаю я, потому что Демьян подходит ко мне вплотную.

От него по-прежнему пахнем деревом и бергамотом. И сексом.

– Я не успел развернуть свой новогодний подарок, – поясняет мне Демьян. Он отбирает у меня телефон, кладет его на полочку над раковиной вместе с отверткой и начинает расстегивать мою шубку.

– Еще не новый год… – сиплю я под его голодным взглядом.

– Я с детства все подарки сам находил и вскрывал, – делится Демьян и рявкает. – Ты какого хрена смоталась?

– У меня дела были… – зачем-то оправдываюсь я.

– Дела? А меня дел нет? Я должен разыскивать шибанутую сиделку по всему городу? Хорошо еще, что ты про Антонину Ивановну проболталась.

Чего как-то несправедливо он наезжает. Будто у него есть на это право!

– А не надо было искать!

– А это не тебе решать, золотко! – зло сузив глаза, Демьян задирает голубой короткий шелковый сарафанчик снегурочки. – Я сам знаю, что мне надо.

– Я тебя не хочу! – пытаюсь отбиться я от руки, хозяйски забирающейся сразу под колготки и в трусики.

– Если не хочешь, ничего не будет, – с усмешкой обещает Демьян. – А если все-таки хочешь, но врешь, мы продолжим увлекательную новогоднюю игру под названием «Сколько раз за ночь кончит Женя Котикова».

В этот момент его пальцы добираются до моих складочек, и я понимаю, что я уже проиграла. Киска в предвкушении толстого члена уже выделила смазку.

Глава двадцать первая

– Ах ты кошкино племя, – бормочет мне на ухо Демьян, прижавшись всем телом и перебирая пальцами ставшие внезапно очень чувствительными губки.

Как ни пытаюсь я скрыть свое возбуждение, но дышу я тяжело, а внизу становится все влажнее, потому что Демьян нет-нет, да и заденет клитор, но полная капитуляция наступает, когда два пальца заполняют мою дырочку.

– Не смей сдерживаться, – четкий приказ откладывается в мозгу, срывая стоп-кран, и я позволяю себе стонать, пока Демьян жестко трахает меня рукой. – Думала обо мне, золотко?

– Нет… – выдыхаю я.

– Врешь. Ласкала себя, представляя, как я тебя натягиваю? – хриплый голос Демьяна сносит мне крышу. – Не смей врать!

– Да… – признаюсь я.

– Умница, золотко, – в качестве поощрения я получаю третий палец в киску.

Господи, как я растянута. Жаль, что неглубоко.

Опять мы только встретились, а я вся в