Каменистая дорога - Ярослав Бабкин

Но не зная всего этого наш герой был вынужден отступиться от своей идеи пересечь залив вплавь и отправиться искать иной путь, что и привело его ко множеству неожиданных злоключений, о которых мы расскажем любознательному читателю в своё время.

Ведомство обер-прокурора занимало целый квартал на одной из главных улиц. Что вполне соответствовало разнообразию и широте исполняемых им функций по охране спокойствия и благополучия Борейской державы от всевозможных посягательств со стороны иностранных и, в особенности, её собственных подданных. Под отлогими металлическими крышами этого исполинского здания уместилось несколько судебных департаментов, управление корпуса жандармов, перлюстрационный кабинет его автократорского величества личной канцелярии, палата государственной цензуры и обширное хозяйство главного дворцового егермейстера. И это не считая казарм для двух эскадронов надворных жандарм с прилагающимися конюшней и псарней. Впрочем, казармы, конюшня и псарня занимали в основном уже пристройки, флигеля и подвалы.

Внешний облик здания с его массивными квадратными колоннами, лишёнными излишеств каменными стенами и тяжеловесными карнизами, полностью соответствовал наполнению. Являя миру геометрическую размеренность, холодную беспристрастность и гнетущую неизбежность борейского правосудия.

Внутренняя отделка и обстановка этой традиции тоже не изменяли — минимум декора, максимум размеров и пафоса. Бригида Аббе в задумчивости разглядывала идеально оштукатуренные стены и уходившие к заоблачным потолкам узкие окна. Начинавшее затягиваться ожидание прервал импозантный жандармский офицер в пепельно-сером мундире.

— Его высокопревосходительство примет вас, мать-проповедница, следуйте за мной.

Они миновали длинную и тихую приёмную, остановившись перед высоченными отделанными медью дубовыми створками. Офицер приоткрыл дверь и сделал приглашающий жест.

— Его высокопревосходительство будут с минуты на минуту.

Бригида слегка поклонилась и, зайдя в кабинет, скучающе огляделась. Здесь было уже не так официозно. Ряды книжных шкафов вдоль стен и огромный резной стол по центру слегка оживляли помещение. Пасмурного света, вливавшегося сквозь три высоких окна, не хватало на все обширные пространства комнаты и у дальней стены мерцали жёлтым светом модные электрические светильники.

Хлопнула внутренняя дверь. Обер-прокурор Йонс Быконт не блистал ни красотой, ни молодостью. Это был крупный, начинавший грузнеть мужчина, затянутый в малиновый бархатный китель практически лишённый шитья и прочих излишеств, исключая только наградные и памятные нашивки над обшлагами. Лицо обер-прокурора тоже было крупным и массивным, хранившим следы бурного прошлого, запечатлённые перебитым носом и парой сабельных шрамов. Возраст практически лишил его шевелюры, а светлые усы и полубаки проредил достаточно, чтобы они легко терялись на мясистой обер-прокурорской физиономии.

— Здравствуй, Бригида. Как твой отец?

— Увы, — вздохнула проповедница, — подагра и ревматизм. Теперь он практически не встаёт с кресла-каталки.

— Какая жалость… А ведь такой был здоровяк. Чемпион полка. Немало нам с ним довелось пройти гор и пустынь. Да уж, было времечко. Так что тебя ко мне привело, Бригида? Кстати, присаживайся…

Он придержал клинок и опустился на стул, кивнув собеседнице на другой, стоявший по ту сторону стола. Хотя традиции и уставы вполне допускали в подобной обстановке служебный полушарф с кортиком, обер-прокурор предпочёл строевую кожаную портупею с боевым палашом.

— Я бы хотела поговорить с вами в частном порядке. Не как с обер-прокурором, а как с другом семьи. Я ведь могу называть вас другом семьи?

— Конечно. И говори на ты. Чувствуй себя как дома. Выпить хочешь?

Прокурор указал на небольшой поднос с графином и парой стаканов.

— Нет, спасибо. Я бы хотела сразу перейти к делу.

— Так переходи.

— Я слышала, её высочество всё ещё пребывает на Коронном острове?

— Да. Нам пристало соблюсти траур. А почему это тебя интересует?

— На днях. В нашем эрмерии… Я видела одну послушницу. Довольно интересная девушка.

— И что?

— Дело в том, что эта девушка была исключительно похожа на её высочество.

— Неужели?

— Ну не то, чтобы одно лицо, конечно, но сходство было весьма и весьма значительным. Примерно тот же возраст, рост, фигура. Ну, ты понимаешь.

