Потерянные души - Дин Кунц

Когда Карсон и Майкл наклонились к манежу, чтобы улыбнуться девочке, она перевернула медведя головой вниз и сказала его попке: «А-гу, а-гу».

– Мэри Маргарет, а что у нее во рту? – с тревогой спросил Майкл. – У нее что-то во рту, да?

– Расслабься, милый. Это зуб.

– Зуб? Где она взяла зуб?

– Он вылез ночью. Она даже не плакала. Я обнаружила его, когда утром готовила ей бутылочку.

– Она никогда не плачет, – Карсон подняла улыбающуюся дочку из манежа. – Она у нас терпеливая.

– Зуб, – восторгался Майкл. – Кто бы мог поверить, что у нее так скоро появится зуб.

– Га-га-га-га, ба-ба-ба-ба, – ответила Скаут.

– Последовательности гласных и согласных! Она агукает. Боже, она агукает!

– Это точно, – согласилась Карсон. – Действительно, агукает. Мэри Маргарет, вы это слышали?

– Га-га-га-га, ва-ва-ва-ва-га-га, – продемонстрировала Скаут свои возможности, держа медвежонка за промежность.

– Последовательности гласных и согласных, – повторил Майкл с восторгом, переходящим в благоговейный трепет. – Агукает. Скаут агукает.

– Не только Скаут, – указала Мэри Маргарет.

– Но ей нет еще и семи месяцев, – напомнила Карсон. – Мэри Маргарет, это же удивительно, агукать в столь раннем возрасте.

– Пожалуй, что нет, учитывая ее наследственность, – няня продолжала чистить яблоки. – Действительно, она идет впереди на пару недель, наш маленький ангелочек, но давайте не будем объявлять ее вундеркиндом.

– Га-га-га-га, – Майкл показал пример дочери, в надежде вновь услышать ее голосок.

– Бедный Герцог, – Мэри Маргарет посмотрела на овчарку, – о тебе совсем забыли, – и бросила псу ломтик яблока, который тот поймал на лету.

– Дай мне ее подержать, – попросил Майкл.

Карсон определенно не хотелось расставаться с драгоценным комочком.

– Ну… ладно. Только не урони ее на голову.

– С чего мне ронять ее на голову?

– Я не говорю, что ты сделаешь это специально.

– Посмотрите на этот зуб, – воскликнул Майкл. – Юный крокодильчик гордился бы таким зубом.

– А с чего вся эта рвота? – спросила Мэри Маргарет.

Карсон и Майкл переглянулись, но никто из них не ответил.

Будучи вдовой копа, Мэри Маргарет терпеть не могла тех, кто увиливает от ответа на заданный вопрос.

– Я говорю сама с собой, а ваше присутствие мне чудится? Послушайте, будь у вас слабый желудок, вы бы не смогли работать в отделе расследования убийств.

– Дело не в слабом желудке, – ответил Майкл, покачивая Скаут. – Дело в страхе.

– Вы же много лет проработали в полиции, – удивилась Мэри Маргарет. – Так мне, во всяком случае, говорили. Я хочу сказать, неужели раньше никто не держал пистолет у ваших голов.

– Разумеется, такое случалось, – ответил Майкл. – Тысячи раз.

– Десятки тысяч, – уточнила Карсон. – Но на воде – никогда. Может, это сочетание и сработало – пистолет у головы и покачивание яхты.

– Ка-ка, ка-ка, ка-ка, – сказала Скаут.

Повернувшись к ним лицом, с яблоком в одной руке и ножом для чистки овощей и фруктов в другой, уперев руки в боки, Мэри Маргарет выглядела такой же суровой, какой и должна выглядеть мать одного священника, одного морского пехотинца и двух монахинь, решившая, что кто-то водит ее за нос.

– Уж не знаю, какой вы меня себе представляете, но я не глупа. Вы блевали на людей…

– Только на одного человека, – уточнила Карсон.

– …поскольку теперь вам есть, что терять. Это раньше вы были одинокими, без этой милой крошки.

Ответила ей Карсон, и то не сразу.

– Полагаю, толика правды в этом есть.

– Да уж, – согласился Майкл.

– Это не толика правды, – покачала головой Маргарет. – Это вся правда, чистая правда, как и все, сказанное в Библии.

Скаут бросила плюшевого медвежонка и схватилась за нос отца.

Карсон подняла медвежонка.

Майкл осторожно вытащил большой палец Скаут из своей ноздри.

– Должна я озвучивать вывод, к которому ведет эта правда? – спросила Маргарет. – Тогда озвучу. Раз потерять вы теперь можете так много, что малейший риск заставляет вас блевать на людей, тогда вам уже не хватает духа, чтобы рисковать. И лучше занимайтесь разводами, помогайте обманутым женщинам.

– На этом много денег не заработаешь, – вздохнула Карсон.

– Но с каждым годом таких дел становится все больше и больше.

– И обманывают не только женщин, – уточнил Майкл. – Встречаются и верные мужья.

Мэри Маргарет нахмурилась.

– Я бы не советовала гордиться тем, что и в наши времена такое возможно.

Няня продолжила чистить яблоки, Герцог вновь не отрывал от нее глаз в надежде на еще один ломтик.

– Где Арни? – спросила Карсон о своем брате.

– В кабинете, – ответила Мэри Маргарет. – Занимается. Никогда не видела мальчика, которому так нравится учиться. Это так же восхитительно, как и неестественно.

Майкл первым вышел из кухни, со Скаут на руках, говоря: «Га-га-га-га, ба-ба-ба-ба», – в надежде, что ему ответят, но малышка только смотрела на него в изумлении, – широко раскрытые синие глаза, открытый рот – словно в ужасе от того, что ее отец вдруг превратился в лепечущего младенца.

– Только не урони ее, – предупредила Карсон.

– Очень уж ты суетишься.

– Что ты сказал?

– Что ты очень суетишься. Простое наблюдение.

– Если б ты не нес младенца, я бы тоже сделала наблюдение.

– Ты – моя маленькая бронежилетка, – улыбнулся Майкл Скаут.

– Я бы сделала наблюдение коленом по яйцам. Это ж надо. Я очень суечусь!

– Твоя мама – личность типа-А[10], – объяснил Майкл Скаут. – К счастью, этот ген не относится к доминирующим.

Войдя в кабинет, они обнаружили, что Арни совсем и не погружен в книги. Он играл в шахматы.

А напротив него, горой возвышаясь над шахматной доской, сидел Девкалион.

Глава 17

Мистер Лисс струсил. Выглядел столь же испуганным, как чуть раньше – злым. Морщины и морщинки на его тощем лице никуда не делись, но теперь стали морщинами и морщинками озабоченности.

Намми О’Бэннон не решился сесть на нижнюю койку, она теперь принадлежала мистеру Лиссу. Поэтому, пусть и стесняясь, он сел на краешек унитаза, на котором не было крышки. И наблюдал за мистером Лиссом, который вышагивал взад-вперед.

Сначала мистер Лисс пытался говорить с людьми, которые сидели в двух других камерах. Никто ему не ответил.

Потом принялся кричать на них. По-всякому обзывать. Они на него даже не посмотрели.

Наконец пригрозил, что отрежет у них разные части тела и скормит свиньям. Свиней в тюрьме не было, но угроза прозвучала очень убедительно. Намми в нее поверил и задрожал всем телом. Мистер Лисс все ругал и оскорблял этих спокойных людей. Плевался в них, визжал, подпрыгивал, напоминал разозленного тролля из сказок, которые бабушка иногда читала Намми.