Король дзюдо - Альберт Иванов

Разучивали и «ката» — это вроде показательного выступления, когда ты выполняешь упражнения, броски и даже удары ногами и руками, будто бы сражаясь с тенью.

— Необходимо предвосхищать прием противника, — вбивал нам в голову Юрик, — проводить атаку или контратаку на долю секунды раньше. Если противник сильный, с ним надо попытаться разделаться как можно скорей, иначе «задавит», не выдержишь вдруг навязанный им темп. Если же схватка на равных, нужно действовать предельно осторожно.

— А если он слабее? — спрашивал Славка.

— Тогда надо пробовать приемы, которые сам плохо усвоил.

— Тогда он победит! — удивлялся Славка.

— Я же о тренировках говорю, — тоже удивлялся Юрик его тупости.

… Приближался сентябрь, скоро в школу.

Серьезный разговор у нас с Королем все-таки произошел. Он заявился ко мне в сарай после очередной тренировки и сказал:

— Жаль, у тебя нет стереофонического проигрывателя. Я такие диски достал — югославские, перепечатка со «штатских»!

— Другим самоделки продаешь, а на выручку фирму покупаешь? — Сам не понимаю, как у меня с языка сорвалось.

Король остался невозмутимым, как статуя Командора:

— Сорока на хвосте принесла?

— Я на толкучке был и видел. — Отступать было некуда.

Король чуть шевельнул бровью:

— А чего ты там на толкучке не видел?

— Отец просил ему пластинку Утесова достать, — вывернулся я. — Вот и увидел. Нехорошо, Витя. Нехорошо, — повторил я.

— Глядите, какой свидетель! — нарочито изумился он.

— Ну, доносить на тебя не собираюсь, — сказал я. — Хоть вы с Сашкой и мелкие спекулянты.

— Спекулирует тот, кто покупает дешево, а перепродает дорого. А допустим, если человек сам что-то сделал и затем продает? Тогда как?

— Кустарь-одиночка? — переспросил я. — Ты что, пластинки делаешь?

Король понял, что совершил промах.

— Я сказал, допустим… — Он отвернулся.

— Допустим, — кивнул я. — И что?

— А то! Люди спасибо говорят. Мы их выручаем: такие записи днем с огнем не сыщешь. Усёк?

— И блатных словечек уже у Сашки поднабрался, — сказал я.

— Скажи, завидуешь, — сел напротив меня Король. — Мы зарабатываем деньги, а у тебя кукиш сквозь карман светится.

— У меня не кукиш, — ответил я. — У меня в кармане вошь на аркане. Зато своя. Чужого не беру.

— Не горячись. Хочешь, в компанию возьму? — внезапно предложил он.

— С Сашкой?

— Не только… — загадочно произнес он.

Я подумал: «Неплохо бы поглядеть, что за компания такая. А там видно будет».

Для конспирации я поломался немного, затем вроде бы нехотя согласился.

— Другое дело, — успокоился Король. — Ваньку валяет, а сам на мороженое у родителей клянчит. Только не говори никому: не поймут, как и ты сам вначале. И запомни: ничего бесчестного ты не делаешь. Один мой знакомый говорил: рынок пустоты не терпит. Ну, откажемся мы. Другие станут пластинки продавать. Если бы «Мелодия» выпускала современные записи большим тиражом, нам вообще бы не о чем было спорить.

С этим я согласен. Надо выпускать то, что люди хотят купить. Вон в нашем обувном навалом обуви, а я себе два месяца кроссовки достать не могу.

Даже отец возмущался: «Переплатить некому!»

Сами, сами спекулянтов плодим, как мух на гнилье…

Что это за «знакомый» у Короля? Уж не тот ли тип, который ночью на кладбище с Сашкой разговаривал?

— Когда начнем? — деловито встал я.

Королю понравилась моя прыть, он покровительственно похлопал меня по плечу.

— Скоро. Я еще должен посоветоваться кое с кем. Считай, моя рекомендация тебе обеспечена. Только, чур, молчок. Могила герцога Букингема! — вновь предупредил он.

И я понял, что, кроме денег, ему нравится сама эта игра в таинственность и опасность.

— Когда скоро? — заныл я, будто в нетерпении. — В прошлый раз ты тоже говорил «скоро»…

— Дважды не обману, — улыбнулся Король. — В прошлый раз я сам себя выручил и отдал деньги Сашке. А в этот мне никакой помощи не надо, я тебе предложил по-дружески.

Такой друг тебя до тюрьмы доведет и будет считать, что облагодетельствовал. Выискал себе романтику! И меня вовлекает. Так ему спокойней будет: не он один. Сашка, тот не в счет: он отпетым считается.

Слово «отпетый», вероятно, религиозного происхождения: покойника в церкви отпевали певчие. Терять ему, отпетому, значит, нечего, даже самой жизни.

