Дождь из высоких облаков - Сергей Алексеев

– Что ты хочешь, Ваня?

– Хочу сказать, что Крикаль этого не переживет и, следовательно, умрет раньше нас.

– Нет, чего ты добиваешься?

– Мечтаю, чтоб ты меня простила.

– Я тебя простила. Еще что?

– Нет, ты меня не простила. Я слышу это по твоему голосу. И я добьюсь, что ты меня простишь.

– А потом все сначала? Целоваться в лифте, встречаться на часок у меня в квартире? После командировки. Так?

– Ты стала жестокой, Надя...

– Мне это уже второй за сегодня говорит. Значит, я и правда жестокая...

– Прости, я не хотел. – Иван попытался приобнять ее, но Надя вывернулась.

– Господи, какие вы одинаковые...

– С кем?

– Все, увидел, как друзья поговорили, – теперь иди! – И она побежала по лестнице, но Иван догнал, громко зашептал:

– Хотел тебя предупредить... Надя, пожалуйста, в ближайшие два-три дня не езди на метро и на городском транспорте.

– А как прикажешь передвигаться по городу?

– Могу подвозить, как раньше...

– Спасибо, нет.

– И еще... Не надо посещать людные места. Ты ведь не любишь толпы, правда?

– Может, тогда дома сидеть?

– Да! Лучше всего в ванной комнате. Или в спальне, под подушками и одеялами.

– Грядет конец света?

– Только не говори никому. А то скажут: распускаю панические слухи...

– Илье тоже не говорить? – с издевкой уточнила она.

– Тем более ему! – Иван перевел дух. – Но к сожалению, он не ездит на метро и не посещает мест большого скопления граждан...

Надежда насторожилась.

– Ваня, ты шутишь? Или что-то знаешь?

– Да ничего я толком не знаю! – рассердился тот. – И никто не знает. Пользуюсь информацией из достоверных источников, приближенных к силовым структурам. А источники эти, скажу тебе, такие грязные... За деньги сливают все.

– Спасибо за предупреждение, – сказала сухо Надя.

– И еще! – Он схватил ее за руку, зашептал: – Если господин издатель заманит тебя в салон для новобрачных... Там, наискосок от салона... Будь осторожна.

– Если заманит, нечего осторожничать...

– Внутри магазина филиал ЗАГСа. Венчают за деньги и в три минуты.

– Это я учту! – усмехнулась Надежда, отняла руку и стала подниматься по лестнице, будто дразня Ивана своими соблазнительными формами.

– Ты меня простишь! – громко прошептал он. – Я добьюсь этого!

Когда стали видны ее бедра под короткой юбкой, он резко отвернулся и пошел вниз...

И опять чуть не столкнулся, но на сей раз с Тимофеем, который торопился вверх.

– Здорово, Вань! – резко затормозил тот. – Слушай, я тебя искал... Можно, я посмотрю твои материалы по Чечне?

– Зачем?

– Понимаешь, я сейчас делаю такую работу... – Он закурил. – Аналитическую... В общем, политика и война. Мне нужен сочный кусок! Чтоб дать по нервам... Ну, результаты ракетного обстрела, например. Трупы, кровь... Короче, все ужасы войны. Я их, сволочей, накормлю человечиной!

– Кого?

– Политиков!

– Спроси у Саши. – Иван попытался пройти, но Тимофей повис у него на рукаве.

– Просил – не дает! А у меня монтаж...

– Скажи оператору, я разрешил. – Иван отпихнул новоявленного аналитика и побежал вниз. – Дать кусок сочного мяса...

Вечером Надя вошла в свой подъезд, медленно поднялась по лестнице, постояла у собственной двери. Неохотно достала из сумочки ключи, открыла замки и вошла в переднюю. Квартира была обыкновенной «хрущевкой» с раздельными комнатами. Не включая света, постояла, прислонясь к стене, не глядя, привычным жестом положила сумочку на зеркальный столик.

Вдруг ей показалось – кто-то есть в квартире!

Она включила свет, спросила тихо:

– Я пришла... Кто дома? Папа?

Ей снова послышались шаги.

– Кто здесь?

Надежда включила свет на кухне – пусто. Щелкнула выключателем в одной комнате, во второй – померещилось...

Успокоившись, медленно сняла плащ, сапоги, включила на кухне газ, поставила чайник.

И сразу же вспомнился эпизод, как на этой же самой кухне стоял Андрей и готовил утренний кофе. Он был в трусах и рубашке, молол зерна на ручной кофемолке, а чайник в это время свистел на газовой плите. Он переставил его на другую конфорку – обжегся. Потом всыпал кофе в турку, налил кипятка, уже по-человечески взяв ручку чайника прихваткой, поставил на огонь и открыл холодильник – достал сливки.

Надежда наблюдала за ним с порога спальни и улыбалась...

И сейчас она стояла и улыбалась точно так же.

