Том 2. Стихотворения 1855-1866 - Николай Некрасов

Зеленый шум*

Идет-гудет Зеленый Шум,Зеленый Шум, весенний шум!

Играючи, расходитсяВдруг ветер верховой:Качнет кусты ольховые,Подымет пыль цветочную,Как облако, — всё зелено:И воздух, и вода!

Идет-гудет Зеленый Шум,Зеленый Шум, весенний шум!

Скромна моя хозяюшкаНаталья Патрикеевна,Водой не замутит!Да с ней беда случилася,Как лето жил я в Питере…Сама сказала, глупая,Типун ей на язык!

В избе сам-друг с обманщицейЗима нас заперла,В мои глаза суровыеГлядит — молчит жена.Молчу… а дума лютаяПокоя не дает:Убить… так жаль сердечную!Стерпеть — так силы нет!А тут зима косматаяРевет и день и ночь:«Убей, убей изменницу!Злодея изведи!Не то весь век промаешься,Ни днем, ни долгой ноченькойПокоя не найдешь.В глаза твои бесстыжиеСоседи наплюют!..»Под песню-вьюгу зимнююОкрепла дума лютая —Припас я вострый нож…Да вдруг весна подкралася…

Идет-гудет Зеленый Шум,Зеленый Шум, весенний шум!

Как молоком облитые,Стоят сады вишневые,Тихохонько шумят;Пригреты теплым солнышком,Шумят повеселелыеСосновые леса;А рядом новой зеленьюЛепечут песню новуюИ липа бледнолистая,И белая березонькаС зеленою косой!Шумит тростинка малая,Шумит высокий клен…Шумят они по-новому,По-новому, весеннему…

Идет-гудет Зеленый Шум,Зеленый Шум, весенний шум!

Слабеет дума лютая,Нож валится из рук,И всё мне песня слышитсяОдна — в лесу, в лугу:«Люби, покуда любится,Терпи, покуда терпится,Прощай, пока прощается,И — бог тебе судья!»

Что думает старуха, когда ей не спится*

В позднюю ночь над усталой деревнеюСон непробудный царит,Только старуху столетнюю, древнююНе посетил он. — Не спит,

Мечется по печи, охает, мается,Ждет — не поют петухи!Вся-то ей долгая жизнь представляется,Все-то грехи да грехи!

«Охти мне! часто владыку небесногоЯ искушала грехом:Нутко-се! с ходу-то, с ходу-то крестногоРаз я ушла с пареньком

В рощу… Вот то-то! мы смолоду дурочки,Думаем: милостив бог!Раз у соседки взяла из-под курочкиПару яичек… ох! ох!

В страдную пору больной притворилася —Мужа в побывку ждала…С Федей-солдатиком чуть не слюбилася…С мужем под праздник спала.

Охти мне… ох! угожу в преисподнюю!Раз, как забрили сынка,Я возроптала на благость господнюю,В пост испила молока, —

То-то я грешница! то-то преступница!С горя валялась пьяна…Божия матерь! Святая заступница!Вся-то грешна я, грешна!..»

1863

Кумушки*

Темен вернулся с кладбища Трофим;Малые детки вернулися с ним,

Сын да девочка. Домой-то без матушкиГорько вернуться: дорогой ребятушки

Ревма-ревели; а тятька молчал.Дома порылся, кубарь отыскал:

«Нате, ребята! — играйте, сердечные!»И улыбнулися дети беспечные,

Жжжж-жи! запустили кубарь у ворот…Кто ни проходит — жалеет сирот:

«Нет у вас матушки!» — молвила Марьюшка.«Нету родимой!» — прибавила Дарьюшка.

Дети широко раскрыли глаза,Стихли. У Маши блеснула слеза…

«Как теперь будете жить, сиротиночки!» —И у Гришутки блеснули слезиночки.

«Кто-то вас будет ласкать-баловать?» —Навзрыд заплакали дети опять.

«Полно, не плачьте!» — сказала Протасьевна,«Уж не воротишь, — прибавила Власьевна. —

Грешную душеньку боженька взял,Кости в могилушку поп закопал,

То-то, чай, холодно, страшно в могилушке?Ну же, не плачьте! родные вы, милушки!..»

Пуще расплакались дети. ТрофимКрики услышал и выбежал к ним,

Стал унимать как умел, а соседушкиНу помогать ему: «Полноте, детушки!

Что уж тут плакать? Пора привыкатьК доле сиротской; забудьте вы мать:

Спели церковники память ей вечную,Чай, уж теперь ее гложет, сердечную,

Червь подземельный!..» Трофим поскорейНа руки взял — да в избенку детей!

Целую ночь проревели ребятушки:«Нет у нас матушки! нет у нас матушки!

Матушку на небо боженька взял!»Целую ночь с ними тятька не спал,

У самого расходилися думушки…Ну, удружили досужие кумушки!