Попозже Король снова зашел ко мне в сарай и сообщил:

— Я тебе как другу признаюсь: Сашка против. Он почему-то не доверяет.

— Уговори, — настаивал я.

— Попробую, — замялся Король.

— Лучше я сам. Пошли к Сашке, — предложил я.

— Да он сейчас… не дома, — вновь замялся Король.

— Веди в «не дома», — упорствовал я.

— Пожалуй… — задумался Король. — Поставим их перед фактом…

— Ставь!

— Да, так лучше будет, — решился Король. — Честное слово даешь?

— Даю. Честное слово! — В чем давал я честное слово, он, конечно, и не подозревал. Надо же, честное слово спрашивал ради нечестных дел.

… И мы опять очутились в подземном ходе, переплыв на тот же островок, где стояла часовня.

Ту дверь с замком Король важно отпер собственным ключом. Здесь он чувствовал себя как дома. Признаться, с Королем вновь было не страшно идти подземельем.

— А люк открыт? — машинально спросил я его, когда мы подошли к ступенькам, ведущим на кладбище.

— Откуда знаешь? — остановился он.

— Про что?

— Про люк?

— Так… в кинофильмах в каждом подземном ходе — люк на люке, — нашелся я. — Так уж принято.

— Традицию не нарушаем, — снова заважничал Король.

Мы поднялись по ступенькам, и он открыл люк.

Попав на кладбище, я спросил самым жутким голосом:

— Уж не на кладбище ли мы? Ой, как страшно! — и изобразил сильную дрожь всем телом.

— Не трусь, — озабоченно сказал Король.

Ему, видимо, не давала покоя мысль: что скажут «те» за его самовольство? Привел меня без спроса в самое логово!

Мы подошли к сторожке, где одиноко светилось зашторенное оконце.

Король трижды постучал по стеклу условленным стуком. Немного погодя открылась дверь.

— Виктор? Входи, — пригласил мужской голос.

— Я не один, — напряженно сказал Король.

— Кто там с тобой? — с беспокойством спросил незнакомец.

— Товарищ. Я о нем Сашке говорил, — подойдя к незнакомцу, громко зашептал Король.

— Пусть здесь подождет, — оборвал незнакомец. И они скрылись за дверью.

Я ждал. По шторам мелькали тени, глухо и неотчетливо бубнили голоса. Затем смолкли.

Дверь снова открылась.

— Заходи, — сказал незнакомец.

Пройдя вслед за ним через темную переднюю, я очутился в освещенной комнате. За круглым старинным столом перед электрическим самоваром сидели и пили чай Сашка, Король и Сашкин дядька из «Фотографии» на базаре.

Мой спутник оказался худощавым, невысоким мужчиной лет сорока пяти с быстрыми серыми глазами и редкими волосами, зачесанными назад. Он приветливо улыбался мне, гостеприимным жестом приглашая за стол:

— Милости прошу к нашему шалашу. И поздний гость — радость в доме.

Я сел за стол. Сашкин дядька налил мне чаю.

— Он все знает? — быстро взглянул на Короля хозяин.

— Не все, конечно… — сдержанно ответил Король. — Я ему в принципе объяснил.

— И ладушки. — Хозяин закурил едкую сигарету «Памир».

— Ты с ним повежливей, Федотыч. Сын директора сахзавода, — подал голос Сашка. — Как-никак…

— Директор тоже на зарплате, — заблеял противным смешком Сашкин дядька.

— Что-нибудь купить надумал? — поглядывая на меня, дымил хозяин Федотыч.

— Надумал. — Я глотнул чаю.

— Велосипед?

— «Жигули».

Все засмеялись, кроме Федотыча.

— Напрасно, — обернулся он к компании. — Лет до восемнадцати накопит, если стараться будет. — Он ласково спросил: — Будешь стараться?

— Чего тут такого? Подумаешь, пластинки! — Затем я притворился испуганным: — А никто не узнает?

— Человек сам себе не враг. Кто ж узнает, если ты сам об этом болтать не станешь? — приглядывался ко мне Федотыч.

— Могила герцога Букингема! — воскликнул я, повторив Витькины слова.

— Вот-вот, — согласился Федотыч. — Это на которого миледи пуританина натравила? Видал фильмишко. Здесь, — он перешел на шепот, — под землей и другие ходы имеются. Со временем все покажу. А покамест ключ от той двери заслужи, как они, — и показал на Короля и Сашку. — Доверие оправдать надо.

— Постараюсь. А где кровью расписываться? — спросил я.

— Какой кровью? — опешил Федотыч.

— Не читали разве? Всегда кровью расписываются, вступая в тайные общества! — горячо сказал я.

— Дочитался… — захихикал Сашка.