Надя спохватилась, пошла в комнату и стала переодеваться. Долго копалась на полке в шкафу, подыскивая что-нибудь старенькое и рабочее, – выудила тресс телесного цвета, еще тех времен, когда занималась бальными танцами. Растянула его, осмотрела и вдруг, решительно скинув с себя белье, с удовольствием влезла в него, вползла, как змея, и встала перед зеркалом.

– Надо же! Налез!

Сделала несколько профессиональных разминочных движений, помахала ногами выше головы и осторожно села на шпагат.

– Есть еще порох...

Но тут опомнилась, сообразив, что шторы на окнах открыты, а напротив светятся окна, начала задергивать и подняла столб пыли.

– Мерзость запустения!

Легко запрыгивая на подоконники, стала снимать шторы, спускала их на пол осторожно, но все равно расчихалась, развеселилась и даже рассмеялась...

Собрала шторы, отнесла в ванную, запихнула в стиральную машину и включила программу.

Процесс пошел...

Потом достала из шкафа пылесос и направилась в спальню, где было ковровое покрытие, но вспомнила, что надо сменить белье на постели.

Решительно вытряхнула одеяло из пододеяльника, стащила наволочки с двух подушек, потянула простыню и увидела, как из-под нее выпали презервативы.

Она подняла упаковку, села на кровать, разорвала пленку, достала презерватив. Распустила его и, неожиданно опять засмеявшись, стала надувать.

Получился большой белый шар.

Она помахала им над головой, будто на празднике, но едва коснулась рукой, как он лопнул – должно быть, накололся на перстенек.

А Надежда легла на кровать, медленно, словно озябнув, сжалась в комочек и замерла...

Была весна. То самое состояние природы, когда снег не стаял, еще бежали ручьи, но уже пробивалась трава, пригревало солнце и пели птицы. Тепло было призрачным, обманчивым – чуть доверишься, снимешь верхнюю одежду, но дунет ветерок – и вот тебе воспаление легких. В лучшем случае простуда...

Им было жарко. Надежда обвязала курткой талию, а Андрей и вовсе шел в майке. Они бродили по парку обнявшись, как старшеклассники.

– Мне понравился твой отец, – признался Андрей. – Жаль, мало пообщались. В следующий раз мы обязательно поедем к нему. Надолго.

– Когда он будет – следующий раз? – грустно вздохнула Надежда.

– Скорее всего осенью.

– Как долго ждать...

– Ничего, лето пролетает быстро. А в октябре у меня законный отпуск. Почти два месяца!

– Не верю! – засмеялась она.

– Вот увидишь! Мы с тобой поедем сначала к Игорю Александровичу, а потом в Головино, к старикам. Будем ходить на рыбалку и за грибами.

– Два месяца?

– Нет, еще надо навестить мою маму в Белореченске, – мечтательно сказал он. – А там рукой подать до Черного моря. Научу тебя нырять с аквалангом, станем собирать раковины с морского дна... А еще там можно найти совершенно целые греческие амфоры.

– Не верю...

Теперь и он засмеялся:

– Да я сам не верю! Я еще ни разу не был на морском дне. Но очень хочется... А еще у мамы есть сад. И в ноябре там поспевает виноград. Мы с тобой станем его собирать, давить и делать вино.

– Ты сказочник, Сережа, как мой папа.

– Хоть помечтать. Я еще не собирал виноград и не делал вина. Но когда-нибудь, например, во второй жизни, сделаю обязательно.

– А где твой отец?

– В Афгане погиб.

– Прости...

– Двадцать лет прошло, я уже привык...

Потом они сидели в беседке и дружно зябли: внезапно наплывшие облака скрыли солнце. Но холод их нисколько не беспокоил – чем теснее они прижимались друг к другу, тем сильнее кружилась у обоих голова...

И снова шли по аллеям, стараясь свернуть подальше от таких же гуляющих пар, компаний и одиночек.

А после на безлюдной поляне танцевали вальс и громко хохотали, да так, что приходилось, сгибаясь пополам, останавливаться...

И потом было утро, Андрей варил кофе на кухне, а Надежда исподтишка наблюдала из-за полуприкрытой двери спальни.

Андрей разлил кофе по чашкам, поставил их на поднос и понес в спальню. Надежда нырнула в постель и сделала вид, что спит. Он опустил поднос на тумбочку, встал на колени перед кроватью и стал смотреть на нее, подперевшись кулаками.

– Знаю, что ты не спишь, – тихо проговорил он. – А только притворяешься. Я чувствовал твой взгляд, пока был на кухне.

Она открыла глаза, но даже не пошевелилась. Он поставил чашку на ладонь.

– Никому еще не приносил кофе в постель.

– Удивительное совпадение, – приподнимаясь, то ли в шутку, то ли серьезно отозвалась она. – А я мечтала, чтобы кто-нибудь когда-нибудь подал мне утром кофе. Даже загадала: кто это сделает, за того и замуж пойду.