Маленький принц и его Роза. Письма, 1930–1944 - Антуан де Сент-Экзюпери
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Художник не продвинется ни на шаг, если разрисует хоть сто тысяч чашек подряд, надеясь, что его осенит гениальность.
Метод «в час по картине» кажется мне оскорбительным. Я предпочитаю другой: одна картина за всю жизнь. Если копать долго-долго, можно докопаться до истины. Если сто тысяч раз ковырнуть землю лопатой, воды не добыть.
63. Антуан – Консуэло
(Нью-Йорк, конец апреля 1942)
Детка Консуэло,
Я в крайнем замешательстве. Я готов помочь вам, помогите и вы мне тоже. В Канаду[148] я собираюсь не на одни сутки. Значит, придется приехать вам. Двадцать минут я буду в ярости: не стоит на меня обижаться. Это ненадолго…
Мы поедем, чем-нибудь полюбуемся. Вы будете довольны, может быть, и я тоже. Консуэло, если бы вы знали, как мне нужна помощь…
Ваш
АНТУАН
64. Антуан – Консуэло
(Квебек, май – июнь)
Консуэло,
Вас найти невозможно!
Вы не у парикмахера, а за нами зашел доктор Бризбуа[149].
Я задерживал его, сколько мог, но дальше уже невозможно: невежливо…
Я бесконечно сожалею, что иду на прогулку без вас, это не по моему желанию и не по моей вине.
Позвоню вам через час.
А.
65. Консуэло – Антуану
(Нью-Йорк, лето 1942)
Тоннио,
Вы назначили мне встречу в 10 часов сегодня вечером очень милым тоном. Я не понимаю… скоро час ночи… я жду. Почему вы меня так обманываете, почему вы мучаете меня, заставляя ждать, вы, который так не любит ждать… Вы не находите, что я и так уже очень утомлена и очень несчастна из-за этих отдельных квартир[150], из-за жизни, которая меня убивает бесконечным ожиданием нашего счастья… о котором знаете только вы. Если его (этого счастья) на самом деле больше не существует… в вашем сердце… потому что я не могу в него больше войти… Тоннио, не будьте таким злым! Не играйте останками надежды-трупа. Я теряю уважение к вам, когда вы такой, мне начинает казаться, что все это сплошные ярмарочные фокусы… Адвокат, судья… пресса… Я не хочу больше ждать… Я не могу больше ждать… Я теряю разум. Бог не слышит меня… каждая минута – тьма, вы не приходите, вы не звоните… Господи… Защити меня… Вы что, ангел тьмы? Я уже в бездне, куда столкнули меня вы вашими прекрасными рассуждениями и добрыми словами… Тоннио, я схожу с ума… Я приняла таблетки, чтобы заснуть, не беспокой меня ночью… лишь бы мне заснуть… Я без сил! Пусть простит вас Бог, как прощаю вас я, мой муж.
КОНСУЭЛО
А вы не думаете, что я жду с десяти часов. Я вернулась на пять минут – узнать, поеду ли я завтра за город – предложить, если вы один, вам свое общество.
66. Консуэло – Антуану
(Телеграмма)
(20 июля 1942)
NBH 37 55 ГРИТБАРРИНГТОН[151] МАСС 20 1200Р
СЕНТ-ЭКЗЮПЕРИ
240 ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ПАРК СОУТ
1942 ИЮЛЬ 20 PM 1 30
ПРИЕЗЖАЮ ЗАВТРА ПРОШУ ВСТРЕТИТЬ СЕРДЕЧНЕЕ ЧЕМ ПРОШЛЫЙ РАЗ ВЕЗУ НЕЖНОСТЬ ОГРОМНОЕ ЖЕЛАНИЕ УВЕЗТИ ВАС ЗА ГОРОД[152] ЧТОБЫ ВЫ ПУСТИЛИ НОВЫЕ ЛИСТОЧКИ ВАША КОНСУЭЛО
67. Антуан – Консуэло
(Нью-Йорк[153], конец декабря 1942)
Консуэло, я очень несчастлив.
