Пьяная Россия - Элеонора Кременская

Свисток был замечателен своей собственной точкой зрения на Евангелие. Он даже изобрел новые десять заповедей и обычно говорил так:

«Первая заповедь, не проходи мимо мучающегося похмельем и не имеющего денег на сто грамм, а опохмели мученика дабы он, если что, мог опохмелить тебя. Вторая заповедь, чужой труд уважай и даже последнему пропойце просто поднесшему тебе тяжелые сумки до подъезда, налей стаканчик водочки, не забывай, что и он на твоем месте поступил бы с тобою точно также, как ты с ним. Третья заповедь, не ругай пьяницу просящего милостыню, а подай и помни, что и ты можешь как-нибудь докатиться до нищеты и быть может этот же пьяница вспомнит о тебе и подаст тебе копеечку. Четвертая заповедь, не проходи в холодные дни года мимо пьяного упавшего на улице, а подними и протащи до теплого подъезда, приткни к батарее, потому, как и ты можешь нечаянно упиться и упасть на улице, а все прочие пройдут мимо, и ты несчастненький погибнешь от переохлаждения. Пятая заповедь, не одаряй пьяницу ненавидящим взглядом и не шипи на него, помни, что и ты можешь также выписывать зигзаги после праздничного застолья и на тебя также будут шипеть прохожие, а это неприятно. Шестая заповедь, не обижай пьяного, ни словом, ни избиением, потому как… Седьмая заповедь, не кичись перед пьяным здоровым образом жизни и тем, что ты-то вот не пьешь горькую, еще неизвестно, кто из вас первым сыграет в ящик. Восьмая заповедь, просящему у тебя хлеба пьянице не откажи и тебе может статься он сам или кто другой тоже подаст, когда наступят плохие времена. Девятая заповедь, не вызывай полицию на пьяные застолья соседей с песнями и горлопанством, а возьми бутылку и присоединись к ним и будешь счастлив. Десятая заповедь, принимай пьяницу таким, каков он есть и не пытайся его изменить…

Такова была новая программа Свистка и он часто выступал в свою пользу посреди таких же, погибших алкоголиков, и доказывал им, что его десять заповедей, как раз и могут быть выполнены, не то что христовы. С ним соглашались и не соглашались.

Дед Марка любил послушать Свистка, но в споры с ним не вступал, он был подавлен лекарствами и обстановкой закрытой психиатрической больницы с решетками на окнах. Он был уже в возрасте и произошедшую с ним перемену переживал, как личную трагедию.

Однако, Свисток ему нравился и он исповедался ему в произошедшем с ним случае и в остальном тоже исповедался. Все рассказал. Свисток внимательно выслушал, не перебивая, нисколько не усомнился в сверхспособностях Роберта и вообще во всем рассказе деда увидел нормальную логику нормального человека. А про неизвестное существо с большой головой сразу уверенно заявил, что это черт. Дед еще не поверил, в его представлении черти должны быть с рогами и с вилами. На что Свисток, минуточку подумав, покачав головой, возразил, мол, черти бывают разные, а рога им нужны для устрашения глупых верующих. И, вообще о чертях он наслышан от своих друзей и товарищей, часто по пьяному делу сталкивающимися с ними. Бывало даже черти гомонящей толпой возникали, вдруг, посреди пьяных компаний и вырывали бесцеремонно из рук выпивох стаканы с водкой, а потом безобразили, орали и вопили, пока соседи не вламывались вместе с полицаями, находя перепуганных пьянчуг в шкафах и под кроватями, где они пытались спрятаться от хулиганов из преисподней. Существо было чертом!

И Свисток победоносно посмотрел на деда. Оба они как-то почувствовали несомненное доверие друг к другу и будто два заговорщика склонили головы, о чем-то шепчась. Изредка, они в испуге оглядывались на редкий всхрап соседей по палате. Впрочем, обоим казалось, что их никто не слышит. Но их, безусловно, подслушивали. По палате мелькала некая черная тень, заметить ее было затруднительно, разве что краешком глаза. И Свисток нет-нет, да и замолкал, вглядываясь с подозрением в какой-нибудь темный угол палаты, освещенный только отсветом далекого уличного фонаря. А оттуда, из угла на него, не мигая, глядели глаза, но вот прошла секунда, скользнула тень и опять вроде бы никого не стало…

Выяснив все, что надо, черт вступил в туннель и помчался со всею возможною скоростью, гораздо, правда, превышающей всякую известную физикам скорость. Таким образом, он уже через две секунды стоял перед Робертом, на другом краю города.

