Салют Чужака - Чарльз Ингрид

— Я обнаружил, что у нас есть кое-какие преимущества перед траками, — осторожно сказал Джек.

— Например? — с интересом спросил император. Джек немного помолчал, а потом сказал:

— У траков, выслеживавших меня на корабле, были проблемы с восприятием моего бронекостюма. Я полагаю, что это особенность их расы.

— В самом деле? — Пеписа явно заинтересовало это сообщение. — А ты не хочешь получить разрешение на дальнейшие исследования?

— Я полагаю, что это заслуживает нашего внимания.

— В таком случае договорились. Выясни это до конца. Но добыча тракианских пленных для полевых испытаний ложится на тебя. Соберитесь с силами. Кстати, Баластер пригласил сенатора понаблюдать за тренировками.

— Это представитель Конгресса?

— Да. — Пепис был явно доволен. — Могу я напомнить тебе, что от козней политиков погибает гораздо больше солдат, чем от неизбежных войн?

— Я постараюсь быть осторожным, сэр, — послушно ответил Джек.

— Я на это рассчитываю, — император повернулся к нему спиной.

Джек понял, что разговор окончен. Он вышел. Все-таки он был уверен в том, что их разговор записывался. Иначе почему Пепис так боялся задавать очевидные вопросы: кто он такой? откуда он взялся? не собирается ли он скинуть Пеписа с трона?

Глава 9

Император Пепис за многие годы своего правления не раз принимал у себя Святого Калина из Блуила, Правда, случалось и так, что святой просил об аудиенции месяцами, а его игнорировали. Иногда Калина принимали торжественно. Правда, при этом всегда старались соблюдать секретность. Иногда его встречали с уважением, иногда — с презрением, а раз или два вообще встретили ужасно. Однажды его поджидал у императора секретарь полиции с наручниками наготове.

Когда на третий день после прибытия с Битии Калина вызвали к Пепису, тот был готов практически ко всему.

Калин оделся в свою голубую уокерскую робу. Его карманы, как всегда, были полны всякой всячины: кредитные карточки — он держал их для мелких попрошаек на улице; религиозные книжечки — для случайно встреченных верующих, и даже — на всякий случаи — пистолет.

Сегодня у входа во дворец стояла стража. Пистолет обнаружили. Охранник критически осмотрел его и отдал назад.

— А если я кого-нибудь убью? — недоумевающе спросил Калин.

— Мы будем знать, что это сделали вы, — безразлично ответил охранник. — Император ждет вас в комнате для аудиенций.

Проходя по бесконечным коридорам из розового обсидиана, Калин думал, что очень хорошо знает эту комнату. Место встречи? Но место встречи не могло объяснить того, что задумал Пепис. Кажется, на хорошее рассчитывать не приходилось. Калин был назначен временным послом на Битии. Его должны были вызвать в первый же день их приезда. И преклонный возраст никак не мог помешать этому. Калин приостановился… Действительно, возраст. Воз-раст… Собственно, он совсем недавно перевалил за вторую половину жизни. Конечно, у смерти длинные руки. Он едва ускользнул от них месяц назад. Святой Калин свернул за угол и увидел, что дверь в комнату для аудиенций распахнута. От золотых лучей за окном на полу лежали блики, подобные восхитительному восходу. Калин собрался с мыслями и вошел.

После выступления генерала Гузула перед советом поднялся невообразимый гвалт.

— Они орут так, будто выпали из песчаного гнезда, — подумал он. Ну что ж! Гузул постарался придать своей маске самоуверенное выражение. Конечно, у них была причина для того, чтобы так возмутиться. Он только что изложил свой оскорбительный план, и они были готовы обезглавить его — так, будто он совершил измену.

Если бы генералу повезло и здесь оказался хотя бы один человек с военным образованием, тот назвал бы его гением. Гением — и не меньше. Вот на это он и поставил свою карьеру.

Они вызвали его к себе гораздо раньше, чем он рассчитывал. Гузул посмотрел в зеркало и еще раз поменял положение лицевых пластин: когда он войдет к ним, он будет выглядеть уверенно. Парочка траков, оказавшихся рядом с ним, явно оскорбилась вызывающим видом его маски и сердито загремела своими телами, задрав щупальца. Он не обращал на них никакого внимания. Пусть себе гремят, сколько им влезет, — проклятые консерваторы! Они первыми поднимают шум и последними действуют. Похоже, они считают своей главной обязанностью — поднимать тревогу по любому поводу. Остальные траки, видимо, ожидали его разъяснений.

— Продолжайте, генерал. Мы обдумали вашу речь и решили, что это совсем не бред сумасшедшего. Мы взвесили все и нашли, что она достойна внимания.

Гузул гордо расправил плечи: он прекрасно понимал, что сейчас им будут любоваться: он являл собой прекрасный образчик тракианской военной породы. Генерал осмотрел собравшихся.

— Мне больше нечего сказать, — прохрипел он. — Я уже высказал все. А теперь — вы или оставляете меня командующим, или отдаете под трибунал. Я требую немедленных решений. Времени для колебаний нет.

Снова поднялся гвалт.

— Вы предлагаете, чтобы мы оказались в пределах досягаемости врага? Ведь так и получится, если мы поведем наступление в соответствии с вашими планами.

— Да. Это единственный способ заманить командира Шторма. Риск огромен, но и выгода значительна. Мы должны уничтожить его. Я должен напомнить вам, что если мы будем атаковать Доминион по краям, мы сможем действовать по принципу: ударил — отбежал. Но при этом мы сами окажемся в пределах досягаемости ат-фарела. А этот древний враг снова предстал перед нами.

Портос, посол, отозванный с Триады, открыл свою маску и потом опять плотно закрыл ее. Этим он явно выразил свою бесконечную ярость. Все внимание с генерала Гузула перешло на него. Если Гузул был прекрасным образчиком военной породы, то Портос был столь же прекрасным образцом породы дипломатической. Он щелкнул нижней челюстью с такой яростной силой, что эхо прокатилось по залу.

— Я предлагаю проголосовать за план Гузула, — сказал он. — Я выступаю за него, так как знаю, что если этот план провалится, Гузул за все заплатит.

Гузул напряженно слушал эту речь, Он пытался не выдать своей отчаянной ярости и не разрушить невольным движением пластин маску сурового военного лидера. Но это было трудно. Очень трудно. Впрочем, чуть-чуть попозже он сможет хорошо обдумать, как ему раздавить этого чертова рыцаря Доминиона.

Самовар уже остыл. Печенье убрали со стола. Зеленые глаза императора не мигая смотрели на него. Калин поставил чашку.

— Животное, растение, минерал, друг или враг? Император с удивлением откинулся назад: