Том 2. Стихотворения 1855-1866 - Николай Некрасов

Калистрат*

Надо мной певала матушка,Колыбель мою качаючи:«Будешь счастлив, Калистратушка!Будешь жить ты припеваючи!»

И сбылось, по воле божией,Предсказанье моей матушки:Нет богаче, нет пригожее,Нет нарядней Калистратушки!

В ключевой воде купаюся,Пятерней чешу волосыньки,Урожаю дожидаюсяС непосеянной полосыньки!

А хозяйка занимаетсяНа нагих детишек стиркою,Пуще мужа наряжается —Носит лапти с подковыркою!..

(5 июня 1863)

«Надрывается сердце от муки…»*

Надрывается сердце от муки,Плохо верится в силу добра,Внемля в мире царящие звукиБарабанов, цепей, топора.

Но люблю я, весна золотая,Твой сплошной, чудно-смешанный шум;Ты ликуешь, на миг не смолкая,Как дитя, без заботы и дум.

В обаянии счастья и славыЧувству жизни ты вся предана, —Что-то шепчут зеленые травы,Говорливо струится волна;В стаде весело ржет жеребенок,Бык с землей вырывает траву,А в лесу белокурый ребенок —Чу! кричит: «Парасковья, ау!»По холмам, по лесам, над долинойПтицы севера вьются, кричат,Разом слышны — напев соловьиныйИ нестройные писки галчат,Грохот тройки, скрипенье подводы,Крик лягушек, жужжание ос,Треск кобылок, — в просторе свободыВсё в гармонию жизни слилось…

Я наслушался шума иного…Оглушенный, подавленный им,Мать-природа! иду к тебе сноваСо всегдашним желаньем моим —Заглуши эту музыку злобы!Чтоб душа ощутила покойИ прозревшее око могло быНасладиться твоей красотой.

«Благодарение господу Богу…»*

1

«Благодарение господу богу,Кончен проселок!.. Не спишь?»— «Думаю, братец, про эту дорогу».— «То-то давненько молчишь.

Что же ты думаешь?» — «Долго рассказывать.,Только тронулись по ней,Стала мне эта дорога показыватьТени погибших людей,

Бледные тени! ужасные тени!Злоба, безумье, любовь…Едем мы, братец, в крови по колени!»— «Полно — тут пыль, а не кровь…»

2

«Барин! не выпить ли нам понемногу?Больно уж ты присмирел».— «Пел бы я песню про эту дорогу,Пел бы да ревма-ревел,

Песней над песнями стала бы этаПесня… да петь не рука».— «Песня про эту дорогу уж спета,Да что в ней проку?.. Тоска!»

«Знаю, народ проторенной цепямиЭту дорогу зовет».— «Верно! увидишь своими глазами,Русская песня не врет!»

3

Скоро попались нам пешие ссыльные,С гиком ямщик налетел,В тряской телеге два путника пыльныеСкачут… едва разглядел…

Подле лица — молодого, прекрасного —С саблей усач…Брат, удаляемый с поста опасного,Есть ли там смена? Прощай!

«Явно родственны с землей…»*

Явно родственны с землей,В тайном браке с «Вестью»,Земства модною бронейПрикрываясь с честью,Снова ловят мужиковВ крепостные сетиНиколаевских орловДоблестные дети…

