И я ему не могу не верить… - Теодор Гладков

Артузов и его сотрудники хорошо изучили жизнь школ, распорядок дня (он пунктуально выполнялся). Один его пункт привлек внимание чекистов. Командиры и слушатели артиллерийской школы регулярно занимались гимнастикой. Вот и решено было использовать очередной выход всех курсантов на гимнастический урок для разоружения и ареста офицеров-заговорщиков. Артузов попросил комиссара школы очередное занятие по гимнастике под предлогом плохой погоды провести не во дворе, а в манеже. Ничего не подозревая, первыми вошли в помещение офицеры. Как обычно, сложили оружие, разделись, построились, но… урок не состоялся. У дверей манежа мгновенно были выставлены два пулемета. Кто-то вскрикнул в отчаянии, кто-то громко клял себя, что так глупо попался в руки ЧК. Но одно поняли все — сопротивление бесполезно.

В ходе следствия Артузов узнал много нового о планах штаба заговорщиков. С падением Тулы их артиллерия должна была обстрелять Кремль. Офицерской диверсионной группе из двадцати человек предписывалось взорвать железнодорожные мосты, чтобы не допустить подвоза красных войск к Москве. Другой группе офицеров поручалось вывести из строя связь РВС с фронтами и Кремля с ВЧК.

Следствие показало, что кое-кто из белогвардейских офицеров остался на свободе. В частности, на плане-схеме с зашифрованными обозначениями дислокации белогвардейских сил в Москве буквой «Ф» была помечена артиллерийская позиция. Что или кто за ней скрывается? Просмотрели поименный список комсостава округа. На букву «Ф» значился в числе прочих командиров некий Флейтер, имеющий в своем распоряжении артбатареи. Но причастен ли он к белогвардейской организации? Флейтер жил на Ходынке. На рассвете один из чекистов через окно пробрался в его квартиру и растормошил хозяина.

— Что, уже началось? — спросонья спросил Флейтер, видимо приняв чекиста за связного от Миллера. И тут же прислушался: где-то звонил колокол. Флейтер перекрестился, стал натягивать галифе, приговаривая:

— Ну, держитесь, господа большевички, сейчас мы вам всыплем по первое число.

Одевшись, Флейтер вытащил из-под матраса схему Москвы и Кремля. Тут же он и был арестован.

19 сентября арестовали и Миллера. Оказавшись в ВЧК, этот самовлюбленный и самонадеянный человек, мнивший себя одним из будущих правителей Москвы, мигом утратил всю свою былую спесь, повел себя как жалкий трус, думающий лишь о том, как спасти свою шкуру. Было неприятно смотреть, как юлил и изворачивался Миллер, пытаясь убедить Артузова, что стал жертвой следственной ошибки, что в действительности он лояльный и заслуженный военспец.

Менжинский и Артузов молча слушали его излияния. Наконец Вячеслав Рудольфович, которому, видно, надоел этот балаган, кивнул Артузову. Тот подошел к двери и приоткрыл ее. В следственную камеру Бутырской тюрьмы вошел Кудеяр. На сей раз Горячев был одет в свою настоящую форму. И Миллер все понял. Тут же он, даже не смутившись, заявил:

— Лучше быть пять минут трусом, чем мертвым героем. Дайте мне бумагу и карандаш, я сам напишу показания…

Заключительный допрос Миллера (уже в ноябре) провел Ф. Э. Дзержинский. Сохранилась его запись в протоколе: «Сегодня, 23.IX, Миллер мне рассказал, что в разговорах они строили планы, как захватить Ленина в качестве заложника против красного террора и для этой цели держать его в каком-нибудь имении вне Москвы. Ф. Дзержинский».

…Обыск в квартире Алферова проводили еще в ночь на 29 августа член коллегии ВЧК Варлаам Александрович Аванесов и сотрудник Особого отдела Федор Тимофеевич Фомин. Ночь на исходе, все осмотрено, но ничего компрометирующего не обнаружено. Но Аванесову не верилось, что Алферов, входивший в руководство «Национального центра», не хранил у себя никаких документов. Перед Аванесовым росла груда книг, старых газет и журналов, частных писем. Он их неторопливо и безрезультатно пролистывал. И тут вдруг в кармане старых брюк хозяина дома Фомин нашел его записную книжку. Аванесов перелистал и ее, встряхнул на весу, вдруг что-нибудь высыплется. Алферов и бровью не повел, опытный конспиратор, с выдержкой.

Аванесов стал изучать записи. Остановился на листке, где, похоже, Алферов вел учет своих должников.

— Виктор Иванович — 452 руб. 73 коп., Владимир Павлович — 453 руб. 23 коп., Сергей Петрович… — читал вслух Аванесов, искоса поглядывая на хозяина. Тот почему-то напрягся, изменился в лице. Варлаам Александрович понял — в этих записях кроется какая-то тайна, вряд ли сам Алферов ее откроет. К этому моменту чекисты обыск прекратили и ждали дальнейших распоряжений.

— Возобновить обыск, — после некоторого раздумья приказал Аванесов. «Подряд все смотрим, — подумал он, — а надо бы выборочно». И он взялся за тщательное и последовательное изучение тех предметов, которыми Алферов пользовался повседневно… Простукал коробочки на письменном столе, поднял покрывавшее его зеленое сукно, осмотрел папиросницу — ничего. Развинтил малахитовое пресс-папье и… вдруг из-под его тяжелой крышки выпали крохотные листки папиросной бумаги. Стал читать — бисерным почерком выведены какие-то имена и фамилии. Алферов заерзал на стуле.

Аванесову пришло в голову сравнить инициалы, выведенные на листках, с записями в книжке. Может быть, между ними есть какая-то связь? Некоторые инициалы совпали.

Наблюдая исподлобья за действиями Аванесова, Алферов не замедлил вмешаться:

— Это мои карточные должники. Задолжали за преферансом, очень азартно играют.

— Зачем же так далеко прятать список?

— Вы же мужчина, знаете, как жены относятся к деньгам и картам…

— Ну, ну… Все понимаю…

«Цифры, цифры долга, что они могут означать? Они мертвы, сухи. Может быть, их сделать еще суше? Отнять «руб.» и «коп.»? Слить воедино? Что получится?»

Раздался резкий телефонный звонок. Кто-то тревожил Алферова в столь ранний час. Аванесов снял трубку. Телефонистка извинилась — ошиблась номером. И тут Аванесов встретился взглядом с загоревшимися глазами Фомина. Догадка осенила их одновременно. Варлаам Александрович вернулся к аппарату, покрутил ручкой. Телефонистка тут же ответила.

— Барышня, соедините меня с номером 4-52-73. Попросите Виктора Ивановича.

— Ждите…

Через полминуты в трубке загудел чей-то заспанный бас:

— Я слушаю.

— Извините, Виктор Иванович, я сосед Алексея Даниловича, звоню по его просьбе. С ним плохо, сильный сердечный приступ. Не можете ли вы срочно приехать к нему? Он хочет вам что-то передать.

— Выезжаю, ждите…

Через полчаса таинственный Виктор Иванович оказался в руках чекистов. Так же были взяты Владимир Павлович, Сергей Петрович и многие другие члены «Национального центра».