Тайна сталинских репрессий - Север Александр

Ответ: Тут свою роль сыграли два фактора. Во-первых, переживаемые страной трудности и возможность, как мне казалось, в связи с этим прихода к власти правых. Поэтому мне нужно было проявить некоторую активность и подчеркнуть свою солидарность с ними. Во-вторых, мое положение в ОГПУ в то время до некоторой степени пошатнулось. Это было в период работы в ОГПУ Акулова. Я был обижен и искал помощи у правых.

Вопрос: Все же ответьте, как произошло назначение Молчанова начальником СПО?

Ответ: Вот на этом-то совещании у Томского и был поднят вопрос о необходимости принять меры к тому, чтобы не провалить работу правых, чтобы обеспечить им со стороны ОГПУ полную возможность разворота их деятельности на новой, значительно расширенной и активизирующейся основе. Стал вопрос о том, смогу ли я это сделать. Я ответил, что мне одному это трудно, что лучше бы всего посадить на Секретный отдел своего человека. И вот не то Томский, не то Фома, сказал, что начальник Ивановского губотдела ГПУ Молчанов известен им как правый, и его именно не мешало бы посадить начальником Секретного отдела. Это предложение я принял, и Молчанов был назначен начальником СПО ОГПУ.

Вопрос: Значит, назначение Молчанова начальником Секретно-политического отдела состоялось по решению центра организации правых?

Ответ: Да, так именно оно и было. Технически это было оформлено просто: я вызвал из Иваново Молчанова, сообщил ему о принятии организацией решения о назначении его в Москву начальником Секретного отдела, предупредил его, что он будет вызван Булановым для переговоров по этому вопросу, чтобы он свое согласие дал, ни слова не говоря о разговоре со мною. А на практиковавшихся тогда совещаниях зампредов у Менжинского я выдвинул кандидатуру Молчанова на должность начальника Секретного отдела. Кандидатура Молчанова возражений не встретила, и он был назначен.

Вопрос: Следовательно, и Молчанов знал, что он назначен начальником СПО ОГПУ решением центра правых?

Ответ: Да, я ему об этом говорил. В дальнейшем я сговорился с Молчановым о тактике нашей работы в ОГПУ.

Вопрос: О тактике предательства?

Ответ: Да. О тактике, которая заключалась в покрывательстве контрреволюционной деятельности правых, троцкистов и зиновьевцев. Я думаю, что не стоит здесь перечислять все факты, связанные с моей и Молчанова предательской линией, они теперь известны всей партии, да вряд ли все и вспомнишь. Известно, конечно, что, если бы не наша предательская работа в НКВД, центры зиновьевцев, троцкистов и правых были бы вскрыты в период зарождения – в 1931–32 годах. Агентурные материалы об их контрреволюционной деятельности поступали со всех концов Советского Союза во все годы. Мы шли на удары по этим организациям только тогда, когда дальнейшее покрывательство грозило провалом нас самих. Так было с Рютинской группой, которую мы вынуждены были ликвидировать, потому что материалы попали в ЦК; так было с бухаринской «школкой», ликвидация которой началась в Новосибирске и дело о которой мы забрали в Москву лишь для того, чтобы здесь его свернуть; так было с троцкистской группой И. Н. Смирнова, и, в конце концов, так продолжалось даже и после убийства Кирова. Надо признать, что даже в таких случаях, когда мы шли на вынужденную ликвидацию отдельных провалившихся групп организаций, как правых, так и троцкистов и зиновьевцев, я и Молчанов, по моему указанию, принимали все меры к тому, чтобы изобразить эти группы организациями локальными, и в особенности старались скрыть действующие центры организаций.

Вопрос: К системе вашей предательской работы и к отдельным фактам мы еще вернемся. Вы выше признали, что если бы не ваша и Молчанова предательская роль в ОГПУ-НКВД, то центры организации правых, троцкистов и зиновьевцев, вернее говоря, центры блока этих организаций можно было своевременно ликвидировать?

