Полководцы Великой Победы - Вадим Щукин

Вскоре последовали доклады об уверенном продвижении вперед. Но вдруг мощный взрыв отбросил генерала Баграмяна в угол комнаты: вражеский снаряд угодил точно в здание, где располагался командный пункт. Несколько мгновений спустя Иван Христофорович пришел в себя. Голова болела, уши заложило, но...

— Кажется, обошлось, — сказал А. П. Белобородов, также по счастливой случайности избежавший ранений.

Тем временем операция шла по плану: штурмовые группы прорывались в промежутки между фортами, вели за собой войска, а те методично уничтожали гарнизоны многочисленных укреплений.

Ожесточенные бои продолжались и ночью, а 7 апреля волна за волной к городу потянулись советские бомбардировщики.

— Последний день Помпеи, — произнес один из генералов, глядя на их работу.

После ударов авиации оборона Кенигсберга распалась на отдельные части. Но прочные железобетонные сооружения все еще давали противнику возможность упорно сопротивляться.

Саперы во взаимодействии с артиллерией подбирались к фортам, проламывали стены направленными взрывами, затем в бреши устремлялись штурмовые группы. Некоторое время спустя на командный пункт поступало очередное победное донесение.

«Да, без специальной подготовки и оснащения нелегко бы пришлось в этом железобетонном лабиринте», — думал Иван Христофорович, любуясь четкой работой воинов. Размышления его прервал доклад о переходе земландской группы фашистских войск в контрнаступление с целью помочь гарнизону Кенигсберга.

Генерал Баграмян лишь кивнул головой — это событие ждали и были к нему хорошо подготовлены. Восемнадцать раз бросались гитлеровцы в контратаки, и все напрасно! А в середине дня советские войска и вовсе отсекли гарнизон Кенигсберга от группы «Земланд». Теперь у противника оставалось два выхода: или попытаться ближайшей ночью прорваться к своим, или, опираясь на проходящий вокруг центра города укрепленный рубеж, отчаянным сопротивлением продлить свое существование еще на несколько дней.

Маршал Василевский предложил осажденному гарнизону капитулировать, но фашистское командование предпочло иное. Два удара, в которые были вложены все оставшиеся силы, были нанесены ровно в полночь: со стороны Земландского полуострова двинулись крупные силы пехоты и танков, а навстречу им с отчаянием обреченных рванулся осажденный гарнизон.

Жестокие бои шли до самого утра, а затем противник вновь «уполз» в железобетонные укрытия и подвалы. К западу же от Кенигсберга земля дрожала весь день — это советская авиация обрушивала на деблокирующую группировку шквал огня с неба.

Кольцо советских войск неумолимо сжималось вокруг центра города. 9 апреля штурмовые группы пробили бреши в стенах королевского замка и ворвались внутрь, завязав рукопашные схватки с офицерскими батальонами, оборонявшими старинную твердыню. Исход последних боев предвидеть было нетрудно, и тогда комендант города генерал Отто Лаш отдал приказ о капитуляции.

— Никак нельзя было ожидать, — с горечью и изумлением сказал он, — что такая крепость, как Кенигсберг, падет так быстро...

Взбешенный фюрер объявил генерала предателем и велел арестовать его семью.

Утром 10 апреля тысячи солдат и офицеров противника начали сдавать оружие, а вечером того же дня Москва салютовала героям штурма Кенигсберга. Теперь настал черед группы «Земланд».

Гитлеровские войска полагались на многочисленные фортификационные сооружения, инженерные заграждения и населенные пункты, каждый дом был превращен в крепость. Но оказалось, что в 1945 году не только остановить, но даже нанести существенный урон умелым, прекрасно вооруженным частям советской армии — дело чрезвычайно трудное.

Положение фашистов вскоре осложнил десант, высаженный в их тылу Балтийским флотом. Гитлеровское командование бросило на него последний резерв — офицерский полк, но тот весь полег в бесплодных контратаках.

Наконец остатки группы «Земланд» укрылись за 5 оборонительными рубежами на узком Пиллаусском полуострове, южную часть которого защищала старинная крепость со стенами пятиметровой толщины. Сам город Пиллау был превращен в мощный укрепленный район.

— Кенигсберг в миниатюре, — сказал Иван Христофорович, изучив разведывательные данные. Заболоченная местность исключала маневр, оставляя лишь один способ действий — лобовой удар. Но искусство полководца в том и состоит, чтобы даже в подобном случае решить задачу, избежав лишних потерь.

Вновь пошли вперед героические саперы. Они подводили под укрепления противника мощные заряды, взрывали их, а броски пехоты закрепляли успех. 24 апреля враг был надежно окружен в своем последнем пристанище — Пиллау.

Гитлеровские генералы стянули сюда всю оставшуюся на полуострове зенитную артиллерию, но советские самолеты превратили город-крепость в извергающийся вулкан. Утром 25 апреля город вновь скрылся в дыму и пламени разрывов, затем в атаку пошла гвардейская пехота, и к полудню над центром вражеского сопротивления взвился алый флаг.

Гитлеровцы бросились спасаться на узкую косу Фришес-Нерунг. Здесь, на полоске земли шириной всего в полтора километра, их скопилось до 40 тысяч. Утром следующего дня началась и к полудню закончилась заключительная фаза операции. В плен сдались всего лишь 8 тысяч солдат и офицеров противника...

В это время маршал Василевский был вызван в Москву. Уезжая, он сдал фронт генералу Баграмяну и поставил задачу завершить разгром ушедшей в плавни Вислы группировки фашистских войск, насчитывавшей несколько десятков тысяч человек. Потери должны быть минимальными. Впрочем, об этом Иван Христофорович и сам никогда не забывал.

9 мая, в день, когда во всех городах и селах победившей страны царило ликование, бойцы генерала Багра- мяна нанесли последний удар по врагу. Из плавней вышли, складывая оружие, 30 тысяч солдат и офицеров противника во главе с тремя генералами. Вскоре полководец убыл в Москву, чтобы на Параде Победы провести по Красной площади сводный полк 1-го Прибалтийского фронта.

Прошагав мимо Мавзолея, Баграмян застыл в положении «смирно» у его подножья, а затем по приглашению Сталина поднялся на трибуну. Многое было за плечами военачальника, и многое было впереди. Он будет командовать войсками округа, возглавит академию Генерального штаба, станет Маршалом и дважды Героем Советского Союза, отдаст целых 10 лет труда на посту заместителя министра обороны — начальника тыла Вооруженных сил СССР.

Но кому дано знать будущее? А тогда, 24 июня 1945 года, Иван Христофорович смотрел на поверженные знамена врага, на колонны танков и артиллерийских орудий, чьи жерла, казалось, еще хранили пороховой запах победных залпов, на лица воинов-победителей и по праву гордился великой армией, великим народом, великой страной.