Каратель (ЛП) - Пеннза Эми

— И сколько из этого «темные деньги»? — спросил я.

Он посмотрел на меня почти снисходительно.

— Это все темные деньги, Роман. Я думал, вы это знаете. — Он встал. — Обсудите это с Екатериной и дайте мне знать, что вы решите. — Он ещё раз кивнул ей и направился к двери.

— А что с Черниковым? — крикнул я ему вслед.

Он повернулся, и его лицо снова стало мальчишеским и ничем не примечательным.

— Кем? — он ушёл, так же незаметно, как и появился.

Екатерина долго смотрела на дверной проём, прежде чем повернуться ко мне.

— Я думаю, тебе следует это сделать.

Я откинулся на спинку стула.

— Тебя совсем не пугает, что наш друг Шарп, похоже, обладает способностью стирать убийства?

— Если бы меня беспокоили подобные вещи, как ты думаешь, мне бы понравилось то, что ты сделал со мной прошлой ночью?

Точка зрения, блядь, принята.

— Это не просто политика, — сказала она взволнованным голосом. — Это возможность. Тебе больше не придется беспокоиться о Братве.

— Мне всегда придется беспокоиться о братстве. Ты слышала, что сказал Шарп. Они настаивают на этом.

Она встала и обошла мой стол, не останавливаясь, пока не втиснулась всем телом между моими коленями.

— Я не так разбираюсь в жизни, как ты, Роман, но я была дочерью сенатора. Я разбираюсь в политике. И я знаю, что ты сможешь это сделать. — Она глубоко вздохнула. — Мы сможем это сделать. Вместе.

— Катя…

— Скажи мне «нет».

У меня перехватило дыхание. Между нами разлилось тепло, и мой член дёрнулся.

Она придвинулась ближе, заставляя меня раздвинуть бёдра, и наклонилась так, что её губы оказались рядом с моим ухом.

— Скажи мне «нет», — прошептала она. — Скажи мне, что ты не хочешь, чтобы я была рядом с тобой… Сенатор.

— Я не сенатор.

Она забралась ко мне на колени, её изящно изогнутое тело прижалось к моему.

— Пока.

Эпилог

Екатерина

— Мне всё равно, что пишет «Таймс», у нас есть голоса, необходимые для принятия этого закона.

Я стояла в дверях кабинета, скрестив руки на груди, когда из-за двери донеслись сердитые мужские голоса.

Ну, один сердитый мужской голос.

Роман мог быть таким громким, когда говорил о делах.

Я разгладила руками платье и вошла.

И… Ух ты. Даже после пяти лет совместной жизни, моё сердце всё ещё колотилось из-за него. Он сидел за своим столом, а двери во внутренний дворик были открыты, и на небе с фиолетовыми прожилками только начинали появляться звёзды. Его брови были нахмурены, когда он прижимал телефон к уху, но они разгладились, когда я пересекла комнату.

Он жестом пригласил меня обойти стол.

— Я перезвоню тебе. Только что произошло кое-что важное. — Он закончил разговор и раскрыл объятия.

— Проблемы с законопроектом? — спросила я, вступая в них.

Он притянул меня к себе и прижался щекой к моему животу.

— Каким законопроектом?

Я не смогла сдержать улыбку.

— Законопроект, который вы пытались провести больше года?

— Он пройдёт, душенька. — Он откинулся назад и встретился со мной взглядом. — Я знаю это. Это знает и другая сторона. Репортёр, который только что целый час мне все уши прожужжал, знает это. Но мы все должны играть в эту игру, да?

— Да, — тихо сказала я, убирая волосы с его лба и наблюдая, как серебристые пряди играют на свету. Роман чувствовал себя в политике как рыба в воде, что меня не очень удивило. Он выжил в море акул, когда был вором в законе. Конгресс был прогулкой по парку по сравнению с Братвой.

