Восхождение богов - Даша Игоревна Пар

В голосе колдуна зазвучали стальные ноты, он напрягся, окинув меня тяжелым взглядом.

– Так вы все помните?

– Только то, что он разрешил помнить, – Томар тяжело поднялся, проигнорировав мое стремление помочь.

В очередной раз я увидела, как мало сил осталось в этом теле. Он иссыхал на глазах, но от всех расспросов отмахивался, как от незначительных. Будто смерть – это пустяк и ему не грозит.

– Скажу тебе правду, Селеста Каргат. Я не верю в эту миссию. Не верю, что сгинувший тысячелетия назад изгнанник даст ключ к спасению мира от вечных. Но я обязан тебе своим спасением, поэтому буду помогать по мере сил. Однако, как только станет ясно, что этого недостаточно, я заберу дочь, и мы исчезнем раз и навсегда. И будем держаться как можно дальше от всего, что грядет.

– А вы знаете, к чему все идет?

Вдалеке показался Артан. Он махнул рукой, зовя на радостные голоса, доносящиеся с центральной площади деревни, куда вытащили столы, где соорудили лавки, где уже была разложена еда и разлиты напитки. Там веселились, общались на смеси языков и жестов. Что-то вдохновенно вещал Се́дов, ему вторил Деян, а над ними громогласно смеялся вождь деревни.

Там было уютно. Там жила надежда. А здесь – постыло. Здесь ничего не было.

– Ктуул злопамятен, Селеста. Он будет мстить.

* * *

На рассвете танцевал серый снег. Он бесшумно выписывал пируэты, крупными хлопьями разлетаясь по небу, ложась пушистым ковром на голую землю. Тихо. Как же тихо. Сзади доносилось довольное посапывание. Муж еще долго будет спать после местного самогона и настоящего мяса. Как и прочие путешественники, впервые за долгие месяцы досыта наевшиеся и напившиеся, смывая горечь от потери друзей и товарищей. Спокойный сон. Вкусная еда.

Все было сделано так, чтобы ничто не помешало пройти испытание.

На мне удобные сапоги, сверху простая рубашка до пят, подвязанная тонким пояском, расшитым любопытными символами луны и солнца, играющих зверей, стрел и когтей. Я заплетаю волосы в тугую косу, выхожу наружу, окунаясь в густой туман, вдыхая свежий морозный воздух и выдыхая облака пара.

Мой путь пролегает в сторону от деревни, к хвойному лесу, чьи остроконечные ели как стрелы пронзают тусклое небо. Из-за тумана почти ничего не видно, кроме выложенной белыми камнями тропинки, ведущей в лес. Я прохожу мимо палаток гостей, и при моем приближении отодвигается полог и показывается лицо Анки. В ее взгляде читается вопрос: «Нужна ли помощь?» Качаю головой. Испытание пройду в одиночку.

Заходя в лес, успевший за ночь полностью окунуться в сугробы, слышу, как позади треснула веточка. Оборачиваюсь, но вижу только тени под заснеженными кронами деревьев. Ели трещат, колются иголками, дразнятся, играя с воображением. Я вижу Лейкуку, прыгающего на одной ноге, но ведь это всего лишь лавина снега, упавшая с дерева. Освободившись, ветки танцуют, создавая под собой снежную дымку, скрадывающую обзор.

На идеально круглой поляне стоят человек десять. Все как я – в белых рубахах. Только босые – и как их холод не берет? В центре – Марка, она серьезна как никогда, держит руки ладонями вверх, не обращая внимания, что снег выбелил ее и без того седые волосы.

Хлопают крылья над головой – с места тронулась полярная сова, скрываясь в молочной дымке. Вновь опуская взгляд, вижу, что теперь все смотрят в ответ. Их глаза в тусклом свете блестят желтым, люди неподвижны и кажутся суровыми великанами в бесконечной белизне.

Я подхожу совсем близко, и Марка кивает головой. От нее исходит сильный мускусный запах, он резок и будоражит. Знахарка не улыбается. А заговорив, пугает низкой модуляцией голоса.

– С той стороны леса есть быстрая горная речка. Доберешься до нее – останешься в живых.

Мужчины и женщины, сомкнувшие за нами круг, стягивают через головы рубахи и тянут пояса вниз. Наклонив голову, смотрю недоуменно, пытаясь понять, что они делают. Марка хватает за запястье и притягивает к себе:

– Ты умрешь, если не побежишь. Беги, Селеста, беги!

И с силой отталкивает назад, так что я чуть не падаю, задевая обнаженного мужчину. А когда испуганно вскрикиваю, они падают на колени, запрокидывая головы к небу, и начинают выть, как самые настоящие волки. Оливковая кожа идет рябью, буграми, мелко дрожит – из нее выступает шерсть. Лица удлиняются, волосы сливаются с кожей, и появляются звериные уши. Они тявкают, как щенки, проглатывая звуки, харкая кровью и щелкая удлинившимися зубами.

Я отступала все дальше и дальше назад, зажимая рот, боясь хоть звуком привлечь к себе внимание. А когда волчица-вожак шагнула вперед, облизываясь и желтыми глазами буравя мою шею, я побежала. Со всех ног, как будто никогда прежде не бегала. Но куда? Куда бежать?

Ныряю под ель, скрадываясь среди камней, прячась в глубоких ямах-сугробах. Нога провалилась в нору, и я теряю равновесие, улетая вниз со склона. В бока врезаются ветки, лбом налетаю на камень и, как рыбеха, распластываюсь на снежной поверхности. Вслед за мной падают шишки и иголки, кружится снег, оседая во рту. Что я делаю? Куда бегу и зачем?

Рычание доносится со всех сторон. Остальное зверье притихло, затаилось в норах, скрываясь от волчьей стаи. Но волков интересует только одна добыча – я. С кряхтением поднимаюсь, всматриваясь в склон. Если приглядеться, то увижу серые шкуры, ползущие вниз. Обернувшись, радуюсь своему недолгому везению – головой чуть не напоролась на вытянутый сук.

Поднимаюсь, прихрамывая, двигаюсь дальше вниз, совершенно не понимая, куда иду. С ноги слетел сапог, во второй набился снег, и пальцы заледенели. Кажется, я оставляю кровавые следы. Кажется, я не доберусь до реки. Да и где она? Я не запомнила.

«Если превратишься в дракона – не пройдешь испытание, Селеста. Запомни это накрепко. Не вздумай обращаться к драконьей стороне. Ты должна отыскать в себе силу ариуса. Силу истины. Себя настоящую. Не сможешь – и вы вернетесь домой ни с чем», – стучит в висках голос Марки. Она предупреждала. Но не говорила, что все будет так.

Отламываю от молодого дубка, невесть как затесавшегося в это хвойное царство, толстую ветку, обламываю концы, придавая ровный вид. Цепляюсь за ствол старой ели, прислоняясь к ней. Шмыгаю носом. Всего лишь переведу дыхание. Восстановлюсь чутка. Потом побегу. Я смогу добраться до реки. По-другому и быть не может!

Скрипит ветвями ель, падают шишки. Суетливо взлетает из скрытого гнезда черная птица. Оставленные кровавые следы распускаются, как пионы, на белоснежной скатерти ранней весны. В падении я напоролась