Вступительное слово «Свистка» к читателям*

В те дни, когда в литературеПорядки новые пошли,Когда с вопросом о цензуреНачальство село на мели,Когда намеком да украдкойКасаться дела мудрено;Когда серьезною загадкойВсё занято, поглощено,Испугано, — а в журналистахПоследний помрачает умКакой-то спор о нигилистах,Глупейший и бесплодный шум;Когда при помощи ПановскихДогадливый антрепренерИ вождь «Ведомостей московских»,Почуяв время и простор,Катков, прославленный вития,Один с Москвою речь ведет,Что предпринять должна Россия,И гимн безмолвию поет;Когда в затмении рассудкаЮркевич лист бумаги мялИ о намереньях желудкаПублично лекции читал;Когда наклонностей военныхДух прививается ко всем,Когда мы видим избиенныхПосредников; когда совсемНейдут Краевского изданьяИ над Громекиной главойЛетает бомба отрицанья,Как повествует сей герой;Когда сыны обширной РусиВкусили волю наявуИ всплакал Фет, что топчут гусиВ его владениях траву;Когда ругнул Иван АксаковВсех, кто в Европу укатил,И, негодуя против фраковСамих попов не пощадил;Когда, покончив подвиг трудный,Внезапно Павлов замолчал,А Амплий Очкин кунштик чудныйС газетой «Очерки» удрал;Когда, подкошена как колос,Она исчезла навсегда;В те дни, когда явился «Голос»И прекратилась «Ерунда», —Тогда в невинности сердечнойЛюбимый некогда поэт,Своей походкою беспечной«Свисток» опять вступает в свет…Как изменилось всё, создатель!Как редок лиц любимых ряд!Скажи: доволен ты, читатель?Знакомцу старому ты рад?Или изгладила «Заноза»Всё, чем «Свисток» тебя пленял,И как увянувшая розаОн для тебя ненужен стал?Меняет время человека:Быть может, пасмурный Катков,Быть может, пламенный ГромекаТеперь милей тебе свистков?Возненавидев нигилистов,Конечно, полюбить ты могСих благородных публицистовВозвышенный и смелый слог, —Когда такое вероломствоТы учинил — я не ропщу,Но ради старого знакомстваВсё ж говорить с тобой хочу.«Узнай, по крайней мере, звуки,Бывало милые тебе,И думай, что во дни разлукиВ моей изменчивой судьбе»Ты был моей мечтой любимой,И если слышал ты поройХоть легкий свист, то знай: незримыйТогда витал я над тобой!..

«Свисток» пред публику выходит.Высокомерья не любя,Он робко взор кругом обводитИ никого вокруг себяСебя смиренней не находит!Да, изменились времена!Друг человечества бледнеет,Вражда повсюду семенаНеистовства и злобы сеет.Газеты чуждые шумят…(О вы, исчадье вольной прессы!..)Черт их поймет, чего хотят,Чего волнуются, как бесы!Средь напряженной тишиныКатков гремит с азартом, с чувством,Он жаждет славы и войныИ вовсе пренебрег искусством.Оно унижено враждой,В пренебрежении науки,На брата брат подъемлет руки,И лезет мост на мост горой, —Ужасный вид!.. В сей час тяжелыйЯвляясь в публику, «Свисток»Желает мирной и веселойРазвязки бедствий и тревог;Чтобы в сумятице великойНапрасно не томился ум…

И сбудется… Умолкнет шумВражды отчаянной и дикой.Недружелюбный разговорПокончит публицист московский,И вновь начнут свой прежний спорГиероглифов и Стелловский;Мир принесет искусствам дань,Престанут радоваться бесы,Уймется внутренняя брань,И смолкнет шум заморской прессы,Да, да! Скорее умолкай, —Не достигай пределов невскихИ гимны братьев ДостоевскихСамим себе не заглушай!

Пожарище*

Весело бить вас, медведи почтенные,Только до вас добираться невесело,Кочи, ухабины, ели бессменные!Каждое дерево ветви повесило,Каркает ворон над белой равниною,Нищий в деревне за дровни цепляется.Этой сплошной безотрадной картиноюСердце подавлено, взор утомляется.Ой! надоела ты, глушь новгородская!Ой! истомила ты, бедность крестьянская!То ли бы дело лошадка заводская,С полостью санки, прогулка дворянская?..Даже церквей здесь почти не имеется.Вот наконец впереди развлечение:Что-то на белой поляне чернеется,Что-то дымится — сгорело селение!Бедных, богатых не различающий,Шутку огонь подшутил презабавную:Только повсюду еще украшающийОсвобожденную Русь православнуюСтолб уцелел — и на нем сохраняютсяСтроки: «Деревня помещика Вечева».С лаем собаки на нас не бросаются,Думают, видно: украсть вам тут нечего!(Так. А давно ли служили вы с верою,Лаяли, злились до самозабвенияИ на хребте своем шерсть черно-серуюСтавили дыбом в защиту селения?..)Да на обломках стены штукатуреннойКрайнего дома — должно быть, дворянского —Видны портреты: Кутузов нахмуренный,Блюхер бессменный и бок Забалканского.Лошадь дрожит у плетня почернелого,Куры бездомные с холоду ежатся,И на остатках жилья погорелогоЛюди, как черви на трупе, копошатся…

Орина, мать солдатская*