(Январь 1863)

Песня об «Аргусе»*

Я полагал, с либеральногоЕсть направленья барыш —Больше, чем с места квартального.Что ж оказалося — шиш!Бог меня свел с нигилистами,Сами ленятся писать,Платят всё деньгами чистыми,Пробовал я убеждать:«Мне бы хоть десять копеечекС пренумеранта извлечь:Ведь даровых-то статеечекМного… куда их беречь?Нужно во всём беспристрастие:Вы их смешайте, друзья,Да и берите на счастие…Верьте, любая статьяВстретит горячих хвалителей,Каждую будут бранить…»Тщетно! моих разорителейЯ не успел убедить!Часто, взбираясь на лесенку,Где мой редактор живет,Слышал я грозную песенку,Вот вам ее перевод:«Из уваженья к читателю,Из уваженья к себе,Нет снисхожденья к издателю —Гибель, несчастный, тебе!..»— «Но не хочу я погибели(Я ему). Друг-нигилист!Лучше хотел бы я прибыли».Он же пускается в свист.

Выслушав эти нелепости,Я от него убегалИ по мосткам против крепостиОбыкновенно гулял.Там я бродил в меланхолии,Там я любил размышлять,Что не могу уже более«Аргуса» я издавать.Чин мой оставя в забвенииИ не щадя седины,Эти великие генииСнять с меня рады штаны!Лучше идти в переписчики,Чем убиваться в наклад.Бросишь изданье — подписчикиСкажут: дай деньги назад!Что же мне делать, несчастному?Благо, хоть совесть чиста:Либерализму опасномуВ сети попал я спроста…Так по мосткам против крепостиЯ в размышленьи гулял.Полный нежданной свирепости,Лед на мостки набежал.С треском они расскочилися,Нас по Неве понесло;Все пешеходы смутилися,Каждому плохо пришло!Словно близ дома питейного,Крики носились кругом.Смотрим — нет моста Литейного!Весь разнесло его льдом.Вот, погоняемый льдинами,Мчится на нас плашкоут,Ропот прошел меж мужчинами,Женщины волосы рвут!Тут человек либеральногоОбраза мыслей, и тотЗвал на защиту квартального…Я лишь был хладен как лед!Что тут борьба со стихиею,Если подорван кредит,Если над собственной выеюМеч дамоклесов висит?..Общее было смятение,Я же на льдине стоялИ умолял провидение,Чтоб запретили журнал…Вышло б судеб покровительство!Честь бы и деньги я спас,Но не умеет правительствоВ пору быть строгим у нас…Нет, не оттуда желанноеМне избавленье пришло —Чудо свершилось нежданное:На небе стало светло,Вижу, на льдине сверкающей…Вижу, является вдругМертвые души скупающийЧичиков! «Здравствуй, мой друг!Ты приищи покупателя!» —Он прокричал — и исчез!..Благословляя создателя,Мокрый, я на берег влез…

Всю эту бурю ужаснуюВек сохраню я в душе —Мысль получивши прекрасную,Я же теперь в барыше!Нет рокового издания!Самая мысль о нем — прочь!..Поздно, в трактире «Германия»,В ту же ужасную ночь,Греясь, сушась, за бутылкоюСбыл я подписчиков, сбыл,Сбыл их совсем — с пересылкою,Сбыл — и барыш получил!..Словно змеею укушенный,Впрочем, легок и счастлив,Я убежал из Конюшенной,Этот пассаж совершив.Чудилось мне, что нахальныеМчатся подписчики вслед,«Дай нам статьи либеральные! —Хором кричат. — Дармоед!»И ведь какие подписчики!Их и продать-то не жаль.Аптекаря, переписчики —Словом, ужасная шваль!Знай, что такая компанияБудет (и все в кураже!..),Не начинал бы издания:Аристократ я в душе.Впрочем, средь бабьих передниковИ неуклюжих лаптей —Трое действительных статских советников,Двое армянских князей!Публика всё чрезвычайная,Даже чиновников нет.Охтенка — чтица случайная(Втер ей за сливки билет),Дьякон какой-то, с рассрочкою(Басом, разбойник, кричит),Страж департаменский с дочкою —Всё догоняет, шумит!С хохотом, с грохотом, гиканьемМчатся густою толпой;Визгами, свистом и шиканьемСлух надрывается мой.Верите ль? даже квартальные,Взявшие даром билет,«Дай нам статьи либеральные!» —Хором кричат. Я в ответ:«Полноте, други любезные,Либерализм вам не впрок!»Сам же в ворота железныеПрыг, — и защелкнул замок!«Ну! отвязались, ракалии!..»Тут я в квартиру нырнулИ, покуривши регалии,Благополучно заснул.

Жаль мне редактора бедного!Долго он будет грустить,Что направления вредногоНегде ему проводить.Встретились мы: я почтительноШляпу ему приподнял,Он улыбнулся язвительноИ засвистал, засвистал!

Калистрат*