Ответ: Да, это, несомненно, так.

Вопрос: Значит, и убийство тов. Кирова могло быть предотвращено?

Ответ: Безусловно.

Вопрос: И вы это не сделали?

Ответ: Нет.

Вопрос: Значит, вы являетесь соучастником этого злодейского убийства?

Ответ: Нет, я это не могу признать.

Вопрос: У вас материалы о действующих террористических центрах были?

Ответ: Были.

Вопрос: Киров был убит ими?

Ответ: Ими.

Вопрос: Вы покрывали деятельность этих террористических организаций?

Ответ: Покрывал.

Вопрос: Как же вы смеете отрицать свое соучастие в убийстве тов. Кирова?

Ответ: Я не являлся соучастником этого убийства, но, несомненно, должен ответить за то, что не предотвратил убийства тов. Кирова.

Вопрос: Вопреки тому, что имели все возможности для предотвращения этого убийства?

Ответ: Да.

Вопрос: Вы являлись участником организации правых, а к моменту убийства тов. Кирова и участником блока террористических организаций. Вы сознательно покрывали подготовку убийства тов. Кирова?

Ответ: Вы должны понять, что в мои личные планы как народного комиссара внутренних дел, не могли входить такие разрозненные акты, как убийство тов. Кирова. Я же хорошо понимал, что такие акты могут привести если не к полному моему провалу как участника организации правых, то во всяком случае к моей полной ответственности как наркома, ведающего охраной правительства. Тут ничего, кроме проигрыша, для меня лично не могло выйти, а как раз к этому периоду мои личные планы шли довольно далеко и не совсем совпадали с планами блока.

Вопрос: Каковы были эти ваши личные планы?

Ответ: В 1932 году был окончательно оформлен блок троцкистов, зиновьевцев и правых. Вместе они, на мой взгляд, представляли собой довольно внушительную силу. В среде организации правых зрела мысль о дворцовом перевороте. Я лично в эти планы правыми не был посвящен. И мне было понятно почему: коль скоро речь шла о дворцовом перевороте, то здесь они могли обойтись и без меня. Охрана Кремля тогда была не в моих руках. Мне казалось, что, ежели им удастся прийти к власти, меня могут обойти. Некоторое недоверие ко мне они всегда питали, да и я сам не особенно доверял им. Наряду с этим, мне, зампреду ОГПУ, имевшему всестороннюю информацию, было видно, что соотношение сил в стране еще не таково, что можно рассчитывать на полный успех заговора против Советской власти тогда, в 1932–1933 годах. Но в дальнейшем агрессивность заговорщиков росла прямо пропорционально победам партии. Не исключена была возможность их успеха. И вот, чтобы не оказаться в дураках, я пришел к выводу о необходимости застраховать себя на случай удачи заговора правых и троцкистов и заставить их считаться со мною, как с реальной силой. И тогда я приступил к организации параллельного заговора против Советской власти в аппарате ОГПУ-НКВД.

Вопрос: Порвав с правыми?

Ответ: Как сказать, и да, и нет. Да, потому что от правых я скрывал эти свои планы; нет, потому что продолжал им помогать. Вот тут-то и проявилась двойственность моего положения, красной нитью проходившая во всей моей политической деятельности.

Вопрос: Какая тут двойственность? О какой двойственности вы говорите? Вы являлись врагом Советской власти, предателем внутри партии.

Ответ: Я говорю о двойственности моего собственного положения в организации правых. Я уже говорил выше, что боялся, что они могут, придя к власти, попросту выгнать меня, и именно поэтому я организовал параллельный заговор.

Вопрос: Вы говорите, что создали заговор против Советской власти внутри аппарата ОГПУ-НКВД. Вы, значит, имели сообщников среди чекистов?

Ответ: Конечно, имел.

Вопрос: Кого?

Ответ: О Молчанове я уже вам говорил, он был завербован мною давно. Кроме него, участниками организованного мною заговора против Советской власти являлись:

1. Прокофьев – зам. наркома внутренних дел.