— Понимаю. Она всё ещё там? Я думаю, мне стоит прислать людей…

— Нет. Ни в коем случае! Жандармы в моём эрмерии. Это такой скандал. Немыслимо. К тому же её там всё равно уже нет.

— Нет?!

— Увы. Как выяснилось, это была протеже одного из наших… м-м-м… спонсоров. Он её забрал.

— Забрал? Куда? Кто? Я должен знать.

— Ну, ты же понимаешь, пожертвования на дела веры совершаются зачастую тайно и мы должны блюсти…

— Я тоже кое-что должен блюсти. Иначе мне всё-таки придётся выслать своих людей. И только из уважения к твоему отцу я этого пока не делаю.

— Это очень благородно с твоей стороны, Йонс. Куда он её увёз и зачем ему девушка, я не знаю. Я пробовала с ним поговорить, но он попытался убедить меня, что он лишь старый развратник, и девушка нужна ему для, скажем так, глубоко личных целей…

— А он и правда старый развратник?

— Не уверена. Как и в том для чего ему девушка. Это меня и смущает. Сам понимаешь, такое сходство с её высочеством. В столь ответственный момент. Все эти слухи о возведении на престол кузена Клемента, мрачные пророчества его матери. В голову сразу же начинают лезть всякие мысли…

— Вот именно поэтому я должен знать кто это и где девушка. Это вопрос безопасности короны.

— О, конечно, я всё понимаю, Йонс. Просто… просто её высочество, как говорят, на редкость великодушная особа.

— Тебя интересует вопрос награды, Бри?

— Нет. Как ты мог такое подумать. Корысть не к лицу служителю экклесии. Но её высочество ещё молода и нуждается в совете и поддержке. Во время коронации должны быть избраны её духовные наставницы, и я подумала, что…

— Если твои шефы-клирики не начнут слишком возникать, ты получишь место в совете наставниц. Я похлопочу об этом.

— О, твоя доброта не знает границ, Йонс.

— Так как его зовут?

— Герко Крапник…

— Ах ты ж мёрзлые черти…

Бригида поморщилась.

— Ну у тебя и выражения, Йонс.

— Прости… — обер-прокурор встал из-за стола и пару раз прошёлся по кабинету, звякая ножнами палаша по лакированному сапогу.

— Он что, настолько влиятелен? — спросила проповедница.

— Достаточно. И потому опасен. Тут главное не поднимать лишнего шума…

— И что мне делать?

— Тебе, — он перестал ходить из угла в угол и посмотрел на Бригиду, — ничего. Абсолютно ничего. Я со всем сам разберусь. А ты занимайся своими делами и готовься к получению места в совете. Радуйся жизни… И да, назови мне, кто кроме тебя ещё имел отношение к этой девице в эрмерии?

— Господин Ферзлер, к вам тут гости…

— Биркер! Паршивый идиот. Я разве не сказал тебе идти за провизией?

— Да они, это, меня у самой двери перехватили…

— Я никого не принимаю, Биркер, спусти их с лестницы.

— Никак не могу, господин Ферзлер, они говорят, что из полиции…

— О-оо-х. Ну за что мне такие мучения?! Зови…

Гостей было двое. Первый рослый, молодой, со здоровым спортивным лицом, крепкой челюстью, носом картошкой и ясными голубыми глазами. В общем одним из тех лиц, вид которых в слабоосвещённом и уединённом месте пробуждает у рядового обывателя внезапное желание расстаться с часами, деньгами и мелкими ювелирными украшениями, после чего незамедлительно это уединённое место покинуть.

Второй пониже, постарше, чуть полноватый, с тоскливой физиономией и грустным взглядом. Оба в штатском.

— Чем обязан? — Ферзлер поправил галстук, стараясь, чтобы его руки не очень заметно подрагивали.

— Комиссар Оскар, полиция округа Священного Скромника, — произнёс с выражением глубоко философского отношения к жизни тот, что пониже, — да, именно Оскар, с ударением на втором слоге. А это мой ассистент.

— Ыгы, — радостно подтвердил ассистент, прислоняясь богатырским плечом к дверному косяку.

— Полиция? — мрачно уточнил хозяин.

Комиссар отвернул лацкан сюртука и молча продемонстрировал никелированный значок.

— Микс Ферзлер, оценка, зало…

— Полиция об этом в курсе, — по-прежнему глубоко философским тоном сообщил комиссар Оскар.

— Так чем я обязан её визиту? — Ферзлер насупился ещё сильнее и засунул руки в карманы.

— Нам поступила информация о грабеже и нападении, — грустный комиссарский взгляд рассеянно изучал обстановку гостиной.