Черт хотя и выглядел черной тенью для всех прочих, не был черным или красным, он предпочитал скорее белый цвет. И потому был едва ли не белокожим… Одежду он не приветствовал, но все же явился к Роберту облаченным в белую простыню и потому вызвал у Роберта ассоциацию с привидением. Черт этот не был ангелом изначально, лет сто назад он сам жил на Земле человеком, работал доктором, имел богатую практику и весьма больных пациентов, но, конечно, служил Сатане, будучи колдуном, иначе, как бы он стал чертом после смерти?.. Однако ему не мешала ныне его человеческая суть, за сто лет бесконечного вращения посреди малых ангелов он сам совершенно обратился в ангела, хотя поначалу ему и трудновато пришлось. Вначале он никак не мог встать на волну ангелов. Есть люди с медлительной задумчивой энергетикой водной стихии. Они бывают счастливы только в воде, их комфортное существование зависит от моря или от рек, даже иногда зависит от веселого журчания ручейка, таковы, например, рыбаки. Есть люди с энергетикой леса, они мудры и спокойны, они не могут жить без воздуха сосен и не вылезают ни летом, ни зимой из лесных зарослей и кажется, еще немного и они сами зашумят свежей листвой, таковы, например, лесники и ягодники с грибниками. Есть люди, которых обзывают дачниками. Они – потомки крестьян, их притягивает земля и они готовы умереть посреди своих грядок, что уж говорить о настоящих крестьянах живущих бескрайними просторами спелой пшеницы и небольшими теплицами с поспевающими краснобокими помидорами. Есть люди, слившиеся с энергетикой животных. Они и сами лают или мяукают со своими домашними питомцами, и разговаривают с ними, и стараются понять их, наладить контакт. Одним словом, есть люди…

Черт завидовал белой завистью Роберту, Роберт мог встать на волну любого человека и понимал ангелов. Помогать ему в связи с последним обстоятельством жизни было одно удовольствие.

Выслушав доклад черта, Роберт призадумался. Дед Марка вызывал у него массу вопросов.

Сумасшедшие или нет, но такие люди, как этот дед привлекали своей хаотичной ни к чему не приспособленной энергетикой, воинов Бога. А воины Бога могли нанести большой урон, вплоть до смерти, Марку. Лучше уж совсем не привлекать их внимание, нежели все время быть у них на виду. Недаром, монашество предпочитает в церквах, там, где стоят самые неподкупные ангелы Бога – Стражи, прокрадываться незаметными тенями по стенкам. В руках четки, которые они торопливо перебирают, шепча иисусову или богородичную молитву. Глаза вперены в пол. Монахи знают, что опасны не ангелы Люцифера, а как раз, наоборот, ангелы Бога, Адонаи…

Черт молча, ждал решения Роберта. Хотя сам он уже принял решение, но все-таки ждал, а совпадет ли его точка зрения с точкой зрения Роберта. Совпало! И черт пошел с легкой душой исполнять задуманное…

8

Дед Марка спал и ему снился сон. Поразительный, неправдоподобный сон.

Он видел воду и солнце. Блики солнечного света так и ослепляли его. Он плыл, разгребая податливую прохладную стихию мощными гребками и опять чувствуя себя молодым.

Он перевернулся на спину, чтобы раскинув руки и ноги, уставиться в проплывающие над головой облака, но замер. К берегу подходила она. Его первая любовь.

Дыхание у него перехватило, и он поднырнул, стремясь быть не замеченным ею.

Он купался в своем потаенном месте голышом. В тихой заводи реки, где плавали лениво белые кувшинки и нет-нет, да и плескала хвостом крупная рыбина, охотящаяся на зазевавшуюся стрекозу, он любил мечтать и предаваться умопомрачительным фантазиям о других мирах. Его любимыми писателями были Герберт Уэллс и Жюль Верн.

Здесь, под купами задумчивых деревьев и разросшихся кустарников он мог мечтать бесконечно. Иногда ему казалось, что он сам со всеми своими мыслями и чувствами растворяется в водной стихии и превращается в некое прозрачное существо и только одно удерживало его на земле, она…

Между тем, она подошла к самой воде, скинула босоножки, потрогала боязливо пальчиком ноги, не холодная ли. И улыбнулась, вздохнула свободно, и легко дыша. Ее руки потянулись к вороту летнего платья, расстегнули пуговицы.

Он затаил дыхание.

Она подняла руки и стянула платье через голову. Скатились на землю ее шпильки и волосы роскошными волнами упали каскадом на ее плечи и на спину. Она не обратила внимание на потерянные шпильки, только рассмеялась. Под платьем оказались белые трусики, но грудь была обнажена.