Костяное царство. Страшно быть богом - Лада Валентиновна Кутузова

утешало: пробираясь здесь, они с Мореной как бы шли и по Серебряному царству, приближаясь ко дворцу, где находилась живая вода.

– Значит, так. Мара выдернула пласт территорий из Яви и закольцевала его. Если кто проваливался сюда, выбраться не мог – это как день сурка. Но ты сумела сдвинуть время, и это хорошо.

– Ты уверена?

– Да. Оно изменилось, и есть надежда, что догонит наше, тогда нас выбросит обратно.

Лада мысленно повторила услышанное. Вроде все сходилось.

– А как ты думаешь, Лель с Посвистом сюда попасть не могли?

– Вряд ли, – ответила Морена, – иначе бы мы знали об этом. Мне кажется, этот кусок Яви не очень большой, Маре такое не под силу. В общем, план такой: идем в следующую деревню и там тоже активно меняем задуманное мамой.

Лада кивнула. Хоть бы все получилось! Ей совсем не улыбалось застрять в этом мире. В прошлый раз она была с Хладом, но тот знал, что делать. А Морена только предполагает – она и сама не в курсе, что навертела ее мать.

Они прошли некоторое время молча, каждая погрузилась в свои мысли.

– Хорошо, что мы вместе, – произнесла Лада. – Я бы одна не сообразила, что делать. Да и быть одной как-то не хочется.

– Да-а, Посвисту в свое время очень повезло, что у него брат появился, – невпопад ответила Морена.

– Это ты про то время, когда Макошь ходила беременной и не хотела рожать сначала Посвиста, а потом и Леля? – догадалась Лада.

– Ага. Прикинь, сколько он сидел в ее утробе совершенно один. Мне кажется, еще немного, и он сошел бы с ума. Поэтому он так придерживается правил, чтобы не скатиться в безумие. Посвист – все как положено.

Она произнесла эти слова с насмешкой и горечью.

– Ты его не любишь? – утвердительно спросила Лада.

– Ага. Но тут трудно не догадаться. Думаю, у нас с ним взаимно: он ревнует Леля ко мне. Плюс, не может себе простить, что Лель готов нарушить правила, а он нет.

Лада насторожилась:

– Ты про что?

– Да была одна история. Я подробностей не знаю, Лель совсем немногое рассказывал. Это связано с одной девушкой из Берендеева царства, ее вроде Настасьей звали.

…Ее звали Настасьей. Выяснить это не составило труда. С ней и двумя ее подружками Посвист столкнулся, когда спешил к Берендею. Девушки выскочили из-за угла, и одна из них врезалась прямо в него.

– Ну, Настасья, такого парня подбила! – засмеялась ее подруга.

А та и не вздумала смущаться:

– А то! У меня глаз – алмаз, на красивых парней наметан.

И подмигнула Посвисту. Вот тут он и пропал. Сам себе объяснить не мог, на что запал: девушка как девушка. Среднего роста, чуть пухленькая, волосы светло-рыжие, а лицо сплошь усыпано веснушками. Так и стоял столбом, пока она с подружками не скрылась с глаз.

После визита к царю Посвист пошел на ярмарку. И дел там у него никаких не было, а ноги сами понесли. Ходил, шею вытягивал: не видно ли Настасью? И тут сзади его окликнули:

– Эй, парень, потерял кого?

Он оглянулся: она! Так и познакомились. Только не признался Посвист, что он бог. Сказал, что из дальнего села приехал на торжище. Прогуляли весь вечер. Никогда Посвисту не было так хорошо, как тогда. Договорились, что свидятся через неделю.

Посвист летал на крыльях любви, а Лель не упускал возможности подшутить над братом. Тот не обращал внимания на подколки брата, для него существовала только Настасья. Бог ветра выяснил, что она дочь кузнеца, и ее дар – вышивание. Одежда, которую она украсила узором, ценилась многими.

Вскоре Посвист без Настасьи и жить не мог.

– …Они полгода так встречались, – продолжила Морена. – А потом обо всем узнал Перун.

Она вздохнула.

– И? – Ладу съедало нетерпение: что же произошло дальше?

– А ничего. Перун объяснил Посвисту, что жениться на обычной девушке глупо – она не пара богу. Вскоре состарится, а Золотое царство, где растут молодильные яблоки, захвачено Чернобогом. Посвисту захочется продлить жизнь жены, и он развяжет войну с темными богами, которые не останутся в стороне. Так что равновесие будет утеряно.

Морена помолчала мгновение:

– Все это он вывалил на Посвиста. Будь бы это Лель, он бы не послушал отца, но Посвист уважал отчима. Да и равновесие для него было не пустым звуком. Он перестал встречаться с Настасьей.

Лада смахнула непрошеную слезу: какая же печальная история. Ну почему Посвист не настоял на своем? Разве за любовь не стоило побороться?

– А с ней что случилось? – любопытство не успокаивалось. – Вышла замуж, родила детей?

– Нет, – ответила Морена. – Настасья так и осталась одна. Посвист навестил ее перед смертью, она приняла его за его же внука. Мне кажется, он жалеет, что не ослушался Перуна. Так бы он был женат и счастлив, дети бы были, пусть и полубоги. Тем более что, если провести их через Правь, они станут полноценными богами, если, конечно, не погибнут.

– Да и мы сейчас на пороге войны с темно-богами, – добавила Лада. – Все к этому и пришло.

– Да, такие ошибки не прощаются. И потому Посвист не может примириться, что у Леля все складывается по-другому.

Лада была не согласна с Мореной: Посвист не завидовал брату, он за него переживал. Если бы бог ветра доверял темной богине, он с чистым сердцем благословил бы Леля на союз с Мореной. Но Посвист подозревал темную богиню в неискренности, потому и хотел, чтобы Лель с нею расстался. Да-а, Перун, наверное, тоже желал Посвисту только самое лучшее. А вышло, как всегда, не очень.

Интересно: а если бы на месте Настасьи была она, а на месте Посвиста – Хлад, что бы у них получилось? Стал бы Хлад добывать яблоки или отказался бы от Лады? Все же развязать войну ради любимой не каждый решится. Да и стоит ли любовь несчастий? Ведь страсть Париса к Елене Прекрасной не принесла ничего хорошего ни ему, ни его стране. Но вот помечтать об этом… Лада почувствовала, как ее окатывает холодом – сработала броня, и тут же мысли о Хладе сменило равнодушие: он далеко, и нечего о нем вспоминать.

Морена думала о своем.

– Знаешь, я впервые ощутила, каково это – быть простым человеком. Когда зависишь от других, когда сам во многом беспомощен. Когда можешь заболеть, когда голоден. Быть богом намного лучше.

– А мне нравится быть человеком, – ответила Лада. – Всего боишься, с одной стороны, а с другой – все интересно и любопытно. И да, мы болеем, можем