Тайна сталинских репрессий - Север Александр

Ответ: Было несколько вариантов. Один из них заключался в том, что когда организация правых, совместно с блоком троцкистов и зиновьевцев, будет готова к захвату власти, они должны были дать мне об этом знать, и я осуществил бы это технически. Для этого имелся в виду арест моими силами членов Советского правительства и руководителей партии и создание нового правительства из состава заговорщиков, преимущественно из правых. В 1935 году это было вполне реально: охрана Кремля, его гарнизон были в моих руках и я мог бы это совершить. В этом направлении мною были приняты и соответствующие меры.

Вопрос: В чем они заключались?

Ответ: Я дал указания Паукеру приближать к себе командный состав Кремлевского гарнизона. Я сам вызывал к себе ряд командиров. Так как комендантом Кремля был Ткалун, не наш человек, назначенный Наркоматом обороны, я пытался и его также приблизить к себе. В отношении его Паукер также имел указания обхаживать его, приручить его к нам. И Паукер, правда не совсем умело, это делал, так как у них часто бывали стычки. Если бы не удалось Ткалуна завербовать, его легко было бы в нужный момент локализовать, убрать.

Вопрос: Ткалуна удалось завербовать?

Ответ: Нет. Но это имелось в виду в дальнейшем. Кроме указанных мероприятий в отношении Кремлевского гарнизона, я приказал Паукеру отобрать 20–30 человек из особо преданных ему и мне людей из Оперотдела, тренировать их в ловкости и в силе, не вводя их в курс дела, держать про запас.

Вопрос: Для каких целей?

Ответ: Я имел в виду использовать их в момент выполнения нами переворота, для непосредственного ареста членов правительства. Паукер докладывал мне, что людей таких он частично отобрал и с ними работает.

Вопрос: Кто эти люди? Назовите их.

Ответ: Я лично фамилии их не знаю. Это надо будет спросить Паукера. Я хочу только предупредить вас, что люди эти никакого представления не имеют о целях и задачах, которые перед ними могли быть поставлены. Во всяком случае, Паукер мне не говорил, что посвящал их в это.

Вопрос: Вы заявили, что у вас было несколько вариантов осуществления заговора. Вы назвали пока один из них. Каковы остальные варианты?

Ответ: Другой вариант, менее четкий, который явился результатом начавшегося разгрома троцкистско-зиновьевского блока и правых, после убийства Кирова. Убийство Кирова, о конкретной подготовке которого я не знал, вызвало ко мне естественную настороженность в ЦК. Я был поставлен под контроль Ежова, который нажимал на меня и требовал полного разгрома организации троцкистов, зиновьевцев и правых. Я боялся идти на это, во-первых, потому что не хотел лишить себя широкой базы для осуществления заговора, и, во-вторых, потому что я боялся в связи с этим собственного провала. Все, что я и мои сообщники (в первую очередь Молчанов) могли сделать для торможения дела ликвидации этих организаций, мы сделали. Но это не удалось, Ежов нажимал, и мы вынуждены были идти на дальнейший разворот дела, на дальнейшую ликвидацию. Это был период 1935–1936 годов, когда перспектива военной опасности была очень реальна и близка. Так вот, второй вариант нашего заговора был связан с этими перспективами близости войны.

Вопрос: В чем конкретно заключался ваш второй вариант захвата власти на случай войны?

Ответ: Если в первом варианте речь шла об осуществлении заговора совместно с правыми и по их инициативе, то второй вариант, как я уже показал, был вызван фактически совершившимся под нажатием ЦК разгромом сил блока троцкистов, зиновьевцев и правых, которые таким образом выпадали из моей игры, и тут-то совершилась моя переориентировка на немцев как на реальную силу. Мне казалось, что на случай войны СССР с Германией и Японией Советскому правительству придется столкнуться не только с военной силой своих противников, но и с крестьянскими восстаниями у себя в тылу. На фоне этого будут активизироваться контрреволюционные организации, и в первую очередь троцкисты, зиновьевцы и правые. Поражение СССР в войне мне казалось возможным. А поражение неизменно влекло бы за собой и перемену правительства, состав которого был бы продиктован победителями, в данном случае Германией. Вот почему, желая себя застраховать и играть определенную роль и в будущем правительстве, я имел в виду наладить контакт с германскими правительственными кругами.

