Каратель (ЛП) - Пеннза Эми

— Кончай, — настаивал Роман, просовывая руку между нашими телами и поглаживая мой клитор. — Кончай со мной, любимая.

Блаженство.

Мой оргазм настиг его в тот же миг, моё тело разлетелось на куски, когда Роман кончил глубоко внутри меня. Мой хриплый крик смешался с его торжествующим рёвом, звуки переплетались друг с другом и эхом отражались от стен. В своём безумном экстазе я почувствовала, как его руки обхватили меня и крепко прижали к себе. Он держал меня так, и мы оба дрожали и пытались отдышаться.

Наконец, он опустил нас на кровать, вытащил из меня свой член и заключил в объятия. Когда я погружалась в сон, его хриплый голос был последним, что я услышала.

— Это был твой последний шанс, Катя. Теперь ни один из нас не сможет выбраться из этого.

Глава 12

Роман

Она была так же прекрасна во сне, как и днём.

И ещё прекраснее сейчас, когда Катя была в моей постели.

В предрассветных сумерках я мог представить, что она принадлежит этому миру. Что наш мир был таким же, каким он был вчера, до того, как мои люди убили Черникова.

Конечно, всё это было неправдой. Она была далеко от меня, и наш мир разлетелся на куски под градом пуль.

Но было приятно притворяться.

Как будто почувствовав мой взгляд, Екатерина пошевелилась и открыла глаза. На мгновение она выглядела сбитой с толку, её взгляд блуждал по комнате. Затем она сосредоточилась на мне и резко выпрямилась, прижимая простыню к груди.

Я уставился на ткань, желая, чтобы она перестала существовать.

— Я сначала тебя не заметила, — сказала она.

Я поднялся со стула в углу и подошёл к кровати, чувствуя, как по коже пробегает жар от того, с каким неприкрытым голодом она смотрит на мой член. Всё было бы проще, если бы ей было холодно, но это было не так. Она пылала, как солнце, и я больше не мог отрицать, что её страсть не уступала моей. Она утихомирила демона, который выл во мне, отдавшись с такой готовностью, что освободила меня. Я связал её, но только на словах. Настоящими узами были те, что она обвязала вокруг моего сердца.

Этого было почти достаточно, чтобы я поверил, что мы созданы друг для друга. И, возможно, если бы не неизбежное зло, случившееся на складе, у нас бы всё получилось.

— Роман? — она запрокинула голову, чтобы встретиться со мной взглядом, когда я остановился рядом с кроватью.

— Энтони Шарп будет здесь через десять минут, — сказал я ей. — Полагаю, он поможет мне написать пресс-релиз, когда меня возьмут под стражу.

Её глаза расширились.

— Что?

— Прошлой ночью я убил Черникова, Катя. Я и мои люди умеем убирать за собой, но слухи могут просочиться наружу. Так всегда бывает. Даже если федералы меня не поймают, кто-нибудь другой из братства может это сделать.

— Но ты больше не в Братве.

— Теперь да. Нравится тебе это или нет, но прошлая ночь снова поставила меня в неловкое положение. Каждый честолюбивый вор на Восточном побережье будет стремиться выступить против меня. Ты всегда становишься наиболее уязвимым после того, как расправляешься с соперником.

В её глазах появилась боль.

— Я сделал это. Это моя вина.

— Нет, — тихо ответил я. — Твой отец поставил свою политическую карьеру выше твоей безопасности. Он знал о риске, когда пошёл к Черникову.

— Но я позвонила Брайану. — Катя сморгнула слёзы. — Клянусь, я поехала с ним только потому, что не хотела, чтобы ты прогнал меня. Я думала, ты перестанешь со мной разговаривать, если я поеду в город.

Ни за что. Теперь я это понял. Но сожаления ничему не помогут.

Из гостиной в передней части комнаты донёсся стук. Резкий. Он позвонил рано утром, его голос по телефону был немногословным и загадочным. Что, вероятно, означало, он предполагал, что кто-то подслушивает.

И это были плохие новости.

Я откинул волосы с её лба.

— Мне нужно идти.

— Я иду с тобой.

— Ни в коем случае. Чем меньше ты об этом знаешь, тем лучше.

Екатерина с трудом поднялась на колени.

— Я уже всё знаю. Я была там прошлой ночью, помнишь? Ты говоришь, что хочешь защитить меня, и ты это сделал, но продолжаешь отгораживаться от меня. Я не дура.