Что удивило меня — и его самого — так это его популярность среди публики. Он узнал об этом случайно, когда мы вдвоём разместили в твиттере видео с просьбой о пожертвованиях в местный продовольственный банк. Роман опасался, что его заметные татуировки и русский акцент отпугнут людей. Но произошло обратное. Комментарии варьировались от мягких (кто этот русский красавчик?) до вызывающих (выбери мой голос, Папочка-Сенатор).

Энтони был в восторге.

— Вы стали популярным, Роман. Я отправляю съёмочную группу на дом, чтобы вы смогли снять ещё дюжину роликов.

Романа удивляла и раздражала его неожиданная известность, но он понимал, что это хороший инструмент, и неохотно соглашался с идеями Энтони.

— Если это поможет мне выполнить мои планы, Катя, — сказал он, — пусть будет так.

И я подозревала, что именно это удивило его больше всего — то, что он искренне заботился о своей работе. Более того, он хотел творить добро. Помня о трудностях, с которыми ему пришлось столкнуться в детстве, Роман работал над принятием закона, который финансировал программы питания и дошкольного образования. Помня судебные процессы, с которыми он столкнулся в первые дни своего пребывания в стране, он выступал за иммиграционную реформу. Его последний проект был направлен на обеспечение профессиональной подготовки осужденных, чтобы они не попадали в тюрьму.

— Я так горжусь тобой, — сказала я, поглаживая его щетинистую щеку. — Но я беспокоюсь, что ты слишком много работаешь. Уже больше восьми.

Его большие руки обхватили мои бёдра, и его стул заскрипел, когда он потянул меня вперёд, так что у меня не было другого выбора, кроме как забраться к нему на колени.

— Прости, — пробормотал он, скользя руками по моим бёдрам. — Мальчики ещё не спят?

— Возможно. — У меня перехватило дыхание, когда он добрался до края моих трусиков. — Ты же знаешь, они не уснут без сказки.

Поговорим о самом большом сюрпризе из всех. Когда через год после того, как мы с Романом поженились, у меня оказался положительный тест на беременность, я нервничала, но в то же время была взволнована. Затем на первом УЗИ у меня обнаружили однояйцевых близнецов, и до конца беременности я пребывала в шоке.

Потом появились мальчики — два идеальных темноволосых свёртка, — и жизнь стала намного сложнее, изнурительнее и совершенно невероятной.

Роман улыбнулся, и его суровые черты лица засияли гордостью.

— Они знают, как заключать сделку. — Он скользнул пальцами под мои трусики и зарылся в складочки, заставив меня застонать. Его тёмная бровь поползла вверх. — Такая влажная, милая. Я думаю, может быть, ты пришла сюда, чтобы попросить меня о чём-то.

— Да… — выдохнула я, когда Роман скользнул ниже, нащупывая пробку, которую засунул мне в задницу после завтрака. Я весь день была на взводе, не зная, когда он принесёт мне облегчение, которого так ждала. Он нажал на украшенное драгоценными камнями основание, и я вздрогнула, становясь ещё более влажной для него.

— И как же это было, любимая?

Свободной рукой он расстегнул молнию на моём платье и стянул его с моих плеч, обнажая ложбинку между грудей. Быстрым движением пальцев Роман расстегнул мой лифчик и втянул в рот один из моих напрягшихся сосков.

— Я… О, Боже. Я хочу всего.

— Тогда ты получишь это, любимая. — Он притянул меня к себе и прижался губами к моим губам. — Это меньшее, что я могу сделать, учитывая, что всё, что у меня есть, благодаря тебе. — Он поцеловал меня, его язык гладил и ласкал. Так было всегда — какими бы напряжёнными или эротичными ни были наши игры в постели, он всегда был нежен в своих поцелуях.

Когда мы наконец оторвались друг от друга, я пылала и задыхалась, моё сердце переполняла любовь, а тело гудело от предвкушения.

— Я пойду уложу мальчиков, — сказал Роман. — Жди меня обнажённой и распростёртой, когда я вернусь, или мне придётся наказать тебя, Катя.

Моё лоно сжалось.

— Обещаешь?

В его взгляде светилась любовь.

— Обещаю, — мягко ответил Роман. — А я никогда не нарушаю своих обещаний.

Конец