Вопрос: Вы не только думали наладить контакт, но и фактически уже установили его?

Ответ: Нет, личных связей с немцами у меня не было, но возможно, что немцы знали о моих планах.

Вопрос: Каким путем?

Ответ: Через Воловича, связанного с германской разведкой. Кроме того, о необходимости ориентироваться на немцев намекал мне Радек.

Вопрос: Когда и где вы поговорили по этому поводу с Радеком?

Ответ: Он приходил ко мне летом 1936 года.

Вопрос: Зачем он к вам приходил?

Ответ: Радек пришел ко мне в момент разворота операции по троцкистам и спросил меня, насколько я далеко пойду в ликвидации организации. Я сообщил Радеку, что положение таково, что придется далеко идти, возможно, и до полной ликвидации, и тут я ничем не смогу помочь, так как я нахожусь под строгим контролем Ежова.

Вопрос: Чем объяснить этот визит Радека к вам? Разве вы были связаны с ним ранее?

Ответ: Нет. Личных связей с Радеком у меня не было, роль его в троцкистской организации мне, конечно, была известна, но меня удивило, откуда Радек знает о моей роли. Мое недоумение рассеял сам Радек, заявив, что он пришел ко мне от Бухарина.

Вопрос: Что же вам сказал Радек о своих связях с немцами?

Ответ: Он сказал мне, что ситуация сейчас такова, что нужно ориентироваться на немцев и что он лично связан с немецкими правительственными кругами. При этом он даже назвал мне фамилии лиц, с которыми он связан.

Вопрос: Каких он вам назвал лиц?

Ответ: Сейчас не помню этих фамилий.

Вопрос: А для чего вам Радек это говорил?

Ответ: Сказать по правде, я сам этого не понял, но у меня создалось впечатление, что Радек этим хотел подчеркнуть, насколько важно сохранение его лично, поскольку в его руках были связи с немецкими правительственными кругами. Это мое впечатление подкрепилось еще и тем, что Радек, уходя от меня, заявил, что если мне понадобится его помощь, то он всегда готов к услугам. На этом беседа закончилась.

Вопрос: Только этим и ограничилась ваша беседа с Радеком?

Ответ: Да. Только этим. Это был короткий разговор, потому что в тот момент сама по себе встреча с Радеком была чревата возможностями провала для меня.

Вопрос: Все же не ясно, как конкретно вы мыслили осуществление варианта заговора на случай войны и в связи с немцами?

Ответ: Конкретно разработанного плана у меня не было, но я предполагал при этом варианте войти в сношение с германскими правительственными кругами, которые оказали бы непосредственную помощь в осуществлении заговора. Лично с немцами я связаться не успел, так как в сентябре я был отстранен от работы в Народном комиссариате внутренних дел.

Вопрос: С уходом из НКВД ваша предательская, изменническая деятельность не изменилась. Вы продолжали активно руководить заговором и принимали меры к сокрытию следов ваших преступлений в НКВД.

Ответ: Да, это так. Уход из НКВД явился для меня и моих сообщников неожиданностью. Появилась реальная опасность раскрытия моих преступлений, тем более наркомом был назначен Ежов – человек, которого я все время боялся. Обстановка складывалась для меня крайне неблагоприятно. Поздно было говорить и даже думать об отказе от заговора, слишком далеко я зашел. Я предвидел еще и то, что авторитет, власть и влияние, т. е. все то, чем я сдерживал замкнутый круг преступников от провала, после смещения меня с поста наркома внутренних дел быстро исчезнет. Провал был весьма реален. Ко мне растерянно приходили мои сообщники и спрашивали: «Что делать? Как быть?» Я говорил им: «Оставайтесь на местах, вы мне здесь нужны будете».