Если бы Ницше был нарвалом. Что интеллект животных говорит о человеческой глупости - Justin Gregg

Обманутый

Лео Корец был чикагским адвокатом, умевшим получать огромные прибыли на инвестиционных сделках с недвижимостью. В 1917 году Корец управлял Синдикатом реки Байано: трастом, владевшим пятью миллионами акров в панамских джунглях, который ежегодно экспортировал огромное количество красного дерева и миллионы баррелей нефти. Инвесторы Коретца стремились купить акции Bayano, годовая доходность которых составляла около 60 процентов.

60-процентная доходность любых инвестиций - это потрясающе, и многие инвесторы как сейчас, так и в 1920-х годах скептически отнеслись бы к управляющему фондом, обещающему такую доходность. Тем более что Коретц работал в то время, когда Чарльз Понци только-только стал известным человеком. Понци выманил у инвесторов миллионы долларов, обещая столь же высокую доходность. Схема Понци - это элегантно простая афера: Инвесторы получают доход от своих вложений за счет денег, которые поступают от новых инвесторов. Для этого необходим постоянный приток новых инвесторов, иначе нечем будет платить проценты, на которые рассчитывают существующие инвесторы. Но отличие от Понци, который имел репутацию человека, требующего как можно больше инвестиций, чтобы его схема продолжала работать, Корец был известен тем, что отказывал людям. Он знаменит тем, что возвращал чеки потенциальным инвесторам, которые не соответствовали его стандартам.

Те немногие инвесторы, которым была предоставлена такая возможность, часто вкладывали огромные суммы и получали значительную прибыль. Они в шутку называли Коретца "наш Понци" - это была внутренняя шутка, в которой говорилось о нелепости того, что Коретц может быть мошенником. В отличие от жертв Понци, клиенты Коретца вкладывали деньги в нечто материальное, например в трубопроводы и нефтяные танкеры в Панаме. Они видели чертежи трубопроводов и контракты на покупку нефтяных танкеров. В их понимании Корец был настоящей фигурой.

Стремясь лично увидеть свои активы, группа инвесторов из Байано в ноябре 1923 года отправилась на пароходе в Панаму. Они хотели сбежать от холодной чикагской зимы, а еще больше - увидеть панамские нефтяные месторождения, которые стали источником их новообретенного богатства. Проведя несколько дней в Панама-Сити в поисках офиса синдиката Bayano River, инвесторы насторожились: никто из их собеседников никогда не слышал ни о Bayano, ни о Лео Кореце. В конце концов они нашли чикагца С. Л. Пека, который работал в другой инвестиционной компании, владевшей землей в этом районе. Инвесторы показали Пеку предоставленную Коретцем карту земли, которой Байано якобы владел в Панаме. "Джентльмены, - сказал Пек, - я считаю, что вас обманули". Компания Пека владела большей частью этой земли. Игра была окончена.

Оказалось, что у Синдиката Байано Ривер не было никакой инвестиционной недвижимости. Коретц обо всем солгал. Корец просто запустил схему Понци. Но у него это получалось даже лучше, чем у самого Понци: он обманул своих инвесторов на 30 миллионов долларов против 20 миллионов у Понци. Несмотря на все тревожные сигналы, которые его инвесторы заметили и даже шутили по этому поводу, их все равно одурачили. Как такое может быть?

"В нас заложено стремление быть обманутыми", - утверждает Тимоти Р. Левин в своей книге "Обманутые: Теория правды и обмана и социальная наука лжи и обмана". Левин - выдающийся профессор и заведующий кафедрой коммуникативистики в Университете Алабамы в Бирмингеме, он посвятил свою карьеру изучению человеческой лжи, причем его исследования финансировались ФБР и АНБ. В своих работах Левин утверждает, что, несмотря на очевидную способность и склонность ко лжи, по умолчанию наш вид принимает услышанное за правду, что Левин называет теорией правды по умолчанию (ТПН). "TDT предполагает, что содержание входящей коммуникации обычно некритично принимается за правду, и в большинстве случаев это хорошо для нас", - утверждает он. "Склонность верить другим - это адаптивный продукт человеческой эволюции, который обеспечивает эффективную коммуникацию и социальную координацию".

Как биологический вид, люди одновременно настроены на легковерие и на то, чтобы говорить ложь. Именно это сочетание черт - это странное несоответствие между человеческой способностью лгать и распознавать ложь - делает нас опасными для самих себя.

Прирожденные лжецы

Люди не похожи на других животных, когда речь заходит о нашей способности к обману. Поскольку мы являемся специалистами, наши умы переполнены идеями - мертвыми фактами - о том, как устроен мир, что дает нам бесконечное количество тем, о которых мы можем лгать. Мы также владеем средством коммуникации - языком, который позволяет нам превращать эти мертвые факты в слова, которые легко проскальзывают в умы других людей. Более того, мы способны понять, что у других людей вообще есть разум; разум, который хранит убеждения о том, как устроен мир (то есть что является правдой), а значит, и разум, который можно обмануть, заставив поверить в ложную информацию. Как отмечает Левин, мы также очень плохо умеем распознавать ложную информацию. Это создает сценарий, при котором, как мы увидим в этом разделе, быть лживым артистом в мире, наполненном доверчивыми жертвами, может стать путем к успеху, как это было для Рассела Оукса.

Принято считать, что человек в среднем говорит от одной до двух словесных неправд в день. Однако это средний показатель для всего населения. Шесть из десяти человек утверждают, что не лгут вообще (что, скорее всего, является ложью), а больше всего лгут представители небольшой группы патологических лжецов, которые говорят в среднем по десять лживых слов в день. С возрастом мы говорим все меньше лжи, что, возможно, связано не столько с нашим зрелым чувством морали, сколько с когнитивным спадом, который затрудняет умственную гимнастику, необходимую для того, чтобы уследить за тем, какую чушь мы говорим. Нам нужно напряженно думать и сохранять концентрацию, чтобы создавать ложь, поэтому на телевидении часто можно увидеть, как экранный детектив быстро задает вопросы подозреваемым, пока они случайно не проболтаются, потому что не могут думать достаточно быстро. По той же причине существует фраза in vino veritas (в вине есть истина): Идея заключается в том, что употребление алкоголя действует как сыворотка правды, когда люди с большей вероятностью откроют свои истинные чувства (и перестанут лгать), когда их мышление высшего порядка находится под угрозой.

Как только ребенок становится достаточно взрослым, чтобы говорить (и у него появляется теория разума), начинается ложь - обычно в возрасте от двух до четырех лет. Если вы попросите ребенка не заглядывать в коробку, сказав ему, что внутри находится забавная игрушка, а затем выйдете из комнаты, практически любой ребенок, независимо от того, откуда он родом, не только заглянет в коробку, но и солжет, что сделал это после. Как показывают бесчисленные