Ловушка для супермена - Сара Андерсон

– Доброе утро. Как прошла ночь?

Триш посмотрела на него. Ее длинные волосы струились, будто шелк в воде горного ручья. Она выглядела так, словно не собиралась разделять его полночного безумия… а одарила бы своим.

– Ночь? Бывало и похуже. Боже, какой удивительный вид!

Нет уж, никакого безумия… Нейт протянул Джейн палец, она сцапала его, и ее улыбка стала еще шире.

– Она счастлива, – сказал он. Я не видел ее счастливой, пока ты не пришла.

Триш пригладила тонкие волосики Джейн.

– Сделать малыша счастливым довольно просто. Хороший сон и полный желудок…

Он должен был убедиться, что Триш останется. Она была нужна ему! Не эротически, а как няня, только как няня! Итак, нужно сказать…

– Слушай, я насчет прошлой ночи…

– Есть кофе, если хочешь. Я сварила. Не могу сказать, что получилось хорошо. – Она прервала его, возвращаясь взглядом обратно к заливу. – Тебе придется показать мне, как использовать твою бытовую технику.

Джейн агукнула и тоже принялась с интересом разглядывать пейзаж, при этом не выпуская из ладошки палец Нейта.

Он и не предполагал, насколько трудным окажется этот разговор.

– Мне жаль, что я вчера… э-э… пересек черту. Понимаешь, я несколько дней не высыпался, и…

– Какую черту?

– Я… – Он сглотнул и опустил взгляд. – Я…

– Ты хотел меня поцеловать?

Ну, вот сейчас заслуженный ботан Соединенных Штатов мистер Нейт Лонгмайр наконец умрет от стыда…

– Да.

– Но не поцеловал.

– Конечно! Потому что я не хочу нарушать наши договоренности. Ты делаешь Джейн счастливой, и я хочу, чтобы ты осталась здесь на месяц, а не сбежала, потому что…

– Не беспокойся, ты не заставишь меня делать то, на что я не соглашусь.

– Я бы не стал… никогда!

Она кивнула.

– Значит, я остаюсь. Сделка есть сделка. Влечение – вещь естественная, но поддаваться ему мы не станем.

– Ладно. Хорошо.

Только тут до него дошло. Влечение? Она говорит о влечении? Его влечении к ней? Или… своем – к нему? Впрочем, это не имело значения. Любое влечение под запретом. Таков уговор. На месяц.

– Я принесу еще кофе.

– Спасибо.

Нейт исчез надолго, и Триш подумывала, не стоит ли его поискать. Но утреннее солнце, растопившее остатки тумана, пригревало, удивительный вид радовал глаз, а кресло – спину своим удобством…

Он хотел ее поцеловать. Но не стал.

Так что она осталась в кресле и играла с Джейн. Малышка изменилась, она перестала быть беспрестанно орущим младенцем, который сводил всех с ума. Теперь это была счастливая и улыбающаяся девчушка, которая стояла на пороге ответственного события – прорезывания зубов.

– Ты красавица, – проворковала Триш, в то время как Джейн сосредоточенно жевала ее палец, – мамина красавица…

Ей стало грустно. Джейн никогда не увидит свою маму и никогда не вспомнит Триш. Она будет уже далеко, когда Джейн подрастет. Да, Нейт нравился ей, но это ничего не значило. Никаких долгосрочных перспектив. Она останется тут всего на месяц, в качестве няни. Она объяснит, как готовить молочную смесь, давать прикорм, научит обращаться с зубными колечками. Но первым делом следовало наладить регулярный график сна, и чем быстрее, тем лучше.

Появился Нейт. С подносом в руках.

Он принес бекон, яичницу и тосты, а также кофейник и свежую бутылку молочной смеси.

– Вот это да! А я-то уж думала, где ты был так долго?

– Ты сама сказала, что варишь ужасный кофе, – сказал он, занимая кресло напротив. – Пока готовился хороший кофе, я решил и завтрак приготовить. А поскольку не знал, нужна ли еще одна бутылочка для Дженни, решил захватить и ее, чтобы два раза не ходить.

– Я думала, у тебя Росита готовит.

Она взяла тост и откусила.

– Ну, я не всегда был богачом. Росита готовит лучше, но я могу обойтись и без нее.

Еще один фантастический момент в жизни Триш. Один из самых завидных холостяков Силиконовой долины приготовил для нее завтрак…

– Очень хорошо, спасибо.

Он кивнул в ответ, рот был набит едой.

Они поели молча, глядя, как солнечный свет заливает мост Золотые Ворота. Окрестности только-только начали просыпаться. На улицах прибавилось машин, из соседних домов зазвучали людские голоса…

– Здесь так тихо…

– Я работал с ландшафтным дизайнером, чтобы избежать шума в доме и во дворе. – Он указал на деревья и кустарники, которые окружали внутренний дворик. – С другой стороны забор, его отсюда не видно, но он служит преградой любопытным глазам. Никогда не знаешь, во что люди захотят сунуть свой нос.

– Где ты жил до того, как переехал сюда?

– У меня была квартира в районе Мишшен, – сказал он. – Предсказуемо, да?

– Очень.

Мишшен был одним из самых продвинутых мест Сан-Франциско. А яичница в доме миллиардера была потрясающе вкусной. Джейн потянулась к тосту, но получила от Триш бутылочку со смесью. Если и можно давать малышке прикорм, то, во всяком случае, не тосты.

– А ты?

– Я снимала комнатушку в Инглсайде. Жила там почти пять лет – все то время, что я в Сан-Франциско.

– А откуда ты родом?

– Резервация «Стоячая Скала» между Северной и Южной Дакотой.

Она пыталась вызвать в памяти прерии – трава, трава, бесконечная трава… – но эти виды уже перемешались с картинами жизни в Сан-Франциско, запавшими в душу за пять лет.

– В общем, там огромное количество отборного ничего и несколько индейцев. Наша школа размещалась в автоприцепе, который кто-то забыл в прерии лет двадцать назад.

– Ты сказала, тебе двадцать пять.

– Да.

– Значит, ты поступила в университет в двадцать?

Должно быть, он заметил в ее взгляде гневные искорки, потому что поспешил уточнить:

– Я просто удивлен. Ты такая умная, а с поступлением запоздала…

Она отставила тарелку в сторону. Аппетит пропал, а Джейн как раз расшалилась. Триш поудобнее устроила малышку на коленях.

– Ну, я наверняка могла бы поступить раньше, если бы училась в нормальной школе или была из нормальной семьи. Но увы.

– В смысле?

Она сомневалась, стоит ли рассказывать ему об этой части своей жизни. Но если подумать о том, что в обозримом будущем он собирался сделать взнос в ее благотворительный фонд, пожалуй, стоит. Нейт мог занять активную позицию в работе фонда, привлекать других людей и внимание СМИ.

Или нет.

Многие люди, узнав из рассказов Триш Хантер об истинной жизни в резервации, меняли свое отношение к ней, она уже не была для них обычной женщиной. Они проявляли к ней унизительную жалость или испытывали отвращение, а то и страх…

Она могла соврать. Например, сказать, что застряла в школе из-за математики, потому что не слишком любила синусы и косинусы. Но врать не хотелось. Он был честным с ней, рассказал о гибели родных, о сложной ситуации в его семье. Поразмыслив над этим, она решила лишь немного замаскировать суровые реалии своей жизни. И не откровенная ложь, и не горькая правда.