Эта история ночью на Рождество[154], когда вы были такой злой, вы продолжаете ее вспоминать. Я хотел все простить. Зачем каждый день стараться мне доказать, что это была моя вина? Вина была ваша, детка Консуэло, и я вам ее простил.
Думаю, ваш ужин и ваш концерт этим вечером – грех против меня. Ваши слова с туманной угрозой мне сказали об этом. Никогда, Консуэло, я не грозил вам, что уйду. У меня есть недостатки, но вы живете рядом со мной в полной безопасности. Я всегда говорил вам: «Я надежней скалы. Вы можете спать спокойно. Я защищаю вашу жизнь».
Но в каждой ссоре – особенно, когда вы неправы – вы стараетесь разрушить мою.
Почему так случилось – что, любя вас, – я так с вами мучаюсь?
Почему, когда я вернулся – вместо того, чтобы ласково меня поцеловать и мило сказать мне «пока», чтобы у меня посветлело на сердце, и я сел работать (конец отсутствует).
68. Антуан – Консуэло[155]
(Нью-Йорк, зима 1943)
Ссоры всегда имеют более глубинный смысл, чем кажется на первый взгляд… Я отчаиваюсь потому, что я перестаю работать. Меня ужасает растрата, мне кажется, я лечу в бездну, и мне из нее не выбраться… И меня переполняет горечь, потому что сцены вроде той, что была в рождественскую ночь, опустошают меня на долгие недели, лишая возможности работать. После психологического шока, ночной тревоги, мучительного ожидания я долгие дни остаюсь бесплодным, и мне кажется, что так будет всегда… Помогать мне в работе не значит побыть милой один день, мне это не поможет. За один день я не вернусь к работе. Помочь – это пощадить меня от ударов, которые так надолго оставляют во мне рубцы.
69. Антуан – Консуэло[156]
(Нью-Йорк, зима 1943)
Единственная моя проблема… работа. Если вы создадите для меня спокойную атмосферу, если я буду спокоен и буду работать – я буду счастлив. Не моя вина, если потрясения вроде той рождественской ночи выбивают меня на целый месяц, и я с неимоверным трудом восстанавливаю равновесие… Вокруг меня должен быть покой. Вам нужно жить своим домом…
70. Антуан – Консуэло
(Нью-Йорк, зима 1943)
Я хотел вас порадовать и пригласил на концерт[157]. Я хотел попытаться жить с вами в мире.
Я испытал шок, когда вы подошли и потянули меня за рукав. Я излишне чувствителен. Чувство тоскливой безнадежности было несоразмерно с жестом, который, возможно, был даже мил.
Мне нужно было немного побыть одному. Десяти минут одиночества мне бы хватило, чтобы вас простить. Я неожиданно встретил Жака Маритена[158], он один из святых с белоснежными волосами. Я взял его под руку. Я ничего не сказал. Я напитался его покоем. У меня на сердце стало тихо. И я вернулся.
Вернувшись, я вас не нашел, и сердце у меня больно сжалось. Мне невыносимо знать, что я огорчил вас. Я знаю, что в этот вечер был виноват я. Я понял это сразу, как только вы отошли.
Пустяковые жесты, от которых у меня вдруг перехватывает горло, сами по себе не имеют значения, но они возвращают меня в прошлое. А я тогда так мучился. И больше уже не могу. Рука, схватившая мою руку, когда я говорил со своим другом детства, обретенным непостижимым образом, – это было сравнимо с перевернутым столом в Мадриде.
Консуэло, Консуэло, как бы я хотел суметь и забыть наше прошлое. Но тогда я так близко подошел к смерти. И что-то во мне разрушилось, может быть, непоправимо. Понимаете, меня больше ничего не держит. Для меня мучительно доставлять вам огорчения, и я задыхаюсь от малейшего приближения прошлого.
И еще
