Социалистический реализм - Анатолий Логинов

Фон Лееб столь возмущенно вскинул брови, что ему пришлось ловить выпавший монокль. Но Кох опередил его возражения.

– Успокойтесь, господин фельдмаршал. Вермахт никто не обвиняет. Вы действовали в пределах той информации, которую имели на тот момент, – Кох умиротворяюще воздел руки ладонями вперед. Продолжайте, группенфюрер…

– Что еще важно понимать в современной политической ситуации… В мире идут войны за ресурсы, прежде всего – за нефть. Одним из важнейших поставщиков нефти в Европу, помимо стран Ближнего Востока, стала Россия. Она одна экспортировала столько нефти, сколько в наше время добывалось во всем мире. Судя по всему, у Сталина есть огромные, еще не освоенные запасы, и именно они станут предметом торга с остальным миром. Наконец, несколько слов о техническом развитии, в том числе – в военной сфере. Оно поражает воображение. Боевые самолеты летают со скоростью, вдвое превышающей скорость звука. Обычная гаубица может укладывать единичный снаряд в круг диаметром около метра, с расстояния в пару десятков километров. При этом снаряд наводится по радиолучу из космоса. Вокруг Земли летают сотни искусственных объектов, при помощи которых осуществляется как связь на любые расстояния, так и навигация. Вот, взгляните… – эсэсовец аккуратно вынул из портфеля и положил на стол плоскую черную коробочку размером с ладонь. – Этот прибор был изъят в автомобиле Вайгеля. По его словам, это 'спутниковый навигатор'. Такой прибор можно купить на любой бензоколонке. Он определяет положение на земном шаре с точностью до нескольких метров, и показывает его на карте. При включении прибора вот эта серая поверхность превращается в экран, на котором и отображается карта. Естественно, аналогичные приборы есть и у военных. Откуда Вайгель все это знает? По его словам, его двоюродный брат служит в Германской армии в должности командира танкового батальона. Кстати, все танки в две тысячи десятом году можно назвать 'сверхтяжелыми' с нашей точки зрения. Они имеют вес от сорока до семидесяти тонн и вооружены орудиями калибром около двенадцати сантиметров… Информации, конечно, очень много, и мы продолжим работать как с Вайгелем, так и с польскими пленными.

– Благодарю… – Кох поднялся с места и потер руками одутловатое лицо. – А теперь я хочу сделать следующее заявление, как гауляйтер и обер-президент Восточной Пруссии. В мире, куда нас забросило, Рейх больше не существует. Вхождение в состав Германии грозит неисчислимыми бедами десяткам тысяч немцев, верных идеалам национал-социализма. Как удалось установить, сама приверженность нашим взглядам преследуется в Германии тюремным заключением, а СД и СС объявлены 'преступными организациями'. Поэтому через два часа, я соберу в Королевском замке большое совещание, на котором я расскажу о сложившейся ситуации и объявлю о том, что Восточная Пруссия провозглашается независимым государством. Надеюсь, вы, господин фельдмаршал, не откажетесь принять на себя тяжкие обязанности министра обороны, а вы, группенфюрер – обязанности министра внутренних дел и безопасности. Ну а вам, – Кох повернул голову к не проронившему пока ни слова четвертому участнику совещания, командующему Первым Воздушным Флотом генерал-полковнику Келлеру, я предлагаю пост министра авиации и транспорта. Возражения есть?

Возражений не было, хотя по лицу фон Лееба было видно, что предложение Коха ему не слишком по нутру, но он не видит возможностей от него отказаться.

– Далее, – продолжил Кох. – Я считаю, что боевые действия против Советов необходимо не просто приостановить, а прекратить. Штабу Группы армий, который реорганизуется в Министерство Обороны и Генеральный штаб Восточной Пруссии, следует подготовить организованный отвод войск за линию государственной границы. Хорошо бы договориться с непосредственным командованием русскими войсками о том, чтобы этот отход проходил не под огнем противника. Полагаю, что на польском направлении нам также следует отвести войска за черту, где впервые были встречены вооруженные пикеты. При этом максимально укрепить оборону на этом участке! Ну а вы, генерал-полковник, прикажите готовить самолет. Как только позволит погода, я сам полечу к Сталину… Нам на время придется забыть об идеологических разногласиях, и снова найти точки соприкосновения. Из правителей этого мира только Сталин является нашим современником, и только с ним мы можем говорить более-менее на равных. Судя по всему, ему тоже будет несладко. Но у него в распоряжении все же целая страна, а не ее осколок… Господа, я надеюсь, что все мы выполним свой долг, и что Пруссия останется непобежденным островом национал-социализма. И срочно найдите возможность связаться со Сталиным. Срочно!