— Я никогда этого не говорил.

— Тогда уважай меня настолько, чтобы вовлекать в разговоры, которые влияют на мою жизнь.

Стук в дверь раздался снова, на этот раз громче. Она посмотрела на меня серьёзными голубыми глазами, её волосы чернильным облаком рассыпались по плечам. Возможно, сегодня был последний день, который я провёл с ней. Я был чертовски уверен, что не позволю ей навещать меня в тюрьме.

— Хорошо, — услышал я свой голос.

— Правда?

— Правда, Катя. А теперь иди одевайся, пока я не понял, что это плохая идея, и не передумал.

Десять минут спустя я сидел за своим столом, а Константин осматривал Энтони Шарпа на пороге моего кабинета.

Шарп приподнял рыжеватые брови, по его поведению можно было судить о человеке, который каждый день ведёт переговоры с криминальными авторитетами.

— Ваши люди обыскивают меня уже в третий раз, Тургенев. Что будет дальше? Вы заставите меня приседать и кашлять?

— Учитывая, что это, вероятно, наименее эффективное место для сокрытия прослушки, нам, вероятно, не стоит заходить так далеко.

Константин жестом пригласил его войти, он пересёк комнату и кивнул Екатерине, которая села на один из стульев перед моим столом. Он сел рядом с ней и внимательно посмотрел на меня.

— Вы мне не доверяете.

— Я вас не знаю.

Ни одно из сведений, которые я собрал о нём, не выявило никаких связей с Брайаном, кроме их совместной работы. И это само по себе было достаточно подозрительно. Шарп был чистым листом, а это означало, что он был либо очень-очень неопытным, либо очень-очень хорошим игроком.

Намёк на улыбку тронул его губы.

— Нам придётся кое-что исправить, если вы решите баллотироваться на пост.

Замешательство заставило меня нахмуриться.

— Объясни, что ты имеешь в виду.

— Сегодня рано утром я получил интересный телефонный звонок от главы Бостонской Братвы. Другие боссы довольны, что вы устранили угрозу в Чикаго.

Выросший на улице, я научился сохранять невозмутимое выражение лица, поэтому мне удалось выдержать его взгляд, не выдав своего потрясения. От меня также не ускользнуло, как он описал события прошлой ночи, назвав смерть Черникова устранением угрозы, а не убийством. Он даже не назвал Черникова по имени.

— Есть кое-что ещё, — сказал он, взглянув на Екатерину. — Влиятельные игроки в Вашингтоне хотели бы, чтобы вы выдвинули свою кандидатуру на место Аркадия Орлова в сенате.

— Что? — Екатерина ахнула.

— У вас хорошие связи, Роман. И вы понимаете, как работает бизнес. Есть много людей с толстыми карманами, которые предпочитают на этом посту владельца бизнеса, сделавшего себя сам, выпускнику Лиги Плюща, у которого больше амбиций, чем здравого смысла.

На секунду я потерял дар речи. Кто-то — или некая тайная сеть — хотел, чтобы я стал сенатором?

— Я бывший заключённый.

— В России. — Он пожал плечами. — Вы были молоды и жили в коррумпированной системе. Если уж на то пошло, ваша история затронет сердца людей, не говоря уже о том, что вдохновит их. — Его взгляд стал жёстким, а выражение лица из мальчишеского превратилось в понимающее. — Американцы любят истории о возвращении. Они с удовольствием принимают это за чистую монету. Ваше прошлое — как раз то, что может помочь этой кандидатуре.

— Ты серьёзен насчёт этого, Энтони? — спросила Екатерина.

Его взгляд оставался жёстким, и я понял, что, откуда бы Энтони Шарп ни был родом, у него тоже было непроницаемое лицо. Я также знал, что лицо, которое он сейчас демонстрировал, было его настоящим, а безобидный, приветливый вид — его маской.

— Время от времени, — сказал он, — в Вашингтоне возникают определённые интересы. Братства не хотят, чтобы вы боролись за власть в их рядах, Роман. Но они могли бы извлечь выгоду, пусть и второстепенную, из присутствия своего представителя в конгрессе. Другие рассматривают вас как возможность продвигать планы Аркадия, которые отражают их собственные. Деньги здесь для того, чтобы поддержать вас, если вы этого захотите.