Ма-цзы: пустое зеркало - Бхагван Раджниш

В этот прекрасный вечер десять тысяч будд исчезли

в океане осознания,

став чистым сознанием.

И Аудитория Будды превратилась в озеро

отражающего сознания.

Возрадуйся же этому!

Пусть оно проникнет в каждую клетку твоего существа.

Чтобы постепенно каждое действие наполнилось твоей истинной сущностью, чтобы ты оставался буддой все двадцать четыре часа в сутки.

День, когда тебе не нужно будет медитировать,

станет величайшим днем твоей жизни.

Ведь будда не медитирует.

Будда есть медитация.

Собери весь свой опыт, помни путь —

не-ум — это путь…

и помни о благости, об экстазе,

льющихся на тебя потоком

в эту минуту.

Все эти цветы, все эти розы… возвращайся с их ароматом.

Ниведано…

Возвращайся, но возвращайся как Будда:

с изяществом, с безмолвием, со спокойствием.

Садись как будда.

Это мгновение сделало это место святым.

Этот вечер — бессмертен,

этот миг — твоя вечность.

Сатьям, Шивам, Сундарам.

Истина, добро и красота —

твое истинное лицо.

— Верно, Маниша?

— Да, любимый Мастер.

— Можем ли мы отпраздновать праздник десяти тысяч будд?

— Да, любимый Мастер.

Охотник

Наш любимый Мастер…

Ма-цзы славился своей находчивостью в работе с учениками. Это прекрасно демонстрирует его разговор с Ши-гуном, охотником, которому был противен сам вид буддийских монахов. Однажды, гонясь за оленем, он проходил мимо монастыря, где обитал Ма-цзы. Ма-цзы вышел ему навстречу. Ши-гун спросил, не видел ли тот оленя.

— Кто ты? — спросил его Ма-цзы.

— Охотник, — был ответ.

— Умеешь ли ты стрелять? — спросил Ма-цзы.

— Конечно, умею, — ответил охотник.

— Сколько дичи ты можешь убить одной стрелой? — спросил Ма-цзы.

— Одной стрелой можно убить только одного оленя, — ответил охотник.

— В таком случае, ты не умеешь стрелять, — сказал ему мастер.

— Умеет ли стрелять высокочтимый? — в свою очередь поинтересовался охотник.

— Конечно, умею, — ответил Ма-цзы.

— Сколько же дичи ты можешь убить одной стрелой? — спросил Ши-гун.

— Одной стрелой я могу убить целое стадо, — сказал Ма-цзы.

— Животным дана жизнь, как и тебе, — сказал охотник, — зачем же убивать целое стадо?

На это Ма-цзы сказал:

— Если тебе это известно, почему ты не застрелишь себя?

— Даже если бы я хотел этого, — отвечал охотник, — я бы не сумел это сделать.

Тогда Ма-цзы сказал:

— Этот человек накапливал клешу невежества на протяжении бесчисленных эонов. Сегодня же этот процесс внезапно прекратился.

Бросив на землю лук и стрелы, Ши-гун стал монахом и учеником Ма-цзы.

Несколько позже, когда Ши-гун работал на кухне, Ма-цзы спросил его, что он делает.

— Присматриваю за быком, — ответил его ученик.

— Как ты за ним присматриваешь? — спросил Ма-цзы.

— Как только он отправится пастись на травку, я безжалостно потяну его назад за ноздри, — ответил Ши-гун.

Ма-цзы остался очень доволен ответом и сказал:

— Поистине, сейчас ты знаешь, как следует присматривать за быком!

Маниша, существуют учителя дух типов. Они разнятся не своим опытом, а тем, как передают этот опыт другим. Один использует лишь старые, испробованные методы. Другой же — человек творческий, и он не прибегает к традиционным способам для трансформации ученика, но всегда действует так, как того требует ситуация.

Ма-цзы принадлежит ко второй категории — к категории творческих и очень находчивых учителей. Он никогда не повторяется, в каждой новой ситуации он испытывает новый прием — он действует как зеркало. Что бы неожиданно ни возникало в его пустом сердце, он использует его как средство дхаммы.

Учителя этого типа — большая редкость; ведь никто не знает, сколь эффективным окажется новый прием, каким будет результат. Им просто приходится полагаться на свое сердце, зная, что сердце не подведет. Эта великая вера — результат просветления и пробуждения: что бы пи явилось в результате озарения — все «обречено» на успех. О чем-то ином не может быть и речи. Такие люди, как Ма-цзы, обладают невероятной свободой.

Другие мастера имеют в своем распоряжении тысячи традиционных методов — им приходится лишь остановить свой выбор на одном из них. Но это — мертвое средство, хотя успех и кажется предопределенным.

Для Ма-цзы же успех — не цель. Успех для него — последний пункт в его путешествии. Все учителя первого типа добиваются, в первую очередь, успеха. Метод должен иметь успех. И поскольку метод использовался множество раз с неизменным успехом, для чего же утруждать себя поиском чего-то нового? Они делают ставку на конец, на успех.

У Ма-цзы же совершенно иной подход. Все зависит от первого пункта пути — откуда вылетает стрела. Если она вылетает из твоего пустого сердца, за успех нечего волноваться. Здесь у Ма-цзы больше нет вопросов. На протяжении всей своей жизни он придумал тысячи способов. Все зависело от человека, с которым он сталкивался. Его успех был огромным.

Его успех — успех пустого зеркала. Он отражает человека так точно, что нет нужды возвращаться к старому. Он сам создает ситуацию, где происходит трансформация человека, противостоящего ему. Там что-то переходит из сердца в сердце, происходит движение, возникает вдохновение и свет. Вот, что о нем говорили:

С Ма-цзы дзэн приобрел истинно китайский характер — открытый и не очень контролируемый. При Ма-цзы практика таинственных медитаций и удаления в горы прекратила свое существование.

После Ма-цзы особенностью дзэн стала лишь полнокровная жизнь.

Он все свел лишь к напряженному исследованию, к полнокровной жизни.

Сто тридцать человек обрели просветление благодаря Ма-цзы. Вот один из примеров его работы:

Ма-цзы славился своей находчивостью в работе с учениками. Это прекрасно демонстрирует его разговор с Ши-гуном, охотником, которому был противен сам вид буддийских монахов. Однажды, гонясь за оленем, он проходил мимо монастыря, где обитал Ма-цзы. Ма-цзы вышел ему навстречу. Ши-гун спросил, не видел ли тот оленя.

— Кто ты? — спросил его Ма-цзы.

Как все неожиданно: Ши-гун спрашивает Ма-цзы об олене, а Ма-цзы тут же изменяет ситуацию, переводя ее в новое измерение. В этом и заключалась его находчивость. «Кто ты?» — спросил его Ма-цзы. Конечно же, это не был ответ на заданный вопрос.

— Охотник, — был ответ.

— Умеешь ли ты стрелять?

Он полностью изменил тему разговора.

— Умеешь ли ты стрелять? — спросил Ма-цзы.

— Конечно, умею, — ответил охотник.

— Сколько дичи ты можешь убить одной стрелой? — спросил Ма-цзы.

— Одной стрелой можно убить только одного оленя, — ответил охотник.

— В таком случае, ты не умеешь стрелять, — сказал ему мастер.

Заметили ли вы, как изменилась ситуация? Постепенно Ма-цзы приближает собеседника к совершенно иной вещи. Ши-гун только спросил: «Не видел ли ты оленя?» Он не пришел сюда для отказа от мира, его не привели сюда поиски просветления, он забрел сюда не в поисках истины. Но это не имеет никакого значения, человек, повстречавшись с Ма-цзы, уже не сможет уйти, оставшись прежним. Он сказал Ши-гуну:

— В таком случае, ты не умеешь стрелять.

— Умеет ли стрелять высокочтимый? — в свою очередь поинтересовался охотник.

— Конечно, умею, — ответил Ма-цзы.

— Сколько же дичи ты можешь убить одной стрелой? — спросил Ши-гун.

— Одной стрелой я могу убить целое стадо, — сказал Ма-цзы.

Как видите, погода стала меняться. Охотник уже позабыл об олене и самой охоте.

— Животным дана жизнь, как и тебе, — сказал охотник, — зачем же убивать целое стадо? Убийство целого стада — преступление перед жизнью. А для такого мастера, как ты…