Командиры крылатых линкоров (Записки морского летчика) - Василий Минаков

Доблестный, замечательный экипаж! Каждый из четверых — настоящий герой.

И вот — с задания не вернулись...

* * *

В тот же день, 19 декабря, шесть экипажей полка вылетели на обеспечение действий наших боевых кораблей, проводивших ночной обстрел портов Феодосия и Ялта. Из-за сложных метеоусловий подсвечивание портов светящими бомбами и корректировка артиллерийского огня не удались. Бомбоудар как отвлекающий маневр был выполнен только по порту Феодосия экипажем старшего лейтенанта Бабия.

На обратном пути корабли прикрывались четырьмя экипажами, вылетевшими перед рассветом. Одна пара сопровождала эскадренный миноносец «Незаможник» и сторожевой корабль «Шквал», вторая — лидер «Харьков» и эскадренный миноносец «Бойкий».

Во второй половине дня 20 декабря наш самолет был направлен на поиск экипажа Клименко. Кроме того, мы должны были произвести разведку погоды и фотографирование портов Феодосия и Ялта: командованию флота необходимы результаты ночного артиллерийского обстрела.

Вместо заболевшего Коли Панова летел сержант Павел Лелеко — опытный стрелок-радист из отличного, слаженного, пользующегося заслуженным доверием экипажа старшего лейтенанта Бабия.

Задание сложное. Перед вылетом я обратил внимание всех членов экипажа на то, чтобы быть особенно осмотрительными: надо ожидать, что после вчерашнего обстрела Ялту и Феодосию будут усиленно прикрывать истребители, а над морем возможны встречи с самолетами-разведчиками [68] противника, рыскающими в поисках наших кораблей.

Феодосийский залив оказался закрытым низкой облачностью. Решил снизиться. Но и на высоте двадцати-тридцати метров над водой видимость из-за тумана была крайне ограниченной. Сфотографировать порт не удалось.

От мыса Меганом до траверза Гурзуфа летели вдоль берега. Сколько ни всматривались в поверхность моря, нигде не было видно ни шлюпки, ни каких-либо предметов, указывающих место аварии самолета...

К Ялте подошли с запада, прикрываясь нижним краем облаков, так что наше появление оказалось полной неожиданностью для противника. С высоты тысячи метров отлично сфотографировали порт и визуально зафиксировали, что в нем находятся один тральщик, три самоходные баржи и до полутора десятков мелких судов. Четыре стокилограммовые бомбы, сброшенные Гришей, разорвались в северной части порта, накрыв портовые сооружения. О наличии плавсредств Лелеко немедленно доложил на землю радиограммой.

— Почаще бы так зевали фрицы! — подвел итог действиям Жуковец.

— Привыкли к шаблону, — пояснил штурман. — Избаловались...

— А кто их избаловал? — задал ехидный вопрос Лелеко. И тут же: — Самолет справа!

— Заболтались!..

Нет, противник был обнаружен вовремя. «Юнкерс-88», пересекая наш курс, летел в сторону Крыма. Очевидно, возвращался с разведки.

— Стрелку-радисту смотреть за воздухом, воздушному стрелку продолжать поиски на воде!

В море всматривались мы все. С надеждой, с боязнью. С надеждой найти товарищей в живых. С боязнью [69] обнаружить что-либо, свидетельствующее о их гибели...

Нет. Ничего.

Остается надежда...

Полет с ветеранами

К аэродрому подлетали в сумерках. Низкая облачность, дождь...

У капонира нас ждал весь технический экипаж. По лицу Белякова видно было, что он чем-то озабочен.

— Все в порядке, командир?

— В порядке. Боишься, что много дырок привез?

— На этот раз да, командир. Задание получил: срочно подготовить машину к ночному вылету, подвесить тринадцать ФАБ-сто. Срок — тридцать минут, тут не до дырок...

Я только присвистнул. Дела...

— Давай, Миша! Оставлю стрелков тебе в помощь.

В штабе майор Сергей Павлович Колесин, выслушав наш доклад, приказал штурману нанести на план порта обнаруженные плавсредства.

— Сами и полетите бомбить. Мы уже подготовили по вашей радиограмме четыре экипажа. Ваш — пятый. Готовьтесь!

— Есть!

Из дверей вынырнули в кромешную тьму. По-прежнему моросил дождик.

— Перекусить не забежим, командир?

— Некогда, Гриша! Сообразят там стрелки что-нибудь...

У машины нас ждал Беляков.

— Самолет к боевому вылету готов!

— Молодцы!

Однако ночной полет не состоялся. Прибежал посыльный: [70] из-за плохой погоды задание отложено до утра.

— Ну вот, теперь можно и поужинать...

Наутро отправились на задание в составе четырех самолетов. Группу возглавил сам подполковник Канарев. Ведомые — капитан Бесов, старшина Литвяков и я. С Бесовым летел в качестве воздушного стрелка замполит полка майор Забежанский.

К крымскому берегу летим над морем. Впереди меня — машина Бесова. Чувствуется, что летчик утратил навык: неуверенно выдерживает дистанцию, интервал. Ничего удивительного: это первый его боевой вылет после тяжелого ранения.

Я даже помню, как это было.

В тот день, 24 августа, мы вместе с гвардейцами наносили бомбоудар по скоплению войск в станице Неберджаевской. Небо кипело от разрывов, бомбардировщики прорывались к цели буквально сквозь стену огня...

Вот появились и вражеские истребители. Группу гвардейцев атаковали семь «мессеров», нашу — четыре. Мы уже успели отбомбиться и в коротком бою отбились, не понеся потерь. Больше того, на счету моего экипажа появился первый сбитый «мессер» — его меткой очередью сразил Николай Панов.

Гвардейцам пришлось труднее. Группа, ведомая командиром полка подполковником Токаревым — теперешним нашим комбригом, — как раз заходила на цель, когда на нее навалились истребители. Одна из машин — летчика Федора Шапкина — была сбита и приземлилась на территории противника. В самолете Токарева осколком снаряда пробило консольный бензобак, загорелась плоскость. Отважный командир не сошел с боевого курса, пока его штурман майор Толмачев не сбросил бомбы точно по цели. Затем опытный летчик умелым маневром вышел из боя, перелетел передний край и посадил горящую, с поврежденным шасси, машину на одно [71] колесо на ближнем аэродроме Мысхако. Самолет был спасен и уже вечером того же дня смог перелететь на свой аэродром...

Самолет командира звена капитана Бесова был тяжело поврежден истребителями, сам Бесов ранен в обе ноги. Штурман, капитан Николай Крыхтин, тоже ранен в ногу, стрелок старший сержант Михаил Дробот — в живот. Истекая кровью, отчаянными усилиями воли удерживая сознание, герой летчик сумел довести почти неуправляемую машину до своей территории и посадить в Геленджике...

Теперь он совершал свой первый боевой вылет после трехмесячного перерыва. Важный момент в жизни летчика. После ранения вообще бойцу в бой идти трудно, а тут еще и утрачен навык. Да и ноги, как их ни тренируй... На земле оно, может, и незаметно, а при управлении тяжелой машиной ноги значат не меньше рук. Психологически важный момент. Даже при маленькой неудаче можно надолго утратить уверенность. Вот ведь с перебитыми ногами сумел тогда посадить самолет на одно колесо, а теперь в строю «гуляет»...