г. Батуми, порт.

Кахабер Вашакидзе, старший лейтенант погранохраны республики Грузия

Рассвет не просто наметился, но и позволял различать контуры, хотя теней ещё не было.

Каха шёл, под конвоем, или охраной, двух красноармейцев. Присмотревшись к их движениям, он понял, что 'срубить' этих бойцов не составит труда. Но зачем? Силой дела не решить, надо разбираться нормально. Даже тот удар на пароме был лишним. Хорошо, обошлось.

Дорога казалась той же, истоптанной собственными ногами сотни раз, но вместо асфальта была поставленная торцами галька, а, когда они подошли, бетонную ограду заменила обычная 'колючка' на деревянных кольях. Ни о какой спирали Бруно по верху и речи не шло. Здание было то же, скорее – даже 'посвежевшее', но с дальнего торца исчезла пристроенная столовая. Возникало ощущение фантасмагории, как в дурном сне. Они вошли внутрь. Стены, недавно обитые пластиковыми панелями снова стали такими, какими помнились детству, когда маленький Каха прибегал к отцу. Просто крашенными масляной краской, разве что при отце они были горчичные, а сейчас – зелёные, по оттенку ближе к хвое. Бетонная лестница на косоурах из швеллера, две ступеньки, окрашенные по краям крокусом. Дверь 'дежурки', выходящая прямо на лестничную площадку, коридор с кубриками, ещё два марша по девять ступенек, дверь в коридор с клубом и 'ленинской комнатой' справа и кабинетами офицеров слева. Первый кабинет должен быть командира заставы, с небольшим, непонятно для чего, 'предбанником', где даже два стула поставить невозможно. На памяти Кахабера там всегда стоял холодильник, а сейчас размещалась вешалка.

Один из конвоиров открыл дверь и доложил:

– Товарищ старший лейтенант, задержанный Вашакидзе доставлен. Разрешите ввести?

Что-то в тоне и форме доклада не понравилось. Сразу даже не сказать, что. Скорее всего – не было в нём серьёзности, опять появилось ощущение ролевой игры.

– Вводите, – послышалось в ответ, и в этом 'вводите' старлей услышал до ностальгической боли знакомые интонации. Именно так говорил капитан Журули, бывший командиром заставы аж до 2008 года и снятый под надуманным предлогом после событий в Осетии. Возможно, именно поэтому увиденное не ввело его в ступор. За простым канцелярским столом, с центром, обтянутым коленкором, сидел невероятно похожий на Марка Бернеса офицер… Стоп! Слово 'офицер' автоматически застряло в мыслях, как муха в паутине. Нет, за столом сидел краском, с тремя кубарями в петлицах. Он поднял красные от бессонной ночи глаза, устало повертел головой и сказал по-грузински:

– Проходите, старший лейтенант. И объясните, что за цирк Вы устроили на пароме. Силы девать некуда? Или нервишки ни к черту?

Кахабер смотрел на знакомое по десятку чёрно – белых фотографий лицо, вдруг обретшее цвет и объём, и пытался осмыслить увиденное? Краскома он узнал мгновенно. Как иначе? Семён Дашевский, легенда заставы, один из двоих, выживших на той войне. А потом вернувшихся на родную заставу. Семён Дашевский и Николай Антонов. Одни из самых старых фотографий в Галерее Славы. Те, кто учил Вахтанга Какабадзе и Васо Матешвили, героев пятидесятых…

– Салами, Семён Маркович. Не сдержался. Эс тврамэтиани бозис швили!

– При чем здесь 'восемнадцатый'?

– Простите, это уже после войны появилось, – Каха перешел на русский. – Ключевое слово не числительное, а "выблядок", разве не так?

– И всё же?

– Попробую повторить его 'речь', – Вашакидзе презрительно скривился. – Потом опросите пассажиров, убедитесь, что не вру.

Следующие несколько минут он цитировал особо выдающиеся перлы субтильного, пока Дашевский не прервал его:

– Достаточно. Прозевали гниду! А ведь чуяло сердце, что человек с фамилией Набичвришвили просто обязан быть наследственной сволочью. Слишком всё неожиданно, вот и используем, что под руку попало. Ничего, сегодня приедет Тучков, разберется… В общем, спасибо за вмешательство. Следующий вопрос. Откуда Вам известно моё имя?

– Так… Разрешите я лучше покажу! – Каха дождался согласного кивка и потянул молнию на сумке ноута.

Открыл свой старенький 'Самсунг', загрузил. Заставка